Кавалер приехал всего на день. И только часов в пять вечера они прибыли к бабушкам.

Ольга восседала в кресле. По этому поводу она была одета в новый халат, свежий платок и новые тапки. Галина тоже принарядилась и готовила стол.

– Здравствуйте, – послышалось в прихожей...

Ольга слушала. Даже какое-то волнение охватило. Там, в прихожей зазвучал знакомый голосок правнучки Маши. Она суетилась, доставая что-то, переданное мамой, из сумок. Их с Галиной голоса удалились на кухню, а Александр зашёл в зал, где восседала прабабка его девушки.

– Добрый вечер! – сказал Александр.

И не успела Ольга откликнуться, как он подошёл, присел перед ней на корточки, взял её руку в свои и поцеловал.

Ольга немного растерялась, оторопела, но тут в комнату ввалилась радостная Машуня, и разобнимала и истискала Ольгу. Той хотелось плакать и она украдкой растирала слёзы по морщинистым щекам кончиком платка.

Потом они болтали, Саша рассказывал о себе весело и неумело, Маша смеялась. А любовь витала в воздухе осязаемо. Обе бабули тоже сразу прониклись симпатией к парню.

Вечером Сашу провожали. 

Маша оставалась у родителей и на следующий день уже была у бабушек.

Конечно, разговор шёл об Александре. Все сошлось на том, что парень славный.

– Как вошёл – меня в охапку, обнял сразу, – довольно вспоминала Галина.

– Да, он такой, – влюбленная девушка махала рукой как будто оправдывая, но по всему видно было – гордилась.

– А мне он руку поцеловал, – как-то напряжённо сказала Ольга.

– А ты что-то и поплакала вчера, бабуль, тебе это не понравилось что ли? – вспомнила Маня.

– Да нет! Это я так. От счастья, – Ольга помяла свою руку, – Только ведь уж какие у меня руки-то! Страшные, старые, в пятнах, поди. Не вижу.

Маша проследила за её жестом. Подошла, присела рядом, взяла её руку в свои.

– Прекрасные у тебя руки, баб Оль. А тебе когда-нибудь раньше руку целовали?

Ольга вздохнула.

– Один раз было.

– Дед?

– Неет. Что ты! У нас и не принято было, чтоб руки-то целовать... Какое там! И не представить.

– А кто тогда?

– Да так! Потом как-нибудь расскажу. Устала чё-то..

– Ох бабуля, да ты у нас была – покорительница сердец, оказывается. Ну, отдыхай.

Маша с Галиной ушли. А Ольга закрыла глаза и начала вспоминать те дни. Память живо восстанавливала картины до мелочей. Странная она – старушечья память.

Ей 16 было, когда бои пришли в Сталинград. Немец наступал, всё тревожнее сводки. Ещё в 41-м юная Оля прошла краткосрочные курсы санитарок, приврав возраст. Но на фронт такую юную никто не брал. Почему они не эвакуировались, Ольга точно так и не поняла. Пытались, но вернулись под бомбёжками. Папа на фронте, а мама тут – на окопах. И тогда их, молодых девчонок, всё же взяли санитарками. Радости было!

Это случилось в самом начале её первых вылазок. После боя, в клубах ещё не осевшей пыли и гари, Ольга короткими перебежками от куста до воронки искала раненых. Находились они в районе Тракторного завода, где то, совсем рядом, ещё шёл бой.

Она прыгнула в яму, и вдруг увидела в двух метрах от себя живого немецкого солдата. Он лежал, истекая кровью. Испугалась Оля очень. Ещё и не видела так вот близко врагов. У немца автомат в руке – сейчас пристрелит. 

И вдруг немец, увидев её, с усилием натянул улыбку, откинул в сторону автомат и приподнял кисти. Светловолосый молодой парень, возможно ненамного старше её. В его взгляде было столько ...

Он мотнул головой и голова упала на землю. Он всё понимал, он – враг, он не ждал помощи, видел, как девушка попятилась назад, молча смотрел в небо.

Ольга чуток отползла, выглянула из окопа, чтоб пробираться в своих поисках дальше, но оглянулась на немца. Он крестился, глядя на небо, потом его рука безжизненно упала.

Ольга вернулась – не смогла уйти. Она его перевязала и из своей фляжки дала напиться. Молодой немец смотрел на неё нежно и как-то отрешённо, потом показал рукой на небо, мол Бог всё видит.

А как стала Ольга от него уползать, схватил он её руку и прижал к своим губам. Так горячо и нежно прижал.

В этот раз она ещё перевязала нескольких наших, бегала за подмогой, таскала раненых. Никому про того немца рассказывать не стала, чувствовала, что никто её не поймёт, да и вообще – трибунал. И потом тоже никому не рассказывала. И страшно, и стыдно.

Это был единственный раз в жизни, когда ей мужчина целовал руку. А так она такое только в кино и видела. Как видела – случай этот всплывал в памяти. Потом и вовсе забыла, повода не было вспоминать. И вот сегодня кавалер правнучки напомнил.

Надо рассказать Маше. Наверное, уже можно. Наверное, пришла пора...

– Так и кто ж это всё-таки тебе руку-то целовал в молодости, бабуль? – как-то вспомнила правнучка.

– Немец ... , – начала рассказ Ольга.