Ведь мало, кто верил, что эта 15-минутная встреча сможет перерасти во что-то серьезное. Меня считали сумасшедшей. Но у меня самой не было ни капли сомнения. Я видела, какой он сильный и надежный: можно за него зацепиться, закрыть глаза и идти – он точно выведет, куда надо. Единственное, за что переживала – как будут адаптироваться в обществе наши дети (не думала тогда, что у нас будет один ребенок).

Помню, когда в конце 80-х, поехали в Бенин знакомиться с родителями мужа, я изучала географию страны по справочнику: «протяженность дорог – 120 километров». Расхохоталась, мол, да это в разы меньше, чем в Башкирии! Читаю дальше: «из них асфальтировано столько-то…» И вот уж где стало не до шуток!

Поначалу нам было сложно налаживать совместный быт. Я была не очень хорошей хозяйкой. До 27 лет не могла отличить утку от гуся, ничего кроме яичницы готовить не умела. Жильбер, надо отдать ему должное, все это стойко терпел. А ведь он из общества, где 11-летняя девочка может самостоятельно вести хозяйство! А когда родилась Либерж, я тут же всему научилась – каши, блюда разные, даже африканские готовить наловчилась.

С финансами тоже не всегда было благополучно, у мужа не было ни гражданства, ни работы, только стипендия. Выкарабкивались как могли. В начале 90-х Жильбер ездил к родственникам в Париж, покупал там компьютеры, а здесь продавал. Старался очень. А когда я хотела устроиться на работу, говорил: «Не позорь меня». У них не принято, чтобы женщина работала. Но я позже все-таки выучилась и стала юристом.

У нас с дочерью очень сильная связь. Она всегда советуется с нами. Я ей помогаю и как мама, и как женщина, и с профессиональной точки зрения консультирую, если нужно. А наш папа… Он может говорить мало, но вещи, которые он ей советует, мимо ушей не пролетают. Даже когда Либерж в детстве фотографировалась со мной, то позировала, чтобы хорошо получиться. А все фотографии с папой – какие-то пойманные радостные моменты, всегда для души.

Я очень старалась сохранить эту связь и доверие. В подростковом возрасте его очень опасно подорвать. Либерж никогда не скрывала своих мальчишек, которые приглашали ее в кино или приходили в подъезде на гитаре бренчать. Она сразу, как только приходила домой, говорила: «Ой, что сейчас расскажу!». Все было на виду. На тот момент Жильбер уже создал нам такие условия, что я могла позволить себе находиться в свободном полете. У меня было достаточно времени, чтобы смотреть за дочкой.

Иногда Либерж думала, что делает что-то втайне от нас, но мы всегда следили за ней. Например, когда она ходила танцевать в клуб, мы с Жильбером стояли в кулуарах и ждали, пока она закончит. Как только мы видели, что она побежала переодеваться и ловить такси, чтобы ехать домой, сами тихонечко возвращались. Мы, кстати, всегда так делали. Во втором классе она самостоятельно шла до школы, и мы точно так же аккуратно следовали за ней. Жильбер считает, что девочкам всегда нужна «подушка безопасности». Пока она не вышла замуж, отец должен стоять над ней куполом. Поэтому все ее достижения – это наши пот и кровь.

Телепроект сыграл в жизни Либерж очень большую роль. Когда дочь в 2011 году уехала на телестройку, сразу стала известной. И неудивительно, ведь она закончила музыкальное училище. Голос – почти 4 октавы, очень сильный. Она всегда рвалась петь, сама чувствовала, что есть задатки. И в Москву поехала с надеждой – а вдруг что получится? На «Дом-2» пошла из-за этого же.

Правда, папе первое время мы не говорили. На тот момент никто из его коллег, видимо, не смотрел эту программу. Но риск был, сердце тряслось все три месяца. Я сказала бы и раньше, но хотелось преподнести эту информацию под правильным углом, чтобы он понял ради чего все это. На Новый год дочка пела в проекте заключительную песню, Hallelujah. И вот тогда я показала ее Жильберу. Выступление было, конечно, очень красивым, и он все понял. Подарок на Новый год, конечно, был великолепный!

Честно скажу, «Дом-2» я раньше не смотрела, но некоторых героев знала, потому что периодически натыкалась, переключая каналы. Но когда на проект пошла дочь, стала смотреть все. Ее решение на самом деле меня очень удивило. Меньше всего ожидала такого хода. Проект-то ведь не музыкальный. Но теперь я понимаю, почему она пошла туда. И выбрала поначалу именно Глеба Клубничку, потому что он тоже джазом занимался.

Чтобы пробиться в шоу-бизнесе есть всего несколько путей. Грязным идти не хочется. Деньги? Мы достаточно обеспеченные люди, но потратить десятки миллионов на клипы и раскрутку не можем. Поэтому этот путь тоже отпадает. Светиться где-то, по тусовкам ходить – тоже не стопроцентный вариант. А «Дом-2» – достаточно известная программа, и главное, там пишут песни для участников. Тогда это было в приоритете.

Когда на проекте был конкурс «Человек года – 2012», мы с Жильбером поехали в Москву. И правильно сделали. Либерж девочка сильная, внешне она была нормальная. Только на следующий день после победы в этом конкурсе я увидела, как ее трясло. Она естественно переживает критику, как любой человек. Я ей говорилю, что недовольные будут всегда. Ее даже в детстве критиковали, просто потому, что она отличалась. Единственное, что я просила, это понимать, реальная это критика, по делу или от злости. Зерна от плевел надо отделять.

Когда Либерж позвонила и сказала, что они объявили себя парой с Женей Рудневым, я была очень удивлена. Этот юноша был мне не очень понятен, мне казалось, что он немного неустойчивый, а я привыкла к сильным характерам у мужчин. После личного знакомства я поняла, что он, конечно, по темпераменту мягче, чем Либерж, но очень добрый и, я думаю, надежный в плане помощи. Он, пожалуй, не будет железной рукой вести по жизни, но помогать в этом жене сможет.

Жильбер тоже очень сложно воспринял зятя. До последнего не верил, что они распишутся. Он почему-то думал, что это проектные отношения. Не потому, что построены искусственно, а потому, что они находились в замкнутом пространстве, и круг общения у них был довольно ограниченный. И если бы их знакомство было вне проекта, вряд ли дело дошло бы до свадьбы. Но потом Женя приехал сюда просить руки Либержки, подарил обручальное кольцо, чтобы все было официально. Жильбер с Женей уходили куда-то поговорить, а когда вернулись, Жильбер сказал, что все хорошо.

Мы рассчитываем, что Либерж девочка сильная, вырулит, а мы поможем. Для нее согласие отца много значит. Если бы он сказал «нет» – свадьбы не было бы. Я это и на проекте озвучивала, когда спрашивали, почему Либерж рвалась поговорить именно с папой.

Несмотря на то, что мы живем в России, внутри семьи отношения другие. Авторитет Жильбера неприкасаем. Я тоже вполне самостоятельная, но тем не менее я точно знаю, что его слово будет последним. Во-первых, потому что он чаще всего оказывается прав. Во-вторых, у него отличная память. И главное, у него все логически выстроено, он менее эмоционален. Строит жизнь, чтобы создать нам максимальный комфорт. Я привыкла к этому.

Либерж не поступила бы как я, не вышла бы замуж, никого не послушав. Она, наверное, уговаривала бы его, приводила свои доводы. Но пока не услышала бы от него «окей», под венец бы не пошла.

Свадьба была очень красивая. Мы с Жильбером пели для молодоженов на французском. Либерж с папой танцевали африканский танец в африканских костюмах. У меня аж комок к горлу подкатил, так это было трогательно и красиво. Были приглашены все участники проекта, всего около 50 человек. Лучшие подруги Либерж, которые уже не участвуют в «Доме-2», все побросали, приехали на свадьбу. Оксана Стрункина со своим супругом, Лера Мастерко из Сибири. Все с подарками. А мы подарили молодым ювелирный магазин в Москве. Он будет называться «Либерже».

Мечтаю о внуках
К внукам я готова уже лет 10. Летели с Жильбером в Уфу, я уже придумала имя для внука. Оно интернациональное, должно удовлетворить всех: и европейское, и на русском практикуется, и на еврейском. Я готова сидеть с внуком, сколько понадобится, все театры обойдем! С Жильбером мы в свое время так и сделали. Уфимцы столько не смотрели, сколько мы: все репертуары всех театров. Я еле дождалась, когда Либерж исполнится 3 года, потому что первые детские билеты в театры были от трех лет. Раньше, в общем-то, и смысла нет. Мы тогда прошли все в Ленинграде, в Эрмитаже миллион раз были. С внуком, думаю, будет хуже. В хорошем смысле, конечно!».
wday