Андрей Арсеньевич Тарковский (4 апреля 1932, село Завражье, Ивановской обл. — 29 декабря 1986, Париж), российский кинорежиссер, народный артист России (1980).  Фильмы: «Каток и скрипка» (1960), «Иваново детство» (1962, «Золотой лев» Международного кинофестиваля в Венеции), «Андрей Рублев» (1966, выпущен в 1972), «Солярис» (1972, специальный приз Международного кинофестиваля в Канне), «Зеркало» (1975), «Сталкер» (1979), «Ностальгия» (1983, Италия, специальный приз за творчество Международного кинофестиваля в Канне), «Жертвоприношение» (1986, Швеция, Гран-при Международного кинофестиваля в Канне). В основе фильмов остро и напряженно поставленная альтернатива добра и зла, веры и неверия в человека, философский спор, всегда разрешающийся в пользу гуманистической и оптимистической истины. С 1982 жил за рубежом. Ленинская премия (1990, посмертно).
Родился 4 апреля 1932 в селе Завражье, Юрьевецкого района, Ивановской области, на Волге, в литературной семье. Отец, Арсений Александрович Тарковский — поэт и переводчик, уроженец Кировограда, Украина. Мать, Мария Ивановна Вишнякова, окончила Литературный Институт в Москве. Литературные труды Марии Ивановны были любимы друзьями — её даже в шутку называли «Толстой в юбке». Несмотря на это, она уничтожила свою прозу и поэзию (как она напишет позднее в своих дневниках) по причине «отсутствия таланта».
В 1935 году Арсений Александрович оставляет семью, а в 1941 году уходит добровольцем на фронт, где после ранения теряет ногу. Мария Ивановна устраивается корректором в Первую Образцовую типографию в Москве, где она проработает до пенсии.
В 1939 году Андрей поступает в московскую школу № 554, но война снова приводит его в места раннего детства. Мать увозит Андрея и его младшую сестру в эвакуацию в Юрьевец, к родным. «Это было тяжёлое время. Мне всегда не хватало отца. Когда отец ушел из нашей семьи, мне было три года. Жизнь была необычно трудной во всех смыслах. И все-таки я много получил в жизни. Всем лучшим, что я имею в жизни, тем, что я стал режиссёром, — всем этим я обязан матери», — вспоминает Тарковский. Мария Ивановна по льду ходила за реку, таскала картофель из дальних деревень.
Уже в 1943 году Тарковские возвращаются в Москву, а Андрей — в свою старую школу, где он учится в одном классе с Андреем Вознесенским. Детские годы Андрей проводит с бабушкой, матерью и сестрой в деревянном доме на улочке Щипок в Замоскворечье. И хотя жизнь свою Андрей прожил в основном в Москве, образом о́тчего дома остался для него дом его детства в Юрьевце, где сейчас открыт дом-музей Тарковского. Таким и предстанет он более чем сорок лет спустя в фильме «Зеркало», где будут отражены многие впечатления детства — уход отца, трудности быта, эвакуация, школа, образ матери с двумя детьми на руках.
Школьный аттестат Андрея Тарковского, хранящийся в архиве ВГИК, не обнаруживает следов прилежания или увлечения ни по одной из дисциплин — говорит, скорее об отсутствии интереса к естественным наукам и о сносных знаниях в гуманитарных. Воспитание Андрея было традиционно художественным. Семи лет его отдали в районную музыкальную школу (по классу фортепиано), а в седьмом классе он поступил в художественную школу имени 1905 года, где занимался рисованием.
В 1951—1952 годах Тарковский учится на арабском отделении Московского института востоковедения, и он, наверное, мог бы окончить его благополучно, если бы не сотрясение мозга, полученное на занятиях по физкультуре. «Во время обучения я часто думал о том, что несколько поспешно сделал выбор профессии,— пишет Андрей в своей автобиографии, поданной во ВГИК, — я недостаточно знал ещё жизнь».
Не окончив курс, он устраивается в ВНИИ цветных металлов и золота, а в мае 1953 года — коллектором в научно-исследовательскую экспедицию института Нигризолото в далёкий Туруханский район Красноярского края. Там он проработал почти год на реке Курейке, прошёл пешком сотни километров по тайге и сделал альбом зарисовок, который был сдан в архив Нигризолота. «В свое время я пережил очень трудный момент, — вспоминает он. — В общем, я попал в дурную компанию, будучи молодым. Мать меня спасла очень странным образом — она устроила меня в геологическую партию. Я работал там коллектором, почти рабочим, в тайге, в Сибири. И это осталось самым лучшим воспоминанием в моей жизни. Мне было тогда 20 лет…»
«Всё это укрепило меня в решении стать кинорежиссёром»,— напишет он неожиданно в той же автобиографии. Однако, как раз экзотический год жизни — впечатления тайги, экспедиции и связанной с ними романтики — прямого отражения в его режиссёрском творчестве, если не считать учебных работ во ВГИКе, не нашёл.
По возвращении из экспедиции, в 1954 году, в возрасте двадцати двух лет Тарковский подает документы во ВГИК и успешно поступает на режиссёрское отделение (учитель Михаил Ильич Ромм). «Выбор этот был скорее случайным, чем осознанным», — неоднократно повторит Тарковский в более позднем возрасте. Однако, уже начав учёбу, Тарковский увлекается молодой формой искусства.
Годы учёбы и раннего творчества Тарковского совпадают с хрущёвским периодом обновления в искусстве. Ещё незадолго до того факультет кинорежиссуры не сулил больших возможностей — годовая продукция кино была мала, и фильмов хватало разве что маститым режиссёрам. В 1953 году было принято решение об увеличении производства фильмов. В 1954 году, когда Тарковский подал заявление во ВГИК, кинопродукция достигла 45 фильмов в год, а в 1955 году их стало уже 66. Но кроме быстрого количественного роста фильмов — а значит, и возможностей — существенную роль в становлении Тарковского сыграло то обстоятельство, что незадолго до него в институт пришло военное поколение. Оно-то и создало феномен «школы ВГИК». Люди ещё молодые, но уже воевавшие, обладавшие опытом жизни и осознанным стремлением выплеснуть его в искусстве, пришли в поэзию, литературу, театр и кино. Именно им предстояло на рубеже пятидесятых-шестидесятых годов обновить темы и средства выразительности, круг жизненных наблюдений искусства и представление о герое. В 1956 году дебютировала целая плеяда молодых режиссёров, сценаристов, операторов, актёров. Всего за два года — 1955—1956 — молодые режиссеры сделали около 50 фильмов.
В 1956 году наступает период «оттепели», начало которого ознаменовало разоблачение культа личности Сталина на ХХ съезде КПСС. Веяние этой «оттепели» принесло в среду молодёжи западную литературу и музыку, зарубежный авторский кинематограф, итальянский неореализм и французскую «новую волну». Тарковский, вместе со своим другом и соавтором Андреем Кончаловским ездят в архив Госфильмофонда в Белых Столбах, где они смотрят фильмы Куросавы, Бунюэля, Бергмана, Брессона, Мидзогути. Термин «оте́р» (от французского auteur), уже принятый западной кинокритикой, обозначающий единого автора картины, создателя слова и образа, под контролем которого находятся все аспекты кинопродукции, от сценария до монтажа — усваивается Тарковским как необходимое условие творчества.
Главным педагогом и наставником Тарковского в годы его учёбы становится Михаил Ромм, воспитавший многих кинорежиссёров. Будучи режиссёром повествовательным и жанровым, в значительной мере воплощающим для своих студентов кинематограф соцреализма тридцатых годов, который многие из них отрицали и критически переосмыслили, Ромм был учителем, развивавшим в своих учениках творческую индивидуальность и верность своей правде. Он давал им взаймы деньги, выручал их в случае неприятностей, покровительствовал им на киностудиях, защищал их работы, порой опровергавшие его собственные.
Первая режиссёрская курсовая работа Тарковского — короткометражный фильм «Убийцы» был поставлен осенью 1956 года совместно с Александром Гордоном и Марикой Бейку по рассказу Хемингуэя. Эта работа получила высокую оценку Ромма. За ней последовал среднеметражный фильм «Сегодня увольнения не будет» (1957) и «Концентрат» (1958), отразивший опыт работы Тарковского в геологической партии, визуально насыщенный сценарный этюд, сохранившийся только на бумаге.
На третьем курсе Тарковский встречает в монтажной Андрея Кончаловского, в то время первокурсника режиссёрского отделения. С этого момента начинается их творческая дружба и соавторство. Они обнаруживают много общего во взглядах на кинематограф, им нравятся одни и те же режиссёры — Довженко, Бунюэль, Куросава. «Мы с Тарковским росли под знаком отрицания много­го из того, что было в кинематографе», — вспоминает Кончаловский — «Нам казалось, что мы знаем, как делать настоящее кино. Главная правда — в фактуре, чтобы было видно, что все подлинное — камень, песок, пот, трещины в стене. Не должно быть грима, штукатурки, скрывающей живую фактуру кожи. Костюмы должны быть неглаженые, нестиранные. Мы не при­знавали голливудскую или, что было для нас то же, ста­линскую эстетику. Ощущение было, что мир лежит у на­ших ног, нет преград, которые нам не под силу одолеть». Вместе они пишут сценарий «Антарктида — далёкая страна» (1959), отрывки из которого публикует «Московский комсомолец». Тарковский пытается предложить сценарий к постановке на «Ленфильме», но получает отказ. После этого они работают над сценарием «Каток и скрипка» (1960) и успешно продают его только что созданному объединению «Юность» на «Мосфильме». Детский сентиментальный сюжет этого сценария рассказывает о короткой дружбе мальчика, играющего на скрипке, и водителя катка.
Тарковский получает разрешение поставить «Каток и скрипку» в качестве дипломной работы. Он предлагает молодому оператору Вадиму Юсову снять для него эту короткометражную картину. Концепция картины сформировалась под воздействием увлечения Тарковского и Кончаловского фильмами французского режиссёра Альбера Ламорис, в частности, его короткометражным фильмом «Красный шар», завоевавшим в 1956 году Гран-при на Каннском кинофестивале и Оскара. Эта первая совместная работа Тарковского и Юсова, отмеченная раскрепощённостью камеры и цветовой выразительностью, принесёт Тарковскому первый приз на фестивале студенческих фильмов в Нью-Йорке в 1961 году.
В 1960 году Тарковский заканчивает ВГИК с отличием и получает диплом № 756038.
В дальнейшем все картины Тарковского становились заметными событиями культурной жизни страны, оказывая влияние на духовное развитие общества. Картина «Страсти по Андрею» с Анатолием Солоницыным в главной роли, выпущенная в прокат в 1971 году с сокращениями под названием «Андрей Рублев», была включена в число 100 лучших фильмов в истории кино. Жизнь великого иконописца послужила отправной точкой для размышлений Тарковского о судьбе художника в России.
Особое место в творчестве режиссера занимают ленты, поставленные им по книгам выдающихся современных фантастов — Станислава Лема и братьев Стругацких: «Солярис» и «Сталкер». Положив эти произведения в основу своих фильмов, Андрей Тарковский философски переосмыслил их, придав им новое звучание. А между этими фильмами он снял автобиографическую картину «Зеркало».
  Тарковский осуществил две театральные постановки: в 1972 году — спектакль по пьесе В.Шекспира «Гамлет» в московском театре имени Ленинского Комсомола, и в 1983 году — пушкинский «Борис Годунов» в Лондоне на сцене «Ковент Гарден».
  В 1982 году режиссер уехал в Италию, где поставил ленту «Ностальгия» с Олегом Янковским в главной роли русского поэта, умершего в Италии от тоски по родине. Тема личной жертвы наибольшее развитие получила в «Жертвоприношении», последнем фильме Тарковского, поставленном режиссером в Швеции.
Последние несколько лет жизни Андрей Тарковский провел на Западе. В 1984 году, не получив от советских официальных органов разрешения на продление пребывания за границей, Тарковский заявил, что остается на Западе. Он слишком дорожил своим временем, словно предчувствуя, что жить ему остается совсем немного. Между тем возможность работы в СССР представлялась тогда весьма проблематичной. Живя на Западе, режиссер еще успел снять фильм «Жертвоприношение», но это был его последний фильм.
   «Пугает ли меня смерть? — размышлял Андрей Тарковский в документальном фильме Донателлы Баливо, посвященном его творчеству. — По-моему, смерти вообще не существует.
Существует какой-то акт, мучительный, в форме страданий. Когда я думаю о смерти, я думаю о физических страданиях, а не о смерти как таковой. Смерти же, на мой взгляд, просто не существует. Не знаю... Один раз мне приснилось, что я умер, и это было похоже на правду. Я чувствовал такое освобождение, такую легкость невероятную, что, может быть, именно ощущение легкости и свободы и дало мне ощущение, что я умер, то есть освободился от всех связей с этим миром. Во всяком случае, я не верю в смерть. Существует только страдание и боль, и часто человек путает это — смерть и страдание. Не знаю. Может быть, когда я с этим столкнусь впрямую, мне станет страшно, и я буду рассуждать иначе... Трудно сказать».
Нет, по-другому рассуждать он не стал. — Дней за десять до смерти,— вспоминает его итальянский друг кинооператор Франко Терилли,— Андрей прислал мне из Парижа листок, на котором были нарисованы бокал и роза. Ему уже было трудно писать. За несколько дней до его смерти мне позвонили и попросили, чтобы я на другой день позвонил Андрею — он хотел сказать мне что-то очень важное. Я смог позвонить только через день. Он поднял трубку, но ничего не сказал. Я понял, что он хотел проститься со мной молчанием.
А за год до этого, кажется, в декабре 85-го он позвонил мне из Флоренции: приезжай сейчас же. Я приехал. Он лежал в постели и попросил Ларису оставить нас вдвоем. «Не бойся того, что я тебе скажу,— произнес Андрей,— сам я этого не боюсь». Он сказал мне, что накануне был звонок из Швеции — у него обнаружили рак, и что жить ему осталось совсем немного. «Я не боюсь смерти»,— Андрей говорил это так спокойно, что я был поражен.
- Все началось в Берлине, куда нас пригласила немецкая академия,— говорит о болезни Андрея Лариса Тарковская.- Он стал сильно кашлять; в детстве у него был туберкулез, он все время кашлял и потому не обращал на это внимания. Но когда в сентябре 85-го он приехал во Флоренцию работать над монтажом «Жертвоприношения», у него постоянно держалась небольшая температура, и это его уже беспокоило. Такое ощущение, как при затяжной простуде... Вот в этот момент он и заболел. Но мы еще не догадывались...
Когда пришло известие о страшном диагнозе, Тарковские находились в сложном материальном положении. Деньги за «Жертвоприношение», еще не были получены; медицинской страховки не было, а курс лечения требовал значительных денег — 40 тысяч франков. Только одно обследование сканнером стоило 16 тысяч. Деньги на это дала Марина Влади. Узнав о бедственной ситуации, она без лишних слов вынула чековую книжку и выписала чек на нужную сумму. В дальнейшем муж Марины Влади, профессор Леон Шварценберг стал лечащим врачом Андрея.
После пройденного лечения состояние Андрея заметно улучшилось, и 11 июля 1986 года он покинул клинику. Марина Влади поселила семью Тарковских у себя. На время дом Марины Влади стал домом Андрея. Тарковский продолжает работу над монтажом «Жертвоприношения», а через некоторое время уезжает из Парижа в ФРГ — чтобы пройти очередной курс лечения в модной клинике («по совету неумного друга» — комментирует Марина Влади).
К сожалению, модная клиника не спасла, хотя Андрея очень на нее надеялся. В итоге он вернулся в Париж, и здесь прошли последние месяцы его жизни. - Он верил в то, что он выздоровеет,- говорит Лариса Тарковская.— Он почему-то верил, что Бог ему поможет. Особенно воспрял он духом, когда приехал сын... Андрей работал до последнего дня, сохраняя абсолютно ясный ум. Заключительную главу книги «Запечатленное время» он закончил за девять дней до смерти! Последние дни он принимал для обезболивания морфий («Я плыву»,—говорил он), но сознание было незамутнено; какая-то внутренняя энергия помогала ему всегда быть собранным. И до последнего часа он был в полном сознании... Помню, в последний день жизни он позвонил мне по телефону; я приехала к нему. Он шутил со мной, смеялся... Боялся, что я уйду. В семь часов приходила сиделка, а мне надо было идти. Я ведь не спала перед тем три месяца — необходимо было каждые три часа давать ему лекарство...
29 декабря 1986 года Андрей Тарковский умер. Сотни людей пришли во двор Свято-Александро-Невского собора, где отпевали Андрея. На церковных ступенях Мстислав Растропович на виолончели играл возвышенно-строгую «Сарабанду» Баха.
А последним пристанищем Андрея Тарковского стало кладбище в предместье Парижа — Сент-Женевьев-де-Буа.