Хотя колониальная система распалась намного быстрее, чем ожидали завоеватели, эффект культурного экспорта оказался более устойчивым, чем любое оружие. За сотни лет метрополии действительно воспитали немало последователей, а также позволили людям в бывших колониях получать систематическое образование на английском или французском языках, что де-факто снизило планку для последних во время иммиграции в Европу. Что насчет жителей таких стран? Хотя их доходы могут не позволять им покупать многие продукты с высокой добавленной стоимостью из государств бывших сюзеренов и они едва могут наскрести даже на контрабандные товары, если спросить их, куда бы они хотели переехать, они с наибольшей вероятностью назовут европейскую "родину", которая им хорошо знакома.
Можно сказать, что мягкая сила культурного экспорта в колониальную и постколониальную эпохи непреднамеренно привела на Старый континент множество иммигрантов, от которых Европа теперь страдает. Впрочем, это неудивительно: все поступки — это своего рода "обоюдоострый меч". Если взращивать и переманивать на свою сторону высокопоставленных работников и социальные элиты, надо быть готовым, что в конечном итоге будет привлечен и крупный пласт "низших классов".
Фактически, в начале Европа была очень рада иммигрантам.

Из-за быстрого экономического развития и нехватки рабочей силы в 1961 году Западная Германия подписала с Турцией соглашение о найме кадров, и сотни тысяч рабочих иммигрировали в ФРГ со своими семьями. Сегодня в стране живут уже третье и четвертое поколения немецких турок, чье общее число в Германии составляет более 3 миллионов человек.
В тот же период, последовав примеру ФРГ, Бельгия подписала аналогичное соглашение с франкоязычным Марокко, в результате чего туда приехало множество иммигрантов, которые начали работать в опасной горнодобывающей промышленности. Сегодня у 13% населения Брюсселя можно найти хотя бы одного родственника из Марокко.

Разумеется, подобные случаи не ограничиваются Германией и Бельгией: после Второй мировой войны и до окончания холодной войны западноевропейские государства приняли почти 10 миллионов иммигрантов из стран третьего мира, большинство из которых прибыли из Северной Африки и с Среднего Востока.
Но правда ли, что за последние 60 лет эти иммигранты интегрировались в местное общество — или были им приняты?
На эту тему у меня есть две истории.

В крупном европейском финансовом учреждении, где я когда-то работал, большую долю работников составляли иммигранты из франкоязычной Северной Африки и их потомки. Мы часто шутили, что "некоторые групповые встречи можно проводить на арабском языке". Конечно, их арабский мог быть не слишком хорош — почти таким же, как китайский у американцев китайского происхождения. Но независимо от того, родились они в Северной Африке или Европе, образование, особенно высшее, они получали на французском или английском языках, поэтому могли спокойно и без проблем работать в ЕС.
Однако в странах Северной Африки не так много людей, способных получить образование, признанное европейскими странами. Многие также обладают слабыми способности к языкам, поэтому, пересекая море, в ЕС они становятся рабочими низшего звена или вовсе бездомными, даже могут дойти до преступлений. А это, в свою очередь, усугубляет стереотипы и обостряет враждебность к ним со стороны коренных жителей Старого континента. В сочетании с очень разными вероисповеданием и культурными обычаями экономические трудности быстро мутируют в глазах европейцев в культурные и религиозные противоречия: беженцы с финансовыми трудностями становятся "рассадниками" экстремистских идей.

В качестве примера возьмем наиболее знакомую мне Бельгию. Рано утром 13 и 14 ноября 2015 года несколько экстремистов совершили теракты в нескольких местах в центре Парижа, в результате чего более 130 человек погибли, еще 368 были ранены. Главный "вдохновитель" теракта Абдельхамид Абауд был из Брюсселя, район Моленбек-Сен-Жан — это в двух кварталах от моего офиса. Второй нападавший, Салах Абдеслам, которого многие местные молодые мусульмане считают героем, был арестован бельгийской полицией 18 марта 2016 года. После его ареста у полицейского участка собралось множество мусульман, которые устроили акцию протеста.

Спустя три дня, 22 марта 2016 года (фактически четыре дня, — Прим. ИноСМИ), в международном аэропорту Брюсселя два смертника, Ибрагим эль-Бакрауи и Наджим Лаашру, взорвали бомбу с перекисью ацетона весом в десятки килограммов, убив на месте 11 человек. Я был там накануне, возвращаясь из командировки.
В прошлом году во время чемпионата мира Бельгия проиграла Марокко со счетом 2:0. В ту ночь улицы Брюсселя были переполнены. Многочисленные марокканские болельщики праздновали победу своей команды. Некоторые радикалы даже били машины и поджигали их, что также повлекло целую серию беспорядков.

Конечно, если разбирать эти инциденты с точки зрения расовых предрассудков, то невозможно избежать некоторых нестыковок. Бывшие игроки сборной Бельгии Маруан Феллайни и Насер Шадли имеют марокканское происхождение. На том чемпионате мира Рабат признал своими гражданами двух бельгийских игроков марокканского происхождения: Билала Эль-Ханнус, 18-летнего полузащитника из клуба "Генк", и Анасса Зароури, 21-летнего крайнего нападающего из "Бернли". Помимо футбола, марокканские бельгийцы также занимают много важных постов в местном обществе, политических и деловых кругах. Однако эти примеры не могут скрыть расовые противоречия в среднем и низшем классах, которые уже невозможно игнорировать.
Все вышеперечисленное — это уже давние проблемы, и с годами они продолжают нарастать, как снежный ком.
Нестабильная региональная ситуация последних лет в таких странах, как Сирия, Ливия, Афганистан, Йемен, Мали и Украина, откуда за этот год бежали миллионы людей, дополнительно усилила волну мигрантов, направляющихся в Европу.

Согласно статистике, в настоящее время в одних только странах ЕС находятся более 2 миллионов беженцев, ищущих убежища: одни спасаются от неспокойных районов, а другим приходится совершать трудные путешествия из-за изменения климата. У них часто нет нормальной финансовой поддержки, и в ожидании решения о своем статусе беженцев они сталкиваются с серьезными юридическими и практическими препятствиями, мешающими им участвовать в экономической жизни выбранной для проживания страны. Все более жесткое законодательство может подвергнуть отчаявшихся мигрантов дальнейшей экономической и социальной эксплуатации.

Проще говоря, все обстоит так: хочешь работу? Мечтай больше! Хочешь жить хорошо? Это тоже не так просто.
В Великобритании, например, иммигрантам запрещено работать до тех пор, пока они официально не приобретут статус беженца. Если они не получат предварительное решение по своему запросу о предоставлении убежища в течение 12 месяцев, то могут подать заявление только на должности, которых не хватает в Англии, — например, медсестры, социальные работники и инженеры, как указывает Министерство внутренних дел Британии. Хотя ведомство утверждает, что запросы о предоставлении убежища обычно рассматриваются в течение шести месяцев, отчет благотворительной организации по делам беженцев за 2021 год показал, что среднее время ожидания даже первоначального исхода может составлять от одного до трех лет, а в некоторых случаях — и пять лет.

Беженцам, оказавшимся в бедственном положении, обеспечивается жилье, но они не могут выбирать, где остаться. Они имеют право на еженедельное пособие в размере 45 фунтов стерлингов, которое могут потратить только на предметы первой необходимости. Общая сумма субсидий составляет около 2340 фунтов стерлингов в год, в то время как благотворительные организации говорят, что минимальный годовой доход для приемлемой жизни в Великобритании — это 25,5 тысячи фунтов стерлингов. Беженцы получают менее одной десятой от этой суммы.
Что еще хуже, мигрантам часто приходится долго ждать получения пособия — иногда период ожидания доходит до года. В это время некоторые экстремистские организации могут воспользоваться ситуацией, дать им кров и еду, а потом затуманить их головы своими идеями.

Стоит отметить, что не ко всем новоприбывшим относятся так плохо.
После того, как разразился конфликт между Москвой и Киевом, миллионы украинских беженцев устремились в страны ЕС в поисках убежища. По этой причине Европейский союз издал Директиву о временной защите, в рамках которой украинцам дается право на жилье, медицинское обслуживание, работу и образование, и им не нужно долго ждать получения статуса беженца и можно не беспокоиться о депортации. Кроме того, 7 марта 2022 года Агентство ЕС по вопросам убежища (EUAA) основало Совет по реагированию на чрезвычайную ситуацию на Украине (UERB) для исполнения Директивы о временной защите. С прошлого года Евросоюз выделил на эти цели 17 миллиардов евро.

Очевидно, что для такого разного отношения есть причины.
Особенно важны расовые факторы. Французский журналист BFM TV Филипп Корбе "откровенно" сказал в репортаже: "Мы говорим не о сирийцах, бегущих от войны, мы говорим о европейцах, которые похожи на нас, уезжающих [с Украины], чтобы спасти свою жизнь".

Кроме того, страны ЕС, особенно те, что расположены на востоке региона, психологически и исторически близки к Украине, поэтому в этих государствах более дружелюбно относятся к беженцам оттуда. Например, исторически в Польше и Литве проживает много переселенцев из этой страны.
Естественно, нельзя игнорировать и геополитические факторы. Киев выступает в роли "представителя" Вашингтона и НАТО, а конфликт все равно зашел в тупик. Неважно, из так называемых гуманитарных или военных интересов, со стороны европейцев естественно хорошо относиться к украинским беженцам.

Хотя с момента начала кризиса беженцев в 2015 году ЕС провел несколько раундов дебатов и переговоров по этому вопросу, пытаясь сформулировать множество стратегий и даже законов, некоторые основные проблемы по-прежнему ограничивают Евросоюз в поиске решения.
Главной из них являются различия в политических взглядах стран-членов блока.
Возьмем степень открытости. Одни государства, такие как Германия и державы Северной Европы, в целом занимают более дружелюбную позицию. Восточноевропейские страны, как Венгрия, Польша и Чехия, больше идут по пути ограничений [миграции].

Причины этих различий лежат в разности исторического опыта, культурных факторов и внутриполитических соображений.
Страны с меньшим количеством иммигрантов или более популистскими правительствами чаще отдают приоритет ограничительной политике, чтобы успокоить своих избирателей. Государства, где иммигранты — это уже часть истории, готовы к большей открытости. Здесь ярким примером является Германия. Там однажды возникала "проблема" ксенофобии, поэтому теперь правительство, вероятно, боится быть отвергнутым, когда пытается решить вопрос беженцев. Но даже в Германии многие местные жители начали более консервативно смотреть на иммигрантов, что делает немецкую внутреннюю политику все более и более правой.
Другой причиной являются различия в географическом положении и экономическом статусе, которые приводят к неравным возможностям в решении проблемы беженцев.
С одной стороны, конечными пунктами назначения для мигрантов, как правило, являются экономически развитые европейские державы, такие как Франция, Германия, Бельгия, Нидерланды и Люксембург. Однако географически эти государства расположены не так близко к границам континента, и в большинстве своем на "передовой" оказываются экономически менее развитые страны, которые страдают от иммиграционного "шока".

Слабые экономики не слишком намерены мешать беженцам пересекать свои границы, потому что чаще всего мигранты используют их территории для транзита. В интересах таких стран "вежливо проводить беженцев до границы" и не позволить им остаться.
Однако более развитые державы тоже не хотят такого наплыва. Тем не менее в ЕС пограничный контроль отсутствует. Таким образом, эта "горячая картошка" возвращается к окраинным странам, на которых падает основное бремя беженцев, и им же приходится брать на себя ответственность за отсеивание, расселение и идентификацию мигрантов, въезжающих в страну, — избирать тех, кто соответствует критериям предоставления убежища, и депортировать остальных. Конечно, подобная работа требует вложения огромных средств, и потому более развитые государства субсидируют пограничные страны, чтобы отдалить вопрос беженцев от себя.

Только за 2021 год, период пика пандемии COVID-19, ЕС учредил специальный фонд пограничного контроля и выделил 6,2 миллиарда евро для выявления и депортации нелегальных иммигрантов, а также создал специальный фонд иммиграции и убежища в размере 10 миллиардов евро для укрепления возможностей стран — членов по выявлению, приему и ассимиляции переселенцев.
Эти средства в конечном итоге были поделены между европейскими государствами. Но некоторые державы не являются ни конечным пунктом назначения беженцев, ни странами на "передовой", пострадавшими от мигрантов, — Венгрия, Чехия и другие. Они не хотят ни принимать людей, ни платить за их прием другими странами. Поэтому, хотя Европарламент в последние годы пытается создать долгосрочный механизм приема беженцев и распределения расходов, ему трудно достигнуть консенсуса из-за противодействия некоторых государств-членов.
В этом году наметился прогресс. Ранее в этом месяце министры внутренних дел ЕС необходимым большинством голосов одобрили введение обязательного распределения мигрантов, обязывая страны, не желающие принимать беженцев, платить сбор в размере 20 тысяч евро за каждого мигранта. На пресс-конференции после встречи председатель ЕК Урсула фон дер Ляйен назвала это "переломным моментом". Конечно, Венгрия и Польша продолжают выступать против такого соглашения, утверждая, что любая система иммиграции и переселения в ЕС должна быть добровольной и что принцип большинства приносит в жертву интересы меньшинства.

Чиновники ЕС в Брюсселе, возможно, также игнорируют суброгацию, когда речь идет о беженцах.
Очевидно, что полноценный механизм отбора и размещения мигрантов и распределения средств для беженцев побудит больше людей переселяться в Европу. Но, когда это произойдет, рост расходов и вероятное сужение финансовых возможностей заставят больше стран и их избирателей обратиться к более консервативной и ксенофобской политической линии, что, в свою очередь, усилит расовые, этнические, религиозные и другие аспекты этого кризиса.
Таким образом, беспорядки, вспыхнувшие во Франции в июле, могут оказаться лишь прелюдией.
Автор: Вэнь Бо (闻博) — менеджер по финансовым рискам (FRM), обозреватель текущих событий

Ссылка

Есть разница между принятием и пониманием чьего-то видения. Я не призываю перенимать видение у индусов, иракцев, нигерийцев или суданцев. Но давайте попытаемся их понять. Зачем? Затем, что от их видения, к сожалению для Запада, происходящее будет зависеть все больше.

Новые игроки

Мы уже давно не живем в мире холодной войны, и разделение мира на блоки Запад и Восток уже давно не действует. Уже даже нет мира 90-х годов прошлого века, в котором главную роль играли США и на втором месте Европа, а Россия и Япония выходили на первый план лишь иногда. Самое главное для нас, что современный мир неизбежно перестает быть миром Запада.
На протяжении последних пятисот лет евроатлантическое пространство оставалось доминирующей силой в мире. С 1492 года, когда Христофор Колумб открыл Америку, власть Европы и Америки постоянно укреплялась. Вскоре мы превратились в доминирующую военную силу, а после изобретения паровой машины — еще и экономическую. Технологический прогресс обеспечил нам положение, которое никто не мог оспорить. Однако этот подъем столкнулся с естественной преградой в 1914 году, когда началась Первая мировая война. С тех пор власть Европы неуклонно слабеет.
Современный мир, которым уже давно не правят европейские колониальные империи, и в котором американцы уже не могут вмешиваться где угодно и когда им угодно, называют многополярным. То есть существует несколько властных центров, с которыми приходится считаться. Их число будет расти.

Помимо Европы и США, безусловно, державой является Китай. Мы видим подъем Индии. Япония постепенно играет все более важную роль. Такие государства, как Южно-Африканская Республика и Нигерия, тоже все чаще будут заявлять о себе вместе с Бразилией и Аргентиной. Можно ожидать роста экономической мощи Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (ASEAN), и не менее важную роль будет играть Ближний Восток. Наконец, в долгосрочной перспективе можно ожидать и великодержавное возвращение России.
На фоне подъема множества новых держав актуальность приобретают две важные темы. Первая касается будущего ООН. Ряд государств настойчиво потребуют членства в Совете безопасности, и потребуется пересмотреть Устав ООН, провести реформу Генеральной ассамблеи и так далее. Скорее всего, ООН предстоят серьезные изменения, которые станут испытанием для организации, уже просуществовавшей 80 лет. С другой стороны, именно они могут стать тем импульсом, который необходим ООН, чтобы она стала более совершенным инструментом международного диалога и сотрудничества. Не стоит объявлять Организацию Объединенных наций устаревшей или ненужной. Напротив, отныне она будет привлекать к себе все больше внимания. ООН будет важна для всех, в том числе для нас.

Вторая тема — это нарастающий климатический кризис. Для многих стран это куда более острая проблема, чем может показаться на первый взгляд. Индия и Китай в прошлые годы активно инвестировали в возобновляемые источники энергии. Причем намного больше, чем Европа и Америка. Нам не стоит игнорировать эту тему. Пока сами мы не столкнулись с серьезным кризисом, но другие государства уже страдают. Климатический кризис с каждым днем будет становиться все более важной темой в дипломатии, нравится нам это или нет.

Север против Юга
Европейский наблюдатель может совершенно растеряться при виде такого количества видных игроков, которые заявляют о себе в системе международных отношений, и я уже не говорю о растущем числе актуальных тем. Никогда прежде в истории человечества не существовало столько держав с таким количеством взаимовлияющих цивилизационных ареалов. Также не было и столько мировых проблем. Это начало новой эры, которая будет чрезвычайно сложной.
Поэтому для наших нужд эту сложную, на первый взгляд, карту мира следует слегка упростить. До сих пор мы видели только Восток и Запад, но теперь нам следует изменить карту в нашем сознании на Север и Юг. Почему именно эти две стороны света?

Существует концепция глобального севера и глобального юга. Она разделяет мир на два блока в соответствии с социально-экономическими, политическими и, можно сказать, даже историческими характеристиками. Глобальный север представлен в основном развитыми государствами, а глобальный юг — развивающимися. Четкого географического деления тут нет, поскольку между государствами глобального севера можно найти, к примеру, Австралию и Новую Зеландию, хотя они находятся в южном полушарии. Точно так же многие государства глобального юга лежат в северном.
Это разделение также не стоит воспринимать как деление мира на властные блоки, как в случае деления на Запад и Восток. Это было бы серьезной ошибкой, поскольку к государствам глобального юга причисляются, скажем, Индия и Китай, а к государствам глобального севера — Россия и Украина. Подозревать эти государства в дружественных отношениях просто невозможно.

Такое деление весьма несовершенно с точки зрения силы и власти, но одну общую тенденцию оно отражает очень хорошо: глобальный север вынужден смириться с реальностью, а глобальный юг все громче заявляет о себе. И у него все больше средств, чтобы это делать.
Реальность такова, что Запад теряет преимущество. Давайте не впадать в панику — пока мы потеряли немного, и нет причин думать, что уже скоро мы перестанем быть самой развитой и богатой частью мира. Однако наша сила по сравнению с остальными будет постепенно слабеть. Нам не угнаться за остальным миром в плане демографии, а распространение технологий дает многим государствам возможность полностью модернизироваться и подняться в экономическом и оборонном плане. Ни один процесс не протекает моментально. Мы говорим о проблеме не будущего года и даже не будущего десятилетия; речь идет, по всей видимости, о второй половине текущего столетия.

Неприятно для нас то, что у этих государств есть несведенные с нами исторические счеты. Каждый прежде порабощенный народ испытывает потребность отыграться на своих поработителях. Точно так же и мы когда-то отыгрывались на немцах, а теперь отмежевываемся от русских. У африканских и азиатских народов, с их точки зрения, есть более чем законные основания взять реванш и за оскорбления, нанесенные им колониализмом, и за американский экспорт демократии.
"Но ведь мы дали им цивилизацию и свободу!" — возразит кто-нибудь из нас. Возможно. Но разве Советский Союз не дал нам свободу от нацистской Германии в 1945 году, за что мы должны, с точки зрения России, быть всегда благодарны? Однако для нас сегодня эти аргументы звучат так же сомнительно, как в других странах рассуждения об импорте цивилизации. Обоснованно.
Но как именно они будут с нами общаться? Майский саммит Большой семерки в Хиросиме дал подсказку на примере двух государств, которые сели в "великодержавный" поезд. Голоса Индии и Китая звучали громко.

Индия была одним из приглашенных на саммит государств по понятным причинам. В текущем году Индия обошла Великобританию и стала пятой крупнейшей экономикой мира. Я уже не говорю о том, что это самая густонаселенная страна на планете. Кроме того, сейчас Индия председательствует в Шанхайской организации сотрудничества и Большой двадцатке, а значит, она служит важным мостом между Большой семеркой и многими государствами глобального юга. Вместе с Китаем Индия — одно из важнейших развивающихся государств мира, и, к счастью для нас, там правит демократический режим, пусть и весьма несовершенный. Таков результат положительного цивилизационного влияния Британской империи.
Напротив, Китай после саммита Большой семерки оказался в роли антагониста, выразив недовольство коммюнике, в котором акцентировались такие проблемы, как нарушение им прав человека, учения китайской армии в Южно-Китайском море и вмешательство в дела демократических институтов государств "семерки".

Индийский или китайский путь?

Китай и Индия будут нам напоминать, что на международной арене не мы одни имеем право голоса.
Может показаться, что самое важное в отношениях между развитыми и развивающимися государствами — это темные страницы прошлого и цивилизационные различия. Но не всегда это так.
Ведь индийский субконтинент был колонизирован почти целиком. По сравнению с Индией Китай был колонизирован минимально. Тем не менее, из-за характера китайского коммунистического режима государствам Большой семерки сейчас приходится применять к Китаю весьма жесткие меры, тогда как Индию они приглашают в свой круг.
Характер режимов будет по-прежнему играть роль в соперничестве держав, а Китай и Индия конкурируют за то, кто сумеет перетянуть на свою сторону как можно больше друзей на глобальном юге. К сожалению для Индии и для нас, Китай стартовал намного раньше и уже добился успехов. Теперь мы видим державу, которая способна и более чем готова отомстить за реальные или воображаемые оскорбления, нанесенные ей, с ее точки зрения, западными государствами.
Далее существует два варианта. Либо укрепляющийся глобальный юг будет объединяться на почве конфронтационной риторики китайского толка, что для нас станет большой проблемой. Или его объединит критичный, но и товарищеский индийский подход.

Индию можно рассматривать как важного и амбициозного партнера, который может превратиться в союзника, но точно не как государство-сателлит, которое будет на все согласно. Мы удивляемся, почему индусы заняли сдержанную позицию относительно Украины. На это они весьма любопытным образом отвечают, что просто выбирают свои приоритеты. Украина для Индии далеко, как для нас Афганистан, который, однако, стал для Индии источником проблем в 2021 году вследствие ухода войск союзников оттуда. Но разве тогда нас это заботило?
Разность подходов в системе международных отношений важна, и разных мнений будет становиться все больше. С нашей стороны было бы крайне легкомысленно не учитывать это хотя бы минимально. Именно индусы помогают нам взглянуть на себя со стороны. Мы не обязаны с ними соглашаться, но прислушаться стоит. Индийский министр иностранных дел Субраманьям Джайшанкар заявил: "Европа должна перерасти свое представление, что проблемы Европы — это проблемы мира, а проблемы мира — не проблемы Европы".
Вот над чем нам стоило бы задуматься.
Автор: Александр Романцов (Alexandr Romancov)

Ссылка