В Нью-Хейвене я старалась найти местных украинцев и связаться с ними. Познакомившись с одними, я постепенно находила все новых и новых знакомых и обнаружила, как много украинцев — как родившихся в США, так и тех, кто приехал сюда — живут совсем рядом друг с другом. В штате Коннектикут живет около 23,5 тысячи украинских иммигрантов, и 148,7 тысяч — в Нью-Йорке. В этом нет ничего удивительного, учитывая, что украинская диаспора в США, насчитывающая приблизительно 961,1 тысячи человек, является второй по величине за пределами бывшего СССР. За пределами Украины всего живет свыше 20 миллионов украинцев.
У этой диаспоры есть несколько характерных особенностей. Например, многие украинцы-иммигранты убеждены, что на протяжении всей истории их преследовали — это чувство возникло еще в те времена, когда в Советском Союзе запрещали все украинское, чтобы ускорить ассимиляцию национальных меньшинств. Одно из старейших в Америке изданий на украинском языке — выпускаемая в Нью-Джерси газета «Свобода» (названная в честь существующей на Украине ультраправой партии) — перепечатала статью из The New Republic, опубликованную в мае 2014 года профессором Йельского университета Тимоти Снайдером (Timothy Snyder). В этой статье Снайдер заявляет, что ни одна европейская страна не испытала за свою историю столько бед, сколько испытала Украина — особенно в период между 1933 и 1945 годами, когда железный режим Иосифа Сталина, а затем фашистская оккупация превратили ее в «самое ужасное место на Земле». Он также утверждает, что у Украины и Европы всегда были тесные связи — и раньше и сейчас. «Не существует истории Украины без Европы, но и история Европы немыслима без Украины, — пишет он. — Судя по всему, то же самое касается и нашего времени».
Еще одной общей для некоторых представителей диаспоры чертой стали ярко выраженные антироссийские настроения — советского и постсоветского образца. Столкновения и вооруженные конфликты на Украине в последние полтора года в какой-то степени подтвердили и вновь разожгли эти настроения. События способствовали возрождению чувства единения среди украинской диаспоры, но при этом и разожгли радикальные националистические чувства.
И, наконец, еще одной характерной чертой украинской диаспоры является то, что многих детей украинских американцев — будь то в первом, втором или третьем поколении — родители и бабушки-дедушки заставляли учить украинский язык и дома говорить только на нем, чтобы сохранить родной язык. Отчасти это объясняется проводившейся в Советском Союзе политикой русификации, в результате чего многие украинцы стали думать, что свободные украинцы, живущие за рубежом, должны позаботиться о сохранении родного языка. Украинский язык в США жив благодаря наличию десятков украиноязычных средств массовой информации, а также организаций, занимающихся созданием украинских школ. Украинский конгрессовый комитет Америки (Ukrainian Congress Committee of America) курирует 35 украинских школ и стремится обеспечить условия, в которых американские украинцы могли бы сохранить украинский язык и культуру своих предков.
Большинство украинцев, живущих на Украине, придерживаются несколько более умеренных взглядов в отношении России и украинского языка. Несмотря на антироссийский фанатизм представителей украинской диаспоры, на Украине многие понимают, что Украина и Россия во многих отношениях неразделимы — особенно в вопросах, касающихся истории, культуры и экономики. По результатам опросов общественного мнения, проведенных главным аналитическим центром Украины «Центром Разумкова» в период между 2001 и 2012 годами, большинство украинцев оценивали существующие отношения между Украиной и Россией как «хорошие», что было самой высокой оценкой. И дело не только в том, что современный Киев когда-то был столицей Киевской Руси — государства, существовавшего в IX — XIII веках на территории современной Белоруссии, Украины и России. Помимо этого, Россия поставляет на Украину около 60% своего природного газа, а Украина продает России свои товары на сумму 17,6 миллиарда долларов. Из-за потери этого рынка Украина может лишиться почти полмиллиона рабочих мест.
Что касается языка, постсоветское население Украины - преимущественно двуязычное. Региональные отличия в отношении того, какой язык считается основным — весьма незначительны: опрос, проведенный «Центром Разумкова» в 2002 году, показал, что из всех опрошенных жителей Украины 90% заявили, что могут говорить на обоих языках (официально 67% населения страны говорит на украинском языке и 24% на русском). В вопросе основного языка не существует единой картины даже на востоке Украины. По данным исследовательского центра гуманитарных технологий Pew, 43% населения восточной Украины — это люди, говорящие только на русском языке, а 73% считают, что официальными государственными языками должны быть русский и украинский (большинство жителей западной Украины считают, что статус государственного должен иметь только украинский язык).
И большинство считают, что жители восточных и центральных областей Украины имеют право говорить на языке своих предков, а их украинская идентичность и гражданство не должны подвергаться сомнению. Что касается связи между национальной принадлежностью и национальной преданностью, однозначного ответа здесь нет. Статистика показывает, что независимо от национальности и языка жители Украины не проявляют особой лояльности к России. Большинство населения западной (89%) и восточной (66%) Украины не проявляют лояльности или доверия к российскому президенту и даже считают, что Россия оказывает негативное влияние на Украину (соответственно 87% жителей западных и 58% жителей восточных областей Украины).
Более того, угрозы исчезновения украинского языка сейчас нет, как не было на протяжении двадцати с лишним лет до этого. После распада Советского Союза Украина предпринимала целенаправленные и демонстративные шаги для поддержки украинского языка в качестве единственного официального. И хотя русскоязычные украинцы не соглашались с такой политикой, со временем школьные учебники, а также государственные печатные издания и телевидение почти полностью перешли на украинский язык. Даже русскоязычные телешоу должны были транслироваться с украинскими субтитрами (хотя ошибки в переводе часто были предметом насмешек по всей стране). Пожилым и менее образованным жителям сельских районов выучить украинский язык было сложнее. Но постепенно большинство русскоязычных украинцев приняли украинский в качестве второго языка, а дети многих из них говорили на украинском как на родном. Даже бывший президент Виктор Янукович попытался учить украинский язык, когда ему было уже под пятьдесят.
Надуманные опасения того, что украинскому языку грозит исчезновение, вспыхнули среди украинской диаспоры в апреле 2012 года, когда парламент принял закон, согласно которому русский язык получил статус регионального языка в русскоязычных южных и восточных областях Украины. В соответствии с этим законом украинский язык оставался официальным государственным языком, но при этом разрешалось использовать русский язык в региональных судах, школах и других государственных учреждениях.
В США газета «Свобода» напечатала 13 июля статью одного из своих редакторов Петра Часто, озаглавленную «„Черный вторник“ 3 июля». Автор статьи заявил, что новый закон ставит под угрозу существование украинского языка и культуры и означает, что разрешение на официальное использование региональных языков следует считать поводом для траура. Последний раз, когда на Украине день назвали «черным», стало 4 марта 2015 года, когда в результате взрыва на донецкой шахте погибли 33 шахтера.
Не менее резко отреагировала украинская диаспора в Австралии — они написали письмо Януковичу с требованием не подписывать этот закон. Авторы письма также требовали, чтобы все политики, «которые не способны быть украинскими политиками в украинском государстве... немедленно подали в отставку».
На самой же Украине реакция на принятие закона была не такой острой. Противники закона вышли на улицы, но, главным образом, в городах западной Украины, число протестующих в Киеве составило приблизительно тысячу человек, но на четвертый день протеста их количество сократилось до нескольких сотен. В восточных областях демонстрации собирали не более чем по 25-100 человек. По мнению украинских специалистов, этот закон был всего лишь политическим оружием — главной целью Януковича, который протолкнул его, было обеспечение поддержки для Партии регионов на предстоявших парламентских выборах 2012 года. Но в итоге закон о языке не смог ни мобилизовать оппозицию, ни увеличить поддержку Януковича на востоке страны. Вопрос языка не был актуальным — во всяком случае, для украинского народа.
Однако мэр Львова (украиноязычной культурной столицы на западе страны) публично выступил с речью на русском языке в поддержку права русскоязычных украинцев говорить на родном языке. Многие ученые, преподаватели, политики и журналисты из восточных и западных областей Украины приняли участие в проекте «языкового обмена». Чтобы поддержать новый закон, многие украиноязычные журналисты в течение одного дня вели репортажи на государственном телевидении на русском языке, а русскоязычные — на украинском.
23 февраля 2014 года — в самый разгар революции на Майдане и на второй день после бегства Януковича из страны — украинский парламент принял закон, отменяющий закон 2012 года и наделяющий украинский язык статусом единственного государственного языка. И на этот раз отмена прежнего закона имела политический характер. Целью этого шага было объединить силы оппозиции в стране, повергнутой в хаос после бегства Януковича. Однако это вызвало резкую реакцию в Крыму и в некоторых южных и восточных областях Украины. К тому же этот шаг дал жителям этих регионов еще один повод чувствовать себя ущемленными и утверждать, что новое правительство их не слышит.
Зато этот закон был восторженно принят украинцами, придерживающимися праворадикальных взглядов. Батальон «Азов» — одно из самых известных в стране ультранационалистических формирований — знаменит своей непримиримостью. Как пишет The Telegraph, один из его членов, заявил: «Лично я — нацист». Старший научный сотрудник киевского Института евроатлантического сотрудничества — немец по происхождению — Андреас Умланд (Andreas Umland) заявил в своем интервью интернет-телеканалу «Громадске TV»: «„Азов“ характеризуется биологическим расизмом некоторых его лидеров». Батальон даже выбрал себе видоизмененный вариант символа Вольфсангеля («Волчий крюк»), который в годы Второй мировой войны использовали некоторые нацистские батальоны. Многие бойцы батальона «Азов» (которых газета «Свобода» называет «славными») приехали из Белоруссии, Канады, Франции, Италии, Словении и Швеции. Как говорят, их финансирование осуществляется при участии украинской диаспоры.
Бесспорно, украинская диаспора оказала огромную поддержку демократическому движению на Украине: наряду со многими мероприятиями члены диаспоры организовывали программы гуманитарной помощи, размещали украинских солдат в американских госпиталях и больницах, принимали у себя дома беженцев и оказывали давление на президента США Барака Обаму, требуя предоставить Украине военную помощь. Даже на конкурсе «Мисс Украинская Диаспора 2014», проходившем в Чикаго, в качестве главного приза был выставлен сертификат на покупку бронежилетов для украинских солдат.
При том, что поддержка, которую диаспора оказывает находящейся в состоянии конфликта Украине, достойна всяческого одобрения, нельзя назвать похвальным ее чрезмерное внимание к языковому вопросу. Украина должна устранять разногласия между различными регионами и способствовать формированию многонационального и многоязычного общества.
Чтобы помочь стране в достижении этой цели, украинской диаспоре следует ослабить риторику в защиту украинского языка и унять свои антироссийские настроения. Украинцы и так уже находятся под воздействием воинствующей пропаганды, защищающей две противоположные идеологии — со стороны украинских праворадикальных националистов и со стороны Кремля. И обострять это противостояние диаспоре не следует.
