Мерами денежно-кредитной политики можно получить только краткосрочный эффект, к тому же достаточно слабый. А устойчивого роста добиться невозможно. За кратковременным ростом неизбежно придет спад из-за действия структурных ограничений. Поэтому где мы сейчас находимся и как будет развиваться ситуация, на мой взгляд, зависит от того, какими будут структурные изменения. Мы намерены влиять мерами денежно-кредитной политики на ценовую стабильность. Кстати, ценовую стабильность я считаю важным элементом инвестиционного климата. У нас как у мегарегулятора есть и своя часть повестки в структурных изменениях: это создание длинных денег и рынка капитала. И конечно, нужна здоровая, устойчивая, хорошо капитализированная банковская система и финансовая система в целом.
На мой взгляд, выделенная фраза, описывающая отношение Эльвиры Набиуллиной к монетаристским методам управления экономическим ростом, очень хорошо показывает расхождение во взглядах Набиуллиной с Улюкаевым и Силуановым. Если последние чуть ли не боготворят данный подход, то глава ЦБ России достаточно сдержанно оценивает эффективность применения подобной теории на практике. Что, на мой взгляд, есть очень и очень хорошо: ведь за деревьями (деньгами) многие перестают видеть лес (структуру экономики). Конечно, наличие денег лучше их отсутствия, но в кризис, когда этих денег становится меньше, наружу выползают все проблемы нашей экономики, дополнительно усугубляющие кризис. И самая критичная задача, которая стоит сегодня перед Банком Росси и которую глава ЦБ хорошо понимает, - это создание в нашей стране рынка капитала, который сможет предоставлять "длинные деньги", т.е. не краткосрочно кредитовать промышленность на 1-2-3 года, максимум 5 лет, а предоставлять необходимые суммы денег на десятилетия (в идеале).

— Вы, наверное, слышали, что вас бизнесмены из реального сектора часто критиковали за жесткую политику и высокую ставку. За решение поднять ставку, за слишком медленное снижение. Бизнесмены говорят, что они и так везде поджались, со всех сторон их жмут, а тут еще и кредит... Вы публично им никогда не отвечали. Может быть, настало время ответить?
— Мы, конечно, понимаем, что ставка влияет на бизнес. И мы снижаем ставку по мере возможности. Как только наш прогноз показал, что инфляция будет быстро снижаться, мы начали и снижение ставки. Но и торопиться со снижением тоже нельзя, кстати, нас критиковали с другой стороны те, кто опасался, что если ставка будет снижаться слишком быстро, это приведет к дестабилизации на валютном рынке и скачку инфляции. Инфляционные ожидания остаются высокими, и если ставки будут ниже, чем инфляция в головах людей, то люди будут меньше сберегать в банках в рублях, произойдет долларизация вкладов. В этих условиях кредиты не станут доступнее.
Руководствоваться в политике снижения ключевой ставки настроениями людей - это новое слово в денежно-кредитной политике в России уж точно. Кстати, дедолларизацию заказывали? Вот один из её этапов. Не самый, конечно, важный, но учитывать данный нюанс стоит.

— Мы говорили с банкирами, и они отмечают приток средств вкладчиков в банки, но при этом снижение кредитования.
— Некоторое оживление кредитования сейчас началось. Но банки беспокоит и качество заемщиков, обращающихся за кредитом.
Если просуммировать информацию из двух последних представленных цитат, то получается, что в настоящее время из-за более или менее приличных ставок по депозитам в коммерческие банки приходят новые депозиты, что позволят банкам начать более активное кредитование, но есть один нюанс: на текущем этапе состояния экономики за кредитами обращаются по большей части не для расширения производств и т.п., а для "расшивки" своих финансов. Т.е. "качество заемщиков" на текущий момент не самое лучшее, что и приводит к продолжающемуся падению объёмов кредитования. На мой взгляд, с ростом ресурсной базы, коммерческие банки гораздо охотней начнут выдавать кредиты коммерческим предприятиям и физическим лицам не очень "хорошего качества".

— Также из кулуарных бесед нам удалось почерпнуть, что бизнесмены тревожно, даже алармистски, настроены по отношению к перспективам банковской системы. Многие уповают на помощь ЦБ. Какой линии оздоровления и защиты банковского сектора вы придерживаетесь? Реальна ли угроза?
— Конечно, в текущей ситуации повысились кредитные и процентные риски. У нас три направления работы: совместно с правительством помочь с капиталом тем банкам, у которых нет проблем с нормативами и которые способны этот капитал использовать для наращивания кредитования. Это очень важно в условиях закрытых рынков. Второе — мы временно смягчили регулирование. Не для того, чтобы маскировать проблемы, а для того, чтобы дать время банкам адаптироваться, чтобы внешние шоки оказались для них растянутыми во времени. Процесс адаптации завершается в течение 6–9 месяцев. Третье — наша политика по усилению надзора, в том числе по отзыву лицензий и санации. Эти меры направлены на повышение надежности и устойчивости банковской системы. Мы будем продолжать оздоровление банковского сектора. Мы выводим эту работу на новый уровень после расчистки накопившихся завалов.
Сейчас для нас на повестке дня вопрос более ранней диагностики проблем у банков и своевременного принятия надзорных мер, чтобы мы не оказывались перед выбором — отзыв лицензии или санация. Раннее принятие мер обеспечивает защиту прав кредиторов и вкладчиков и делает процесс дешевле. Поэтому мы и предложили использовать механизм предоставления ликвидности банкам, которые хотят и могут с точки зрения капитала приобрести банки с нарождающимися проблемами, то есть они еще не утратили устойчивость и поэтому представляют интерес для инвесторов. Центральный банк готов предоставить возвратные деньги на рыночных условиях. Мы будем обсуждать с банками, насколько этот механизм будет востребован.
Но в целом банковская система для нынешней ситуации более или менее устойчива. Очищение банковского сектора болезненный процесс, но он действительно ведет к укреплению банковской системы, что позволяет избегать в период турбулентности эффекта домино и создает реальные основания для повышения доверия к банковской системе. Как видите, в этот кризис эффекта домино или большого числа банков, которые надо было санировать, не было.
На мой взгляд, одной из самых важных задач, стоящих сегодня перед ЦБ России, является зачистка банковского сектора от сомнительных контор. Вспомните, как начинались практически все финансовые кризисы в прошлом: у нескольких банков появлялись проблемы и эти несколько контор начинали за собой тянуть всю финансовую систему. А затем кризис перекидывался с финансовой системы на промышленность. И на выходе получался полноценный экономический кризис, который приходилось тушить деньгами уже государству. Так что можно не сомневаться в том, что контроль за банками будет усиливаться.

— Нас, как обычных людей, волнуют прежде всего розничные банки, которые оказались в сложной ситуации. Был ли перегрев кредитования в розничном секторе? Будете ли вы ограничивать активность розничных банков?
— Я считаю, что перегрев на рынке необеспеченного потребительского кредитования был. Необеспеченное розничное кредитование в середине 2013 года росло на 60%, при этом доходы населения росли медленней (порядка 15%-прим. моё). Когда нам говорят, что доля розничных кредитов в ВВП невелика, то забывают, что доля платежей по кредитам в доходах семей значительна. С этой точки зрения мы находились в рискованной зоне, поэтому ЦБ начал охлаждать этот рынок несколько лет назад... Был реализован целый набор мер, направленный на торможение роста кредитования домохозяйств с небольшими доходами под повышенную ставку. Нашей целью было добиться того, чтобы темп роста потребительского кредитования был сопоставим с темпом роста номинальных доходов населения. Это было бы естественно и безопасно и не создавало бы системных рисков. Однако процесс был уже раскручен, и затормозить его быстро было невозможно. В дальнейшем на наши действия по охлаждению рынка наложилось снижение доходов населения. Поэтому банки, которые специализировались на этом кредитовании, столкнулись с определенными проблемами. Тем не менее системной проблемы мы тут не видим. Во-первых, специализированные розничные банки привлекают только 5% всех вкладов. Во-вторых, многие из розничных банков начали менять свои бизнес-модели, переориентироваться на менее рискованных заемщиков, были созданы достаточные резервы по плохим ссудам, некоторые банки были докапитализированы собственниками.
На мой взгляд, здесь цифры говорят сами за себя.

— Если взять такую экономику, как Россия, сколько в ней, на ваш взгляд, должно быть банков? Есть целевой показатель?
— Нет, и его не может быть. Банков может быть разное количество, главное, чтобы они были финансово устойчивыми. В нашей стране всегда будет место и для крупных банков, и для региональных, и малых, и средних банков, которые работают с малым бизнесом и знают своего клиента.
— Вам не кажется, что российский банковский сектор излишне концентрирован? И более того, уровень концентрации растет.
— Для того, чтобы оценить степень концентрации рынка, обычно смотрят на долю, которую занимают пять крупнейших банков на рынке. Россия по этому показателю не выделяется, во многих странах пять банков занимают большую долю, чем у нас. Концентрация банков отражает структуру экономики. Кстати, учитывая размеры наших крупных компаний, размер банков может оказаться и недостаточным. Когда после закрытия внешних рынков предприятия начали возвращаться на российский финансовый рынок и пытаться занять деньги у наших банков, оказалось, что с точки зрения норматива риска на одного заемщика России нужны и более крупные банки...
Выделенная фраза очень и очень любопытна. Нас ждёт период слияний и поглощений на банковском рынке? Особенно, если взять во внимание комментарий Набиуллиной по разработке механизмов поглощения проблемных банков на первоначальном этапе их выявления.

— Вы можете прокомментировать ситуацию с отчетом аудитора банка «Траст», который сначала подписал отчет, а через год сообщил, что отчетность была недостоверной? Как часто аудиторы подписывают недостоверные отчеты — это распространенная практика или отдельные случаи?
— Это не единичный случай, к сожалению, и нас это беспокоит. Мы постоянно пишем в Минфин письма по поводу аудиторов, которые заверяли отчетность с признаками недостоверности, с просьбой принять меры.
И судя по всему, меры не принимаются. В Минфине не очень в курсе, что доверие есть один из краеугольных камней в финансовой системе любой страны? Видимо, в ведомстве Антона Германовича заняты гораздо более сложными и насущными делами: сокращением индексаций пенсий и торможением инфляции. А финансовая система может и подождать.

— Если представить, что прошло пять лет, вы все отрегулировали. Каким будет идеальный банковский рынок, идеальный страховой рынок, идеальный пенсионный рынок?
— Можно в целом говорить о финансовом рынке, хотя пять лет — не такой большой срок. Банковская система станет более устойчивой. Должна вырасти доля небанковских активов. Сейчас доля банковских активов в ВВП больше 100%, доля страховых активов — около 2%, пенсионных — около 3%, коллективных инвестиций — также около 3%. Нам нужно создать источники длинных денег, наряду с банковским кредитованием развивать рынок капитала. Нужно создать долгосрочного внутреннего инвестора и институты для аккумулирования таких накоплений — а именно этой задаче и служат институты пенсионных накоплений, страхования жизни, коллективных инвестиций. Чтобы решить эти задачи, необходимо формирование доверия и укрепление стабильности финансовой системы.
Без комментариев. Задача, на самом-то деле, архисложная. Но за неё взялись и это радует.

— Давайте поговорим о пенсионных фондах. Прошла пенсионная реформа, ЦБ посмотрел на состав акционеров фондов. Есть мнение, в том числе и в правительстве, что бизнес вложился в эти фонды с целью получения дешевого капитала для собственных проектов, а не для того, чтобы создать длинные деньги в экономике в интересах будущих пенсионеров. И этим в том числе мотивируют желание ликвидировать накопительную пенсионную систему. Какова ваша позиция?
— Мы исходим из того, что решение принято и объявлено, я не вижу оснований для его пересмотра. Накопительная пенсионная система — это важнейший институт, который обеспечивает дополнительные пенсионные права для граждан и одновременно служит источником длинных денег в экономике. Второе приобретает особую важность в условиях закрытости внешних рынков. Этот институт надо развивать. Акционирование — это первый этап. Надо сказать, что через акционирование прошла примерно половина фондов — чуть больше 60, а в систему гарантирования получили доступ 28 фондов после тщательной проверки. В ходе проверки с нашей стороны эти фонды существенно улучшили свою структуру активов — на 95 млрд руб. была изменена структура активов и введены прозрачные формы владения.
Опять же без комментариев.

— Вы знаете же позицию социального блока: деньги пенсионные фонды вкладывают сейчас, а кто будет отвечать потом — неизвестно.
— В распределительной системе государство отвечает будущими трасфертами из федерального бюджета и будущими налогами. А в накопительной системе — тем, что деньги инвестируются и могут приносить доход. На самом деле распределительная и накопительная системы — не альтернативы. Дискуссия временами идет по ложному пути, на самом деле распределительная система — это основа, от нее никуда не уйти, а накопительная система дает дополнительные права. Необходимо находить баланс, но пытаться уйти от пенсионных накоплений неправильно. Мы половину пути уже прошли, поворачивать назад не стоит.
Мне одному кажется, либо либерал не имеет права на такую точку зрения? Ведь общеизвестно, что лучший вид пенсионного обеспечения - это накопительная система. И только таким образом можно обеспечить безбедную старость. Пример США, Европы и Японии тому доказательство. Ан нет, получается, что "свободная рука рынка" (НПФ один из её элементов) - это одно, а людей бросать государство не имеет права.

— Раз уж мы перешли к плавающему курсу, невозможно не спросить о вашем заявлении про международные резервы. Когда вы сказали, что намерены довести объем резервов до $500 млрд, рынок решил, что вы отказались от плавающего курса и теперь у ЦБ несколько целей, а не только ценовая стабильность.
— Мы не отказались от плавающего курса. Было бы странно от нас ожидать, что мы так легко откажемся от него, учитывая, в каких сложных условиях мы к нему перешли. Наши операции на валютном рынке по пополнению золотовалютных резервов никак не противоречат плавающему курсу и инфляционному таргетированию. Во-первых, мы своими покупками не оказываем серьезного влияния на курс, тем более у нас нет цели по конкретным значениям курса, (да, мы понимаем, что некоторое влияние все равно есть, и мы его учитываем при принятии решения по денежно-кредитной политике), мы покупаем равномерно, небольшими порциями. Во-вторых, для достижения целей по инфляции мы эти операции стерилизуем: когда мы покупаем валюту, мы предоставляем ликвидность таким образом, чтобы ставка денежного рынка была вблизи ключевой.
Скажу так: данные показывают, что на текущий момент, темпы стерилизации снижаются, причём основную роль здесь играет именно выкуп валюты: в апреле -263 млрд. рублей, в мае уже -210 млрд. рублей, в июне (на 26 число) всего -27,7 млрд. рублей. Причём, судя по предоставленным ЦБ России данным, стерилизация идёт в первую очередь за счёт возвращения коммерческими банками ранее взятых у ЦБ кредитов (РЕПО, обеспеченные кредиты), с учётом того, что Банк России особо не упорствует в снижении лимитов по операциям РЕПО. Получается, что на текущий момент ЦБ России снижает закредитованность банковской системы перед регулятором, давая деньги коммерческим банкам по самой простой и дешевой схеме.

— Российский фондовый рынок постепенно превращается в тихое место. Вы что-то планируете делать с ним?
— Он очень маленький, хотя рынок корпоративных облигаций растет.
— Но он непропорционален стране.
— Да, поэтому мы и говорим, что в пятилетней перспективе роль небанковского финансирования должна расти.
5 лет? Мне одному кажется, либо всё опять сводится к 2020 году?

Что я могу сказать про Эльвиру Набиуллину на основании данного интервью? На мой взгляд, её нельзя причислить ни к лагерю "либералов", ни к лагерю "социалистов". Она реалист, она работает с тем материалом, который у неё есть и старается выжать из него максимум возможного. Видимо, именно поэтому Президент ей и доверяет. О чём он уже ни один раз во всеуслышание и заявлял. Кстати говоря, предыдущий глава ЦБ России подобными заявлениями Путина в свой адрес похвастаться не мог.