Сергей Гапченко, «АиФ»: Вы ушли из политики. Чем сейчас занимаетесь?

Анна Герман: Пишу. Издаю. В основном, на Западе. На Украине тоже вышла моя книга, но поступило негласное распоряжение для книжных магазинов не принимать книгу к реализации. Поэтому основной тираж до сих пор лежит в издательстве. В то время как бельгийское издание романа (на французском языке) разошлось, как горячие булочки. Книга, кстати, получила во Франции литературную премию. Сейчас готовится издание на английском языке. Тоже на Западе. Я много езжу, встречаюсь с людьми. Занимаюсь насущными проблемами детей, пострадавших от войны в Донбассе.

Новая революционная команда не оправдала доверия. Им не хватает опыта, у них нет сильной команды. Они уничтожают страну. И главная их ошибка в том, что главным инструментом для достижения цели они избрали ненависть. Они создали карманные армии, которые теперь воюют друг с другом за передел имущества и разных там нелегальных схем, и пламя нестабильности расширяется уже на всю Украину. Ползучее кровопролитие. Время и события убеждают меня — в политике нужны люди с опытом, люди, отстаивающие мирные пути развития страны. На таких людей уже есть социальный заказ. Они очень скоро будут остро востребованы.
Анна Герман

— Возможно ли это — уйти из политики совсем?

— Мой уход был логичен — пришли новые люди, которые обещали сделать жизнь украинцев лучше, чем сделали мы. Я поверила в это обещание, как поверили многие люди. Я даже голосовала за люстрацию, чтобы новая команда имела все механизмы, все возможности провести те изменения, которые они декларировали. Я искренне желала им успеха, успеха моей стране.

Но новая революционная команда не оправдала доверия. Им не хватает опыта, у них нет сильной команды. Они уничтожают страну. И главная их ошибка в том, что главным инструментом для достижения цели они избрали ненависть. Они создали карманные армии, которые теперь воюют друг с другом за передел имущества и разных там нелегальных схем, и пламя нестабильности расширяется уже на всю Украину. Ползучее кровопролитие. Время и события убеждают меня — в политике нужны люди с опытом, люди, отстаивающие мирные пути развития страны. На таких людей уже есть социальный заказ. Они очень скоро будут остро востребованы.
— Это значит, что вы вернётесь?

— Я не думала об этом. Но никогда не говори никогда — это правило стоит помнить.

Видите ли, тем, кто придёт на смену нынешней власти, а это случится очень скоро, будет очень непросто. Много времени потеряно, а Украина распадается на глазах. В стране практически анархия, люди теряют работу, деньги, уверенность не только в завтрашнем, но и в сегодняшнем дне. Никто не знает, проснувшись утром, что произойдёт вечером. Тревога, страх…

А коррупции меньше не становится. Это признают даже депутаты правящей коалиции. Беспредел полный. Люди не верят, что государство способно защитить их самих, их семьи, дома. Мы не знаем, а не ворвётся ли кто-то в подъезд с автоматом, не взорвётся ли что-то в доме каждого из рядовых граждан. Украина ещё совсем недавно была островом стабильности в регионе. Это был наш главный козырь. Мы говорили в Европе, что у нас стабильность, что у нас безопасно, нет терроризма. Бог оберегал нас, но Бог наказывает за ненависть…

— Можно ли было предположить, что всё дойдёт до такой ситуации? Был ли момент, когда стало понятно, что ход событий уже не остановить, и даже повлиять на него нельзя?

— То, что будут сложности, было понятно уже в 2012 году. Думаю, уже тогда началась подготовка к революции. Янукович был неудобен, потому что с ним невозможно было договориться. Он был слишком самостоятельный. Слишком независим. Более того, он делал всё, чтобы стать независимым и экономически. Повеяли ветры, в которых уже можно было угадать будущий ураган перемен. Но, знаете, люди по-разному относятся к ветрам перемен — одни строят ветряные мельницы. Другие — стену. Президент Янукович решил строить стену.
Я была убеждена в том, что нужно строить мельницы. То есть моё глубокое убеждение было в том, что надо использовать ветер, чтобы он лил воду на нашу мельницу. То есть я отстаивала в гуманитарной политике сближение регионов. Надо было интегрировать западные области во всю Украину, нужно было убеждать людей, что наша власть для них не чужая. В администрации президента я брала эту неблагодарную роль на себя. Я всегда говорила, что я в этой власти отстаиваю интересы меньшинства, людей, которые проиграли выборы. Нельзя было, чтобы они чувствовали себя проигравшими. Надо было, чтобы они сказали: «Да, это не наш кандидат, но смотрите — он понимает наши проблемы. Он понимает и принимает наши ценности».
Первый год мы шли таким путём. Но потом отказались. И началась другая гуманитарная политика. И я ушла из администрации президента. Стала депутатом парламента от Партии регионов. Также вместо децентрализации начали процессы укрепления центральной власти. То есть начали строить стену, которая могла защитить Украину от революции. Но это так похоже на ту стену, которую мечтала построить нынешняя власть на границе с Россией. Нет такой стены, которая бы победила идею. Разве Берлинская стена не научила всех нас этому?

Но это уже дела давно минувших дней. Я думаю сейчас не об этом. И даже не о том, что у Виктора Фёдоровича была самая сильная команда за всю историю украинской государственности. Сегодня я с моими единомышленниками (а их становится всё больше) работаю над созданием такой стратегии гуманитарной политики для Украины, которая бы повернула реку ненависти вспять. «Культура творит народ», — писал академик Лихачёв в своей декларации. Украине нужна культура, которая создаст единый неделимый многонациональный народ, где ценности, язык и вера каждого гражданина будут одинаково уважаемы.

Украина ещё не достигла того дна, к которому она идёт. Ничего не развивается, заводы закрываются, производство сворачивается, малый бизнес загнан в угол. Пенсии, коммунальные тарифы... Идёт дело к обнищанию людей. А это что значит? Это значит, бунты, анархия. Это значит, угроза национальной безопасности. Плюс карманные вооружённые армии.
Анна Герман

— А в период Майдана? Была какая-то отправная точка? Вы понимали, к чему всё ведёт?

— Конечно. Когда побили студентов, я сразу публично заявила, что это — провокация против Януковича. И если бы тогда президент очень быстро, в один день пожертвовал несколькими ферзями и показал обществу, что он понимает и осуждает произошедшее, то, может быть, ненадолго ситуацию можно было стабилизировать. Я понимаю и знаю, что это были технологии, что была подготовка, но! Мы как будто помогали тем, кто готовил переворот в стране. Своей нерешительностью, медлительностью. Действовать надо было очень быстро. И очень жёстко.
29 ноября, когда побили студентов, я позвонила Сергею Лёвочкину и сказала: «Мы сегодня потеряли 2015 год». Я имела в виду, что мы потеряли победу на следующих президентских выборах. Я ещё не понимала, что мы потеряли и 2014-й, что мы потеряли всё. Потом было ещё несколько моментов, которые можно было поймать, можно было поставить точку… Но президент действовал так, как действовал. Может быть, он был прав. Может быть, у него было больше информации. Не мне его судить.

— Янукович не похож на нерешительного человека…

— Он был решительным, но он принимал решения очень медленно, обдумывая каждую деталь. Он не хотел быть несправедливым. Янукович всегда сдерживал команду от необдуманных шагов. То, что нам удавалось удерживать доллар на уровне 8 грн, так это благодаря тому, что он никогда не делал поспешных шагов. Он очень осторожно принимал предложения МВФ. Он был очень щепетильный. Но такие решения хороши в мирное время, в период стабильности. На войне в цене мгновенная реакция. Во время революции промедление смерти подобно.

— Прошло полтора года. Вы можете сказать, кто организовал провокацию, кто готовил переворот?

— Мне трудно сказать, кто это организовывал. Не берусь никого обвинять, но я точно знаю, что это была провокация против Януковича. Потому что Майдан уже расходился. Нужны были жертвы, нужно было взбудоражить народ.

Ему бы тут никто не дал прожить и полчаса. Его бы убили. Легитимный Президент здесь не нужен был. Здесь нужен был переворот, и для этого было сделано всё. Может, Виктор Федорович поступил правильно. Я просто склонна идеализировать людей. Мне всегда хотелось видеть в нём героя. А герои не оставляют страну на растерзание. И не оставляют свой народ. Но Виктор Фёдорович не обязан быть героем.
Анна Герман

— Это мог быть кто-то из своих?

— Если это была борьба между силами влияния на президента, то те, кто боролся за это влияние, заплатили за свои интриги наивысшую цену… Мне трудно даже поверить, что это кто-то из своих.
— Кто-то влиял на решения, принимаемые президентом во время Майдана, или это были его личные решения?

— Никто. На него невозможно было повлиять. Он никогда не был ничьей марионеткой. Может, поэтому его и не хотели у власти.

— Поддерживаете ли вы связь с Януковичем? Или с кем-то из бывших соратников?

— У меня нет возможности поддерживать связь с Виктором Фёдоровичем. Но когда меня спрашивают, какое отношение вы сохранили к Януковичу, я отвечаю так, как ответил один из немногих не предавших его людей тут, на Украине, — уважительное. Я думаю, что Виктор Фёдорович не хочет никого из нас подвергать опасности, потому что каждый контакт с ним, вне сомнения, отслеживается. А с соратниками мы поддерживаем тесные контакты. Мы держимся. Мы команда. И я думаю, что опыт очень многих людей, которые остались на Украине и остались живы, ещё пригодится нашей стране.

Альтернативы миру нет. Альтернативы тому, чтобы дать Донбассу особый статус и провести децентрализацию во всей стране, нет.
Анна Герман

— Вы ранее говорили, что Крым навсегда потерян для Украины.

— Как украинка, я никогда не перестану считать Крым украинским. Я бы не любила свою страну, если бы без сожаления согласилась с тем, что такая жемчужина потеряна. И я думаю, что надо мечтать, что придёт время, и она вернётся в нашу корону. Или в шапку Мономаха (улыбается).

Но на данный момент я считаю, что эта земля утеряна. Если бы не революция, то она была бы частью Украины. Весной 2014-го я говорила, что Крым — это единственный результат Майдана. Я ещё не знала тогда, что потери будут гораздо больше.
— Донецк и Луганск потеряны для Украины?

— Есть ещё шансы и возможности, чтобы Донбасс остался в составе Украины, чтобы мы как-то вылечили эту страшную рану. Будут ли они использованы, мне трудно сказать. Но мне бы этого очень хотелось. Особый статус для Донбасса — это шанс.

— Каков, на ваш взгляд, выход из сложившейся ситуации? Выглядит ли она тупиковой, или есть мирные варианты прекращения боевых действий?

— Альтернативы миру нет. Альтернативы тому, чтобы дать Донбассу особый статус и провести децентрализацию во всей стране, нет. Мы предлагали этот путь в самом начале. Мы говорили: пусть люди сами определяют местную политику. Конечно, нас не послушались. Сейчас к этому пришли, но сколько потеряно ресурсов, времени, человеческих жизней и всего остального, сколько шансов для Украины потеряно…

Им кажется, что они умнее всех, и они в Киеве лучше знают, что нужно во Львове или в Донецке. Эта уверенность погубила и нашу власть, погубит и эту.
Анна Герман

Справедливости ради нужно сказать, что децентрализацию должны были провести ещё мы. Мы в 2006 году шли на парламентские выборы с лозунгом: «Добробут — народу, влада — регіонам» («Благосостояние — народу, власть — регионам» — прим. ред.). Но мы всё ждали, когда у нас будет конституционное большинство. А когда оно появилось, когда Янукович стал президентом, нужно было в первый же год провести децентрализацию. И сделать то, чего Украина давно ждёт. Чтобы люди могли сами выбирать себе губернатора, сами решать, каким памятникам стоять, а каким — не место, на каком языке говорить и так далее.

Но политики часто, придя к власти, начинают подчинять её под себя. Потому что им кажется, что они умнее всех, и они в Киеве лучше знают, что нужно во Львове или в Донецке. Эта уверенность погубила и нашу власть, погубит и эту. Пока мы не поймём, что федеративное устройство для Украины очень естественно, потому что оно идёт от природы регионов, от ментальных различий людей, проживающих в разных регионах, до тех пор будет существовать угроза распада Украины. Это для нас вариант, который может нас как-то вместе удержать.
— Страна находится в тяжёлой экономической ситуации, каковы, на ваш взгляд, шансы на её улучшение? И с чем они могут быть связаны — с международной финансовой помощью или длительными реформами внутри самой страны?

— Сейчас люди говорят: только бы хуже не было. И я боюсь, что будет. Украина ещё не достигла того дна, к которому она идёт. Ничего не развивается, заводы закрываются, производство сворачивается, малый бизнес загнан в угол. Пенсии, коммунальные тарифы… Идёт дело к обнищанию людей. А это что значит? Это значит, бунты, анархия. Это значит, угроза национальной безопасности. Плюс карманные вооружённые армии.

То, что произошло дважды, — произойдёт и третий. Поэтому я думаю, что третьего Майдана не избежать.
Анна Герман

До восстановления мира не может быть речи даже о прекращении падения экономики. Но я боюсь, что война очень многим выгодна И в экономическом, и в политическом смысле. И дело не только в том, что очень многие на ней зарабатывают. Война — это оправдание для правящей власти. Тот счёт, на который можно списывать провалы. Война — это механизм усмирения недовольных. Ах, ты недоволен властью? А твой сын уже был на АТО?.. Грустно всё это. Горько. Несправедливо. Но ветер перемен уже чувствуется. Главное теперь — начинать быстро строить мельницы, а не стену.
— Существует ли, на ваш взгляд, противостояние «лагерей Яценюка и Порошенко»? Если да, то чья победа, если можно так сказать, выгоднее для украинцев?

— Это уже неважно. Если посмотреть на отношение к ним простого народа.
Есть закономерность такая: что случилось однажды, может не повториться. А то, что произошло дважды, — произойдёт и третий. Поэтому я думаю, что третьего Майдана не избежать. Хотя надо приложить все усилия, чтобы не допустить его. Знаете, «ворон ворону око не виклює». А простые люди ощутят на себе все «прелести» и этого противостояния. Потому что оно уже будет с оружием в руках.

Сегодня уже понятно, что если не придут уравновешенные, спокойные люди, которые будут использовать не оружие, а дипломатию, то мы не вырулим. Нам нужно вернуться к традиционным инструментариям демократии, к выборам без переворотов, к нормальному отношению со своими соседями. Иначе придётся попрощаться со своей страной. Её разорвут на куски. Потому что если раньше мы говорили, что потеряли Крым и можем — Донбасс, то теперь нависла угроза и над западом Украины. Буковина, Закарпатье… Это всё может быть разорвано, и у нас останется Киевская губерния. Мне бы очень не хотелось рисовать эту перспективу.

Ещё несколько месяцев — и общество созреет до понимания того, что в политике нужны опытные, спокойные люди. Я не говорю, что это будут исключительно бывшие мои коллеги по Партии регионов. Пусть это будут депутаты, парламентарии, политики из других партий. И «оранжевых» в том числе. Но люди, которые понимают, что если ружьё висит на стене, то до конца спектакля оно выстрелит.