По итогам Второй мировой войны США из островного государства, сосредоточенного большей частью на своих внутренних проблемах превратилась в мировую сверхдержаву, зоной интересов которой был весь мир. Однако, президент Трумэн еще до фултонской речи Черчилля понял, что борьба только начинается. Центром противоборства стал огромный Евразийский материк.
Еще в начале 20 века англичанин Хэлфорд Маккиндер опубликовал свою работу «Географическая ось истории», где обосновал вековые притязания Великобритании на мировое господство. «Правь Британия морями» - это не только стока из патриотической песни, но и императив существования островного государства. Немного раньше Маккиндера свой труд, посвященный решающему влиянию морской мощи и контролю акватории мирового окена на геополитику издал в США Альфред Мэхэн. Оба автора, как представители островных государств сходились в одном – ключ к господству в океане лежит через сушу. Поскольку самое большое количество суши сконцентрировано в Евразии, то контроль над этой областью земного шара приобретает решающее значение. Закономерен вопрос: «Зачем же устраивать битву слона (суши) и китом (океаном)?». Для ответа необходимо вспомнить всеобщее увлечение мировых держав огромными, сверхмощными флотами в начале 20 века. Отсюда родилась типично британская параноя, что в случае если упустить хоть какую-то часть мирового океана – именно от туда будет нанесен удар по империи, над которой никогда не заходит солнце. Избежать этого можно лишь обеспечив вооруженное присутствие во всех океанах сразу. Вывод о необходимости контроля Евразии напрашивается сам собой. Ключевое же положение на евразийском континенте тогда и сейчас занимает Россия.
Загадочная душа хартленда
С точки зрения географии, выход в Атлантику для России непрост – требуется пройти Финский залив, северный берег которого контролируют скандинавские страны, выйти в Балтийское море, выход из которого контролируется Данией. Войны не раз подтверждали, что в случае необходимости весь финский залив и относительно мелководная Балтика перекрываются минными заграждениями и огнем береговых батарей на счет «раз», поэтому главной задачей России на этом театре была всегда защита Петербурга, на что и был всегда нацелен Балтфлот. С Северным Ледовитым океаном и Тихим все обстоит куда проще – длинные береговые линии, удобные для строительства многочисленных баз и портов и мгновенный прямой выход в акваторию. На Юге внутренне Черное море играет ключевую роль для контроля региона Восточной Европы – Балканских стран и Турции, а где Турция, там Босфор и Дарданелы – вековой камень преткновения европейской политики. В начале 20 века, после того как на Кавказе нашли нефть, в зону особого внимания попал и Каспий. Так что по чисто объективным причинам, единственная держава, которая могла бросить вызов английскому морскому господству во всем мировом океане и, что немаловажно в регионе Восточной Европы и Средиземноморья – Россия.
Флоты атомной эпохи
Макиндер и Мэхэн исходили прежде всего из того, что моря и океаны больше не являются барьерами, но удобными путями как для торговли, так и для войны, а защита своих берегов начинается у брегов противника. Что может обеспечить только мощный надводный флот из линкоров и крейсеров.
Под обаянием этой идеи ведущие мировые державы находились довольно долго, пока опыт Второй мировой не доказал, что большой корабль – это еще и большая мишень, а на смену эры линкоров приходит эра авианосцев. Атомное оружие, казалось, и вовсе должно похоронить идею больших флотов как таковую, однако даже по результатам первоначальных расчетов американских стратегов, ядерный удар по основным промышленным и политическим центрам Советского союза был делом нелегким, да и не обеспечивающим абсолютный выход СССР из войны, если бы таковая вдруг началась.
С началом Холодной войны идеи Маккиндера о контроле над «хартлендом» – центральной частью Евразии обрели второе рождение. После распада колониальной империи Британии, ее месте заняли США. Но тут военным НАТО пришлось столкнуться с определенными трудностями: все внутренние моря Европы оказались в окружении стран Варшавского договора, а юг и восток Средиземного моря контролировали арабские государства просоциалистической направленности.
Крымское звено
В связи с этим совершенно закономерной выглядит эскалация первых послевоенных конфликтов в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Война в Корее и многолетняя война во Вьетнаме, связанные с большими потерями для США были попыткой закрепиться вблизи от баз Тихоокенского флота СССР и получить контроль над Индокитаем – регионом, обеспечивающим выход в Индийский океан и Тихий. Именно в этом контексте разумно рассматривать активное внедрение США в странах Аравийского полуострова и Персидского залива. С практически полным уходом флота России из Индийского океана в середине 90-х годов, США удалось полностью обеспечить контроль над южной частью евразийского континента.
Это продолжалось по крайней мере до тех пор, пока не заявили о себе страны БРИКС, а Индия обозначила свои, вполне закономерные геополитические интересы. Усиление Европейских государств, которые сформировали ядро ЕС, на столько, что они стали претендовать на самостоятельный курс развития, так же добавило беспокойства Вашингтону. На этом фоне Украина стала последним участком цепи, который окончательно мог бы замкнуть Россию с запада, а Европу с Востока. И особенно украинский тогда Крым.
На самом деле раскрытие глаз американских военных на значение Крыма нужно поставить в заслугу бывшим штабистам разгромленного Третьего Рейха, многие из которых нашли в США после войны приют и ставку консультантов-советологов. «Самый большой авианосец» - это термин немецкий. Поэтому Крым удерживали до последнего как Красная Армия, так и Вермахт.
Так что даже метаморфоза Украины в лимитрофное государство по образцу стран Балтики делает задачу по контролю над внутренними морями Евразии для США решенной не до конца.
Не нужен нам берег сирийский?
Почему же такую важность приобретает порт Тартус на сирийском побережье? После распада СССР, российский флот, в частности оперативная эскадра в Средиземном море, утратила практически все пункты базирования, некоторые из которых были на территории Ливии и Египта. Учитывая удаленность от своих баз, наличие портов в Средиземном море, где боевые корабли могли бы пополнять запасы продовольствия, принципиально важно для сохранения присутствия в регионе. Кроме того, военные корабли являются важным фактором доверия при построении партнерских отношений. Какие бы заявления о поддержке не делались на высшем уровне, как бы не клялись друг другу в вечной дружбе – это слова, реальным же, осязаемым аргументом остается именно флот. То, что современные боевые корабли могут играть ключевую роль в поддержании стабильности в регионе стало ясно во время арабо-израильских войн, когда 6-й флот США не мог чувствовать себя абсолютной и единственной силой от Гибралтара до Суэца и быть «длинной рукой» Вашингтона на Ближнем Востоке. Сегодня Тартус – тот пункт, за который стоит бороться до конца, в противном случае потери могут быть просто катастрофическими. Постоянные угрозы закрыть воздушное пространство российским бортам над Европой вынуждают все активнее осваивать морской путь. Тем более, что в ситуации Асада, пространства для маневров по поиску партнеров, кроме России, у него практически не осталось. В такое положение его поставили объединенные усилия американской и европейской дипломатии.
Большой блеф
Будет ли Тартус и Крым, а если предположить, то и Юго-Восток Украины основными предметами торга, который пытаются навязать России? Со стороны все еще объединенного Запада скорее стоит ожидать большого блефа. В самом деле – российские войска присутствуют в Сирии давно, задолго до начала там гражданской войны. И этот вопрос обычно мало волновал как Брюссель, так и Вашингтон. По крайней мере в публичных заявлениях. Опыт таких торгов есть. Самый яркий пример – Карибский кризис, когда в обмен на вывод ракет с Кубы НАТО убрало Першинги из Турции, правда последний пункт был так и не включен в официальные отчеты о результатах переговоров. Это позволило Пентагону сохранить хорошую мину при плохой игре. Очевидно, что сейчас вариант «Крым на Тартус или Тартус на Крым или Новороссию» может быть поднят в той или иной форме. Ситуация с беженцами должна надавить на европейских партнеров, внешнеполитические ведомства которых в последнее время склонны к нервозности по поводу отношений с Россией, так что даже мнимая угроза увеличения потока беженцев из-за якобы наших военных в Сирии может выглядеть в их глазах вполне реальной. Риторика Белого Дома это вполне подтверждает. Единственный выход – играть на опережение, т.е. нанести такой удар по ИГИЛ, который если и не подорвет полностью боеспособность вооруженных формирований этого квазигосударственного образования, но, по крайней мере сильно снизит темпы ближневосточного блицкрига ИГИЛ. Реально помогать Асаду кроме России никто не только не спешит, но, похоже и не собирается. Правда осознание, что это не только дело Асада, но и прежде всего Европы, может прийти к Брюсселю слишком поздно.
Поэтому эскалация Сирийского конфликта вполне предсказуема. Сирия – это Средиземное море – вотчина шестого флота США. Однако, есть и такие причины, которые ни Мэхэн, ни Маккиндер, ни, похоже, их нынешние апологеты в полной мере не учли. О них чуть позже. Нам придется вспомнить Фрэнсиса Фукуяму и его несбывшееся предсказание о конце истории человечества.
Геннадий Окороков
