Прежде всего, «принципы устойчивого развития», — это не 2000 год, а 1992-й. Тогда, на Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро, были приняты два основных документа:
Первый: «Повестка на XXI век» («Agenda-XXI») — громоздкий, почти тысячестраничный документ, смысл которого был в том, как с помощью экологии, используя ее в качестве Троянского коня, заползти и получить контроль над экономикой, социальной сферой и политикой суверенных стран. В 2000 году «Повестку» переоформили в так называемые «Цели развития тысячелетия» (ЦРТ). Но они «приказали долго жить»: в сентябре 2015 года, на Всемирном саммите в Нью-Йорке (25−27 сентября) ЦРТ заменили «Целями устойчивого развития» (ЦУР). Казуистика эта документальная устроена таким образом, чтобы запутать всех и запутаться самим, жонглируя названиями. Восемь якобы «выполненных» ЦРТ — это те же семнадцать ЦУР, рассчитанных до 2030 года. «За все хорошее, против всего плохого» — голода, нищеты, гендерного притеснения и всякого прочего. Плюс еще «глобальное партнерство в Целях развития» (соответственно 8-я и 17-я «Цели»), с помощью которых подключают к внедрению в ЦРТ и ЦУР международные политические «миростроительные» институты, созданные в 2005 году: Управление ООН по поддержке миростроительства, Комиссию ООН по миростроительству (КМС) и Фонд миростроительства. Принцип их деятельности: создание и урегулирование внутренних конфликтов на принципах «превентивной дипломатии». Официально КМС «тренируется» на шести странах в Африке, как раз тех, откуда в результате именно этого «участия» вышла эпидемия лихорадки Эбола. Неофициально же в 2007—2009 годах членом Организационного комитета КМС (руководящего органа) являлась Грузия, получили — Цхинвал; в 2011—2013 годах в него входила Украина. Дальше нужно разъяснять? Кроме того, что «миростроительные» операции КМС — суть «миротворческие» миссии ЕС и НАТО, синхронизированные с натовской программой «Партнерство ради мира» (ПРМ), в которую в свое время вовлекли и Россию, и другие постсоветские республики.
Второй документ: Рио-де-Жанейрская декларация по окружающей среде и развитию (Декларация Рио). Это 27 достаточно противоречивых принципов, среди которых имеются:
— как однозначно деструктивные (например, принцип 8-й, обязывающий государства сокращать «нежизнеспособные» модели производства и потребления и поощрять «соответствующую» демографическую политику), действительно навязывающие вроде бы суверенным странам определенные модели поведения, связанные с «политикой четырех ДЕ» — деиндустриализацией, депопуляцией, десоциализацией, десуверенизацией;
— так и содержательные, создающие возможности для проведения политики собственных национальных интересов (например, принцип 16-й, обязывающий загрязнителей окружающей среды, а это прежде всего Европейский союз и США, оплачивать загрязнение, или принцип 17-й, из которого следует, что все страны имеют право на собственную методику отчетности по состоянию окружающей среды).
Однако если учесть, что содержательные принципы Декларации Рио затем были незаметно подправлены и подчищены таким образом, чтобы этих прав суверенные государства лишить, то становится ясно, что в основе идеи этого документа действительно лежало стремление ввести наднациональные если не органы власти, то средства и инструменты принуждения к ограничению суверенитетов.
Как подчищали? 16-й принцип «купировали» с помощью Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК), в преамбуле которой прописали, что национальные модели экономической и экологической деятельности бывают несовместимыми с интересами соседей. 17-й принцип «поправили» Киотским протоколом, который установил, что страны отчитываются на основе методики Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК). Группа, которую возглавлял Альберт Гор, столь широко известна своими аферами, что сомнений в «наднациональности» управления суверенитетами в сфере экономической политики с помощью ее методик не остается.
А почему в заявлении главы МИД говорится о 2000 годе?
Тогда в Нью-Йорке состоялся так называемый Саммит тысячелетия — первый Всемирный саммит, на котором и появились ЦРТ, соединив Декларацию Рио 1992 года через «Повестку-XXI» 1992 года с ЦРТ 2000 года и с ЦУР 2015 года. Это такая долгоиграющая «пластинка». Не объясняя динамики этой игры доверчивой общественности, Сергей Лавров нагоняет тумана и не проясняет и такого важного вопроса, как наличие в проблематике «устойчивого развития» двух треков:
— Конференций ООН по окружающей среде и развитию (1972, 1992, 2002, 2012 гг.), которые распространяют экологию на экономику и социальную сферу;
— и Всемирных саммитов (2000, 2005, 2010, 2015 гг.), двигающих экологию еще дальше — в сферу политики и геополитики, через упомянутое «миростроительство».
Зато министр предлагает, «учитывая интерес государств к данной теме», создать «рабочую группу», в которую пригласить министерства, компании и экспертные круги. Какую «рабочую группу» — международную или национальную — в заявлении не разъясняется. Да и какая разница, если как сюда, так и туда заведомо отправят «записных» экологов, экспертов от либеральной «пятой колонны» и бизнесменов, заинтересованных в продолжении «лохотрона»?
Итак «общность принципов и ценностей устойчивого развития» — под этим речевым оборотом шефа российской дипломатии, видимо, скрывается стремление, несмотря ни на что, включая позор в Париже, связанный с подписанием климатического Парижского соглашения (на смену Киотскому протоколу), сохранить и оба этих трека, и участие в них России. Понятно, что в обмен на это от нас требуют подписания и Проекта решения Парижской Конференции Сторон РКИК, который наполняет Парижское соглашение конкретным, ликвидационным по отношению к суверенитету, содержанием. Подписывать его нельзя, не подписывать — тоже, это — «перчатка в лицо» западным элитам. Ну и зачем было доводить до такого откровенного тупика?
Ясно, что идея подрыва суверенитетов была заложена в «принципы устойчивого развития» изначально, и в этом смысле соглашаться с ними и не соглашаться с внешним управлением нельзя. Либо одно, либо другое. «Принципы устойчивого развития» и утрата суверенитета — это «пакет», который разорвать можно только одним способом: отказаться от принципов «устойчивого развития». И от соответствующих международных обязательств, которые загоняют нашу страну в «гетто» этого «устойчивого развития».
Скажут: разве плохо устойчиво развиваться?
Отвечу: нет, не плохо. Беда в двух вещах. В тавтологии, ибо «устойчивость» и «развитие» принципиально несовместимы: развитие всегда неустойчиво, устойчивым может быть только кладбищенское неразвитие. И в опыте «лихих» 1990-х годов, когда в «день дурака», 1 апреля 1996 года, тогдашний президент Ельцин, видимо «не приходя в сознание», подписал некую «Концепцию перехода Российской Федерации к устойчивому развитию» (Указ № 440). Из нее следовало, что развитие нужно ограничить, ибо девственные территории нашей страны, оказывается, «резерв устойчивости глобальной биосферы» («без меня меня женили»), промышленность — добить, а ядерное оружие — ликвидировать, избавившись от остатков способности за себя постоять в случае военной угрозы.
Понимая все это, президент Владимир Путин уже в начале 2000-х годов «спустил на тормозах» требование «дурацкого» указа создать одноименную государственную стратегию, которой до сих пор так и не появилось. И не нужно, если не хотим получить внешнее управление. И с тех пор Россия пошла «двойным курсом»: одной рукой укрепляла и наращивала суверенитет, а с ним — и вес и авторитет в международных делах, апофеозом которого стала сирийская операция ВКС России; другой — продолжала погрязать в международных «лохотронах»: от Киото до Парижа. Смешно сказать: ратификацию Киотского протокола «обменяли» в 2004 году на вступление в ВТО (сто лет нам это было нужно?); теперь вот Парижское соглашение: есть проверенная информация, что его постараются «обменять» уже на вхождение в ОЭСР, еще одну удавку себе на шею повесить хотят правительственные либералы.
И вот теперь наступает «момент истины», ибо «сколько веревочке не виться, а конец все равно будет», а на разъезжающихся стульях, рано или поздно, обязательно сядешь сначала на шпагат, а затем на пресловутую «пятую точку». Причем, с грохотом.
Вообще, диву даешься. Что еще на этой «поляне» или, по словам министра, «диалоговой площадке», должно произойти? Чтобы все, наконец, окончательно убедились: «устойчивое развитие» означает совсем не то, что в нем слышится. Что это — натуральная подрывная идеологема, призванная запутать и запудрить мозги управляемым управляющими. И в этом смысле сегодняшнее заявление министра Сергея Лаврова — не что иное, как попытка:
— «и рыбку съесть»: остаться в «переговорном процессе», правда, неизвестно зачем; чтобы тешить себя надеждой «договориться» с «западными партнерами»? (не получится, «партнерам» ведь «переговорный процесс» нужен не чтобы с Россией «договориться», а чтобы ее подчинить, и никак иначе!);
— «и косточкой не подавиться» (не утратить суверенную девственность; а как ее не утратишь, если «договориться» с «партнерами» можно только на их условиях утраты этой «девственности»?).
Ну не может быть одного без другого! Потому, что в рыбке — всегда косточки, как и «устойчивое развитие» не предусматривает суверенитета. Совсем! Или — или, а не и — и.
Дипломатические формулировки могут, конечно, во многом помочь, но только до определенной степени, до пресловутого «часа X». Который, надо понимать, уже у порога. Парижское соглашение, подписанное соглашателями, если не сказать предателями, в российской делегации в декабре 2015 года, — это акт прямого объявления войны российскому суверенитету, вот что это такое! Постановка вопроса ребром: или вы в Москве принимаете наши (западные) «правила игры», или забудьте про отмену санкций, «европейскую интеграцию» и «партнерство» с Западом.
Для автора этих строк и вопроса нет: не нужна нам такая «интеграция», да и в принципе она с Европой не нужна, потому что Европа — чужая и чуждая, враждебная нам цивилизация, а с геополитической точки зрения — «хвост», оконечность нашей гигантской Евразии. Как собака не может быть частью хвоста, так и Россия не является «частью Европы», об этом еще Федор Тютчев очень талантливо писал. И многие другие.
Что делать конкретно?
На мой взгляд, первое: отказаться подписывать Проект решения Парижской Конференции Сторон РКИК, обусловив его целым набором требований и поправок. Еще раз: Парижское соглашение — это форма, содержание — в Проекте решения. Пока не подписан Проект решения, варианты спасения есть. Правда, конфликтные, но не нужно, повторяю, было загонять ситуацию в тупик, затягивая до конца и посылая в Париж соглашателей, компрадоров и «западнофилов» в составе официальной делегации. Упереться — и не подписывать. Несмотря ни на что! Ни на внешнее, ни на внутреннее давление, со стороны «пятой колонны» либералов во власти, свивших гнездо в «экономическом блоке» правительства, Центробанке и ряде монополий, например в Сбербанке «дауншифтера» Грефа. Который лично, если не сказать шкурно, заинтересован в том, чтобы его «вотчина» продолжала оставаться противозаконным «оператором углеродного рынка». Либералы будут лоббировать подписание Проекта решения Парижа потому, что хотят встроить российскую экономику в мировую безвозвратно. Ликвидировать суверенитет под видом якобы «глобальной взаимозависимости», которой на самом деле не существует: Россия, к примеру, — самодостаточная страна. И будут уничтожать промышленность, добивая ее ограничениями по антропогенным выбросам, которые наложит «углеродный налог» на субъекты Федерации и предприятия.
Господа губернаторы! Вы это — слышите? Господа бизнесмены и генеральные директоры! А вы?
Второе, что необходимо сделать. Главным условием участия в этом «климатическом лохотроне» объявить признание того, что Россия ничего не должна сокращать по выбросам парниковых газов и другим антропогенным выбросам. До тех пор, пока у США и Европейского союза баланс между поглощением загрязнений и выбросами не будет как у России — четыре к одному в пользу поглощения, а не наоборот, как сейчас у Запада. Причем, поставить условием не мухлевать: не покупать за 1 евро у развивающихся стран квоты на выбросы, учитывая то, что эти развивающиеся страны не входят в приложения I и II к РКИК и не имеют прав на подобное участие в «рыночных механизмах» Киотского протокола. Платить реальную стоимость. Если сокращение одной тонны выбросов стоит в Европе 100 евро, так сотню и платить. Или хотя бы 30 евро, покупая квоты не у «наперсточника» на платформе, а у своих, европейских, органов власти. Нелицензионное программное обеспечение — криминал, а нелицензионная, «левая» квота, это что? Двойной стандарт? Поскольку Европа на это не согласится никогда, а если согласится, то никогда не исполнит, — это и будет в высшей степени дипломатическая формула отказа от подписания Проекта решения парижской конференции. Наделенная непреходящим изяществом. Запад взбесится? Пусть бесится: Бог шельму метит.
Третье: немедленно, задолго до намеченной на 22 апреля 2016 года процедуры открытия Проекта решения к подписанию, а также до официальной церемонии, запланированной на май в Нью-Йорке, на созываемом специально для этого форуме, официально выйти из Киотского и Монреальского протоколов или, по крайней мере, объявить мораторий на исполнение Россией соответствующих обязательств. Как это и призывали сделать участники круглого стола в ИА REGNUM от 27 ноября 2015 года.
Как бы не возмущались этим господа Греф, Донской и Бедрицкий!
Четвертое. России, как указывалось в том же обращении круглого стола, настоятельно необходима комплексная Национальная стратегии по использованию и управлению неископаемыми природными и экологическими ресурсами.
И пятое. Нужен паллиативный ход, позволяющий перехватить инициативу в «парижском процессе». Не «рабочая группа» из заведомо компрадорских «экспертов» нужна, как это предлагает министр Сергей Лавров. Другое нужно: тщательное разъяснение инициативы Президента России Владимира Путина, выдвинутой 28 сентября 2015 года во время выступления в Генеральной Ассамблее ООН. Форум нужен — новый:
— или объединяющий два трека на российских условиях, выхолащивающий «внешне-управленческое» содержание этих треков,
— или ликвидирующий их со всеми их институтами — от РКИК до КМС, и учреждающий новое, уже не «лохотронное» начало в проблематике «устойчивого развития». Как в фильме «Чапаев»: «Все, что вы здесь говорили, — наплевать и забыть. Слушай, что я говорить стану!».
Поскольку Запад — ни США, ни Европа — никогда на это не согласится, это будет еще один, не лишенный изящества, ход с целью замотать и торпедировать этот вредоносный «парижский процесс». Ведь мы вляпались в него не без участия МИДа (почитайте речь министра в том же Нью-Йорке, на Всемирном саммите 2015 г.; там и намека не была на инициативу Путина, прозвучавшую через сутки, с той же трибуны).
Суммируем. Заявление министра Сергея Лаврова — очень похоже, что «сигнал SOS»: «Не знаем, что делать, выхода нет, и вашим, и нашим, как обычно, не получается!». Наступает, как уже говорилось, «момент истины»: придется делать выбор между реальным и номинальным суверенитетом. Со всем, что к этому прилагается, — в том и в другом случае.
Уклонившись от этого выбора, поддавшись на стенания и вопли компрадорской либеральной сволочи, «в цветах и красках» в очередной раз явившей себя urbi et orbi на так называемом «гайдаровском форуме», можно проиграть и потерять Россию.
А требуется — всего лишь избавить нашу страну от этого окончательно скомпрометированного балласта.
