За неделю до встречи в Исламабаде, будучи в Персидском Заливе, я провёл крайне поучительный разговор с группой афганских пуштунов. После того как лёд был сломан и выяснилось, что у меня не было мрачных намерений и хитрого плана в стиле Шона Пенна, мои пуштунские собеседники разговорились. Я чувствовал себя как в Пешаваре в 2001 году, за несколько дней до 9/11.
Первое, что сломало лёд –два представителя Талибана, ныне находящиеся в Катаре, готовы встретиться с высшими китайскими и пакистанскими посланниками один на один, без вмешательства США. Это соответствует стратегии, заложенной ШОС, под руководством Китая и России, в соответствии с которой афганская шарада должна решаться, как азиатская проблема. И Пекин определённо хочет её решить, и решить быстро: вспомните об афганской главе Новых шёлковых путей.
После 9/11 афганская война идёт уже бесконечные 14 лет; по подсказке Пентагона, стоит говорить о «Несокрушимой свободе» навечно. Победителей нет – а Талибан более чем когда-либо расколот, после того как рухнул предыдущий мирный процесс, когда Талибан объявил, что мулла Омар уже два года мёртв.
Та старая добрая «стратегическая глубина»
И всё же, всё зависит от сложного взаимодействия Кабула и Исламабада.
Взглянем на афганского CEO (да, это его должность) доктора Абдуллу Абдуллу. Он крутится между Тегераном – где подчёркивает, что терроризм представляет угрозу и для Ирана, и для Афганистана – и Исламабадом, где обсуждает секреты мирного процесса с пакистанскими чиновниками.
Премьер-министр Пакистана Навах Шариф, со своей стороны, никогда не пропускает удар, подчёркивая свою приверженность миру и экономическому развитию в Афганистане.
Когда начались попытки настоящего мирного процесса – неформально – в Дохе, в 2012 году, с восемью представителями Талибана, то Талибан был в ярости из-за того, что Кабул предпочёл переговоры с Исламабадом. Официальная позиция Талибана следующая: политически – и военным образом – они независимы от Исламабада.
Как подчёркивали мои пуштунские собеседники, большинство людей в Афганистане не знают, чем обернутся все эти переговоры Кабул-Исламабад, в том числе относительно, по их мнению, опасных уступок вроде отправки молодых афганских военных на подготовку в Пакистан.
Исламабад играет весьма сбалансировано. Группа Хаггани – которую Вашингтон представляет террористами – находит безопасное убежище в зоне пакистанских племён. Если Талибан окажется за столом переговоров в мирном процессе, то это будет сделано при посредничестве Пакистана – который наслаждается наличием массы рычагов влияния на тех из Талибана, кто сгруппировался вокруг нового лидера Муллы Ахтара Мансура.
Мои пуштунские собеседники непреклонны: Талибан и ISI остаются неразличимы. Их стратегический альянс продолжается. Весь Талибан в Дохе контролируется ISI.
С другой стороны, по-видимому, есть небольшой сдвиг, затрагивающий пакистанских военных и ISI (которые знают всё, что нужно знать, и замешаны во многом, что происходит с Талибаном). В прошлом месяце командующий сухопутными силами пакистанской армии генерал Рахиль Шариф сам отправился в Афганистан, так что это может означать, что военные предпочтут настоящий мир вместо манипулирования Афганистаном как пакистанской пешкой «стратегической глубины».
Осторожно: впереди трубопровод
Итак, в принципе афганские переговоры продолжатся. Хезб-и-Ислами Афганистана (ХИА) под руководством Гульбеддина Хекматияра – ещё одного ключевого игрока в десятке основных террористов Вашингтона – тоже заинтересован в мирном процессе. Но ХИА говорит, что это должен быть проводимый афганцами и полностью афганский процесс – в смысле без вмешательства Пакистана. Хекматияр явно позиционирует себя на будущую ведущую роль.
Интрига углубляется, когда мы переходим от Талибана к действиям ИГИЛ/ИГ/Даеш в Афганистане. Для кругов, близких к бывшему президенту Хамиду Карзаю, аkа бывшему «мэру кабула» (поскольку он больше ничего не контролировал), Даеш – создание внешней политики Исламабада, так чтобы Пакистан мог получить полный доступ к богатой ресурсами Центральной Азии, Китаю и России.
Это звучит несколько искусственно, если сравнить с тем, что на самом деле происходит в Трубопроводистане.
Кабул заинтересован в огромных, количеством 7000 человек, силах безопасности для охраны газопровода ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия) длиной 1800 километров и стоимостью $10 миллиардов, внутри Афганистана, предполагая, что он будет завершён к декабрю 2018 года. Если смотреть оптимистично, то тяжёлая работа по расчистке пути прохождения ТАПИ – а сюда входит и разминирование – начнётся в апреле.
Президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов уже приказал государственным компаниям «Туркменгаз» и «Туркменгазнефтестрой» начать строить 214-километровый отрезок ТАПИ, проходящий в Туркмении. Трубопровод пройдёт 773 км через Афганистан и 827 км в Пакистане, после чего войдёт на территорию Индии. Действительно ли это безумие реализуется к 2018 году – это открытый вопрос.
Где мой героин?
А, кстати, что же ЦРУ?
Бывший директор ЦРУ Майкл Морелли теперь вкручивает, что поскольку «возрождение Афганистана – проблема», то «будут вновь открыты дебаты о том, сколько войск мы (США) оставим в Афганистане».
Пентагон со своей стороны раскручивает число в 10 000 военных. Глава миссии НАТО в Афганистане, генерал Джон Кэмпбелл, хочет иметь свои 10 000 в отместку: «Моё намерение – сохранить как можно больше и как можно дольше». В самом деле, «Несокрушимая свобода» навечно – как вынужден официально признать Пентагон, афганские силы безопасности неспособны «действовать только сами по себе», несмотря на потрясающие вложения Вашингтона в размере более $60 миллиардов с 2002 года.
Недавние сообщения Пентагона говорят, что безопасность в Афганистане снижается, снижается и снижается. Что возвращает нас в Гильменд.
Всего за несколько дней до встречи в Исламабаде специальные силы США, прикрывающие афганские войска, попали в гигантскую перестрелку с Талибаном в Гильменде. Пресс-секретарь Пентагона Питер Кук в традиционном стиле новояза не стал называть это «боевыми действиями» – а назвал миссией «подготовки, консультирования и помощи».
Талибан контролирует больше, чем когда-либо, территории Афганистана после американских бомбёжек 2001 года. Талибан контролирует не менее четырёх районов Гильменда. Гражданские лица попали под перекрёстный огонь. А Пентагон силы специального назначения и воздушные удары в Гильменде представляет экскурсией.
В конце концов, всё сводится к Гильменду. Почему Гильменд? Мои пуштунские собеседники становятся более разговорчивыми и говорят прямо: всё дело в участии ЦРУ в торговле героином в Афганистане: «Американцы просто не могут упустить это дело».
Итак, возможно, мы тут изучаем новую главу в эпосе о газе и маке в сердце Евразии. Талибан, расколот он или нет, провёл свою красную черту: никаких переговоров с Кабулом до тех пор, пока они не будут напрямую говорить с Вашингтоном. С точки зрения Талибана это имеет большой смысл. Трубопроводистан? Отлично, но мы хотим иметь свою долю (всё та же история со времён первой администрации Клинтона). Героин ЦРУ? Отлично, можете держаться за него, но мы хотим иметь свою долю.
Мои пуштунские собеседники, готовые уже садиться на самолет в Пешавар, выложили дорожную карту. Талибан хочет, чтобы их офис в Катаре – на самом деле прекрасное местечко – был официально признан представителем Исламского Эмирата Афганистана, так страна называлась с 1996 по 2001 годы. Они хотят, чтобы ООН – не говоря уж о США – убрала Талибан из списка разыскиваемых. Они хотят, чтобы все заключённые Талибана были освобождены из афганских тюрем.
Произойдет ли такое? Конечно, нет. Так что теперь остается Пекину изобрести беспроигрышный сценарий.
