Русскую культуру я любила с самого детства: моя мама рассказывала, как во время перестройки приезжала в Москву. Ей было 17 лет, и кто-то попросил ее в Лондоне привезти сюда книжки Сахарова — она даже не знала, кто это. Такая юная, а в руках нелегальные публикации ученого, который тогда сидел под домашним арестом. Поэтому и с Россией, и с Москвой у меня ассоциируется приключенческая романтика. Кроме того, мой отец был пианистом, играл русских композиторов, и они меня сводили с ума. И русский театр, конечно: Дягилев, балет, все это.
Когда мне исполнилось 18, я решила научиться рисовать и отправилась в «Муху» (Санкт-Петербургская художественно-промышленная академия имени А. Л. Штиглица. — Прим. ред.), чтобы получить старомодное русское образование. В Лондоне ничего подобного уже не осталось: наши школы очень современные, а я хотела пройти классическое строгое обучение. В Питере пять лет назад было трудно найти место с нормальной едой и разумными ценами. Люди тогда немного шарахались от иностранцев, но они и сейчас реагируют так же диковато. При этом все оказались невероятно открытыми, многие сразу же хотели стать моим другом. Случайные знакомые могли позвать с собой на вечеринку на бывшем заводе на окраине или в какой-нибудь клуб, который открылся две секунды назад, все было неожиданно. Первое время я была перепугана: никого не знала, не говорила по-русски, у меня не было друзей, и все казалось очень опасным. Я не понимала, где купить овощи, боялась полицейских. Когда появились друзья из «Мухи», все стало нормально.
В Москве я впервые побывала лет в 18, провела здесь четыре дня — и тоже была напугана, но не полицией, а темпом жизни города, его энергией. Когда вернулась после этого в Питер, он показался мне немного скучнее: там жизнь такая линейная. В следующий раз в Москву я приехала в 22 года и к тому времени уже успела поработать — в том числе и в рекрутинговом театральном агентстве. Это было прекрасное время со «Стрелкой», «Солянкой» и другими клубами. Может быть, лучший период в моей жизни: я провела здесь пять месяцев и вернулась в Лондон. И безумно, безумно скучала по Москве.
После Лондона я жила в Париже, немного поучилась в Сорбонне, прошла стажировку в Sotheby’s. Но в Москве происходило гораздо больше всего, она в начале 2010-х просто расцветала. Здешние контрасты вызывают невероятное привыкание, и поэтому многие иностранцы остаются в Москве. Лондон намного более предсказуемый, всему в нем есть свое место. Париж в смысле дизайна и архитектуры намного более структурированный и чистый, Лондон же — смесь архитектурных стилей, и я люблю его именно за это. Как, впрочем, и Москву. У вас есть огромные высотки, хрущевки, старые церкви — безумная смесь, которая может выглядеть ужасно в одном конце улицы и невероятно прекрасно в другом.
Что уникально в Москве — так это расписание. Она живет как приморский город — все работают и веселятся до глубокой ночи. Если в Лондоне позвонишь своим друзьям и предложишь пройтись по барам, тебе скажут: «Господи, 11 вечера! Нам завтра рано вставать». А в Москве ответят: «Давай, конечно». Люди легко относятся ко времени. В Британии мы так отполировали искусство исключительной вежливости, что постоянно попадаем в ловушки двойных значений: тебя зовут выпить кофе, но никогда не уточняют, куда и когда. Русские прямолинейнее, и это может быть и хорошо, и плохо: когда ты слишком настойчив, рискуешь закрыть перед собой многие двери.
Я помню, как сказала спасибо кому-то в театре, а мне ответили: знаете, еще слишком рано меня благодарить. Я спросила, что это значит. А в ответ услышала, что никогда неизвестно, что еще может случиться. Это черта русской ментальности — вы намного более реалистичны. Меня радует честность и немного расстраивает невежливость русских. Вы не стесняетесь рассказывать, что думаете о людях. Например, тут могут спросить, сколько мне лет и не пора ли мне задуматься о детях. Или дают советы — какая-то бабушка однажды подошла ко мне и сказала, что нельзя курить, это вредно. В другой раз я шла по тропинке коротким путем к дому и новая бабушка посоветовала не ходить: дескать, там слишком грязно.
Я живу на Патриках: улицы тут маленькие, все старое, дух места ощущаешь на себе. Здесь много кафе и магазинчиков, и этот район кажется намного более европейским, чем другие. Общепит на Патриарших иногда кажется даже слишком стилизованным под Европу. А я люблю грузинскую еду! Ее нет в Лондоне, для вас она примерно как для нас китайская или индийская. Из странной русской еды в меня запала селедка под шубой — сначала показалась ужасной, а вот с водкой неплохо пошла. Еще я люблю борщ, узбекский плов, домашние котлеты. Хозяйка моей питерской квартиры все время пыталась кормить меня кашей с маслом — огромными порциями! Мне нравится, что в гостях в России выкладывают всю еду на стол — и овощи, и мясо. Здорово, что на обеденные вечеринки с установленным временем все приходят в разные часы, спокойно едят и атмосфера дико расслабленная. А вот чего мне не хватает, так пабов как в Британии — грязненьких, но, может быть, из-за этого их так у нас и любят...
В России много чудесных традиций: например, отправляться по грибы. Дачи я обожаю — так здорово, что у многих есть свои домики в деревне. В Англии ты счастливчик, если у тебя есть коттедж. Мне понравилась маленькая деревенька Петрушево в Подмосковье — это всего в пяти часах от города, но кажется, будто попал на край света. Когда мы там заблудились, человек из соседней деревни встретил нас, посадил в машину и отвез до дома. А еще в Москве классное такси — в любой момент можешь поднять руку и поймать машину. Со мной ничего страшного в них не случалось. Ну, правда, один раз водитель заблокировал дверь, но я убежала.
Что до русских мужчин, то они хороши в том, чтобы открывать дверь и платить за ужин: для них даже не стоит вопроса — они просто это делают. Меня в большинстве случаев такое поведение немного озадачивает. Я до сих пор не понимаю, почему он должен платить за меня, хотя у нас один и тот же уровень доходов. Он мне не отец и не старый друг. С другой стороны, если хочет, почему бы и нет.
Театр в Москве невероятный. В Америке и Лондоне он более коммерческий, а здесь больше свободы, никто не привязан ни к офисам, ни к расписанию. Это больше похоже на искусство, на свободу выражения. Мне кажется, иногда это даже мешает режиссерам и они ставят на сцене откровенное безумие, совершенно не заботясь об аудитории и ее мнении. Но все равно у русских есть возможность ходить на совершенно удивительные представления, которые едва ли можно увидеть где-нибудь еще. И вряд ли где-то люди потратят три часа на спектакль — о таком зрительском терпении британские и американские режиссеры могли бы только мечтать.
Я работаю с действительно классной труппой — первое, что я заметила, когда пришла в «Электротеатр», что все говорят друг другу «привет, добро пожаловать». Мне нравится Борис Юхананов — прекрасный директор, открытый новым идеям, который может увидеть возможности во всем. Сколько я пробуду в Москве, зависит от театра — контракт закончится летом, а дальше посмотрим. В любом случае мне хотелось бы продолжать работать над культурными проектами в России и Британии — показывать ваши спектакли у нас, а наши здесь.
[/float]
