В другое время можно было бы порассуждать на тему "Запад проговорился". Но ситуация в Сирии развивается слишком быстро, и уже к прошедшим выходным стало известно, что именно часть "более мелких организаций", номинально объединённых в ССА, якобы ведёт переговоры об условиях примирения с официальным Дамаском. Насколько переговоры будут продуктивны — покажет ближайшее время: вот-вот надо будет определять, удалось ли помириться хоть с кем-нибудь и, если да, то с кем. Ведь остальных (с кем не удалось) российские ВКС обещали бомбить с прежним усердием.
Если с какими-то из оппозиционных группировок удастся договориться, это будет несомненный успех Асада. Договороспособных оппозиционеров перестанут бомбить, они смогут стать участниками внутриполитического процесса урегулирования, начнётся их интеграция в сирийскую власть.
Для тех, кто будет продолжать гибнуть под бомбами ВКС и попадать в котлы САА, это вдохновляющий пример. Они тоже могут быстро сообразить, что лучше разделит власть с Асадом, чем могилу с ИГ. В таком случае, поток "осознавших" и "примирившихся" может быстро увеличиться, и в среднесрочной перспективе охватить все группировки, кроме тех, которые уже однозначно определены как террористические.
С точки зрения реализации первого этапа умиротворения в Сирии, это хорошо — можно будет сосредоточить все усилия (в том числе и вновь обретенных союзников) на боевиках Джабхат Ан-Нусры, ИГ и других "неумеренных" террористов, что позволит относительно быстро уничтожить крупные банды и обезопасить основной массив сирийской территории.
Но с точки зрения обеспечения ближневосточных интересов России всё не так однозначно. С расширением круга союзников Москва рискует попасть в ту же ситуацию, в которой сейчас находится Вашингтон, и которой нам удалось избежать во многом благодаря неадекватному поведению Эрдогана.
Сейчас США разрываются между "красивыми и умными" (турками и курдами). И это только внешний пласт региональных противоречий. Есть ещё противоречия между шиитами и суннитами, а также между обеими этими ветвями ислама и алавитами, интересы которых и представляет режим Ассада. А также противоречия между мусульманами и христианами, между интересами существующих государств (не только Турции, но и Сирии, Ирана, Ирака) и курдов, мечтающих создать собственное государство. Они фактически осуществляют контроль над своими территориями в Сирии и Ираке, и пока удовлетворяются формальной автономией только потому, что по факту она ничем (кроме международного признания) не отличается от полной независимости, в виду слабости центральных правительств. Есть и традиционные межгосударственные противоречия между Ираном и Ираком, арабами и Израилем, турками и арабским миром и масса других.
Всё это несущественно, пока идёт война с ИГ и его спонсорами. Наличие общего опасного врага позволило на время даже микшировать конфликт между Израилем и Сирией по вопросу о принадлежности Голанских высот. Но как только общий враг исчезнет, весь клубок ближневосточных противоречий вновь обретёт актуальность.
Пока действия России в регионе определялись союзом с Сирией и Ираном, а также молчаливым взаимопониманием с Израилем и Египтом, проблем не было. Проблему турецко-курдских противоречий нам помог решить Эрдоган, оставив единственно возможный выбор союзника.
Разматывать же клубок противоречий между "умеренными" и "неумеренными" террористами, Саудовской Аравией, Катаром, Турцией, курдами, шиитской и суннитской общинами Ирака и т.д. и т.п. приходилось США. Именно попытка совместить несовместимое и погубила американскую ближневосточную политику. Как только выяснилось, что речь идёт не о блицкриге против Асада (по образцу ливийского), а о перспективе сыграть в "кто кого съест" с ВКС России, "демократы" резко осознали, что воевать "за правое дело" друг с другом может быть выгоднее, чем с Асадом. С тех пор США никак не могут привести их к общему знаменателю.
По мере того, как неизбежность окончательной победы покровительствуемого Россией Дамаска будет становиться всё очевиднее, не только разрозненные группки не слишком запятнавших себя "шариатских демократов", но и крупные региональные силы будут переходить под военно-политический зонтик Москвы, принося с собой все свои противоречия.
Сегодня курды — партнёры, враги Турции, союзники Дамаска и Багдада в борьбе с ИГ. А что будет завтра, если им удастся добиться успеха в противостоянии с Анкарой и создать суверенное государство? На условия широкой курдской автономии Сирии и Ирак согласны, а на отторжение своих территорий в пользу новообразованного государства тоже согласятся? А как на это посмотрит Иран, западные провинции которого тоже населены курдами, которые в 1946, 1967 и 1979 годах уже восставали против Тегерана? Если же отказаться удовлетворить притязания курдов, то что делать с их ополчением, которое уже сейчас готово составить конкуренцию армиям половины стран региона и в ближайшем будущем будет только укрепляться?
Как "умеренные" джихадисты-сунниты из ССА, увлечённо резавшие на пару с ИГ сирийских христиан и шиитов, и мечтавшие продолжить это дело в алавитских провинциях, приживутся в объединённой Сирии победившего Асада? Даже будучи легализованными в политической сфере, они всегда будут помнить региональные традиции, в соответствии с которыми момент отмщения за пролитую кровь и зверства может наступить и через двадцать лет, но обязательно наступит внезапно. Мстить может начать и следующее поколение, развязав очередную резню.
Ливанский опыт свидетельствует, что никакой раздел власти в рамках одного государства не гарантирует от нового межконфессионального или межнационального конфликта. Более-менее спокойно себя можно чувствовать на формально автономных, а фактически полунезависимых территориях в рамках слабой конфедерации, но настоящую безопасность обеспечивает только международно признанная независимость. И почему, курдам в Турции, Сирии и Ираке можно, а суннитам в тех же Сирии и Ираке нельзя?
И опять-таки, по региональной политической традиции все крупные и малые политические группы пойдут за решением своих проблем к гегемону. И неважно, будет ли считать себя таковым руководство России. Важно, что старые и новые союзники будут так считать. И каждый из них будет требовать "справедливости", и каждый будет понимать её по-своему, и каждый будет апеллировать к тому, что он ведь выполнил договорённость — войну против Асада прекратил, новым союзникам против старых воевать помог. Теперь ему следует отдать его долю.
В этом клубке связей, амбиций, традиций и противоречий последовательно захлебнулись турки, французы, англичане, СССР и американцы. На Ближнем Востоке легко быть втянутым в бессмысленную войну, но крайне тяжело поддерживать осмысленный мир.
Поэтому самая большая опасность поджидает Россию в тот момент, когда в регионе с ней захотят дружить все. Это как раз тот случай, когда чем меньше "друзей и партнёров" — тем лучше.
