Цинизм этого закона заключается в том, что всему миру известно – поляки в Холокосте принимали живейшее участие. Из пресловутых шести миллионов убитых евреев три проживало на территории Польши, были там же и убиты, и поэтому вина поляков уж никак не меньше вины немцев. На эту тему есть тысячи, если не десятки тысяч свидетельств, но, даже навскидку, вот несколько исследований (заметим, не израильских, а польских историков): Мирослав Трычик «Города смерти: соседские еврейские погромы», Ян Томаш Гросс «Соседи», Ян Грабовски «Охота на евреев. Предательства и убийства в оккупированной немцами Польше».
В этих книгах открывается чудовищная картина: оказывается, в подавляющем большинстве случаев ведущая роль в погромах и убийствах принадлежала местному населению. Немцы зачастую даже не принимали в этом участия, просто не вмешиваясь в действия поляков, которые были рады пограбить имущество тех, на кого перестал распространяться закон. Были частые случаи покупки евреев в гетто и превращения их в рабов для польских сельских хозяйств.
Определенный парадокс заключается в том, что польский антисемитизм имел свои глубокие корни, и совершенно не нуждался в «немецком руководстве». Еще до гитлеровских Нюрнбергских законов в довоенной Польше были приняты антиеврейские законы Грабовского, ограничивающие права евреев на ведения бизнеса. И уже после конца немецкой оккупации, в 1946 году, произошел совершенно вопиющий, анахроничный, погром в польском Кельце — было убито более 40 евреев, кстати – преимущественно бывших узников концлагерей. Из-за чего? Все та же невероятно анахроничная, буквально средневековая причина: евреев обвинили в убийстве польского ребенка, все в лучших традициях «кровавого навета». Так что никакие новые законы не помогут полякам отмыться от своих кровавых деяний – в 1946 году погром уж точно не был «соучастием в преступлениях Третьего Рейха».
В немецком фильме «Наши матери, наши отцы» про события Второй Мировой много внимания уделено сюжетной ветке немецкого еврея, который бежит из поезда с заключенными и попадает к польским партизанам из «Армии Крайовой». Там он вынужден под страхом смерти скрывать свое еврейское происхождение, так как партизаны ему откровенно говорят: для нас евреи хуже немцев, и мы тоже их убиваем, когда встретим. Кстати, в фильме досталось и украинским полицаям, которых немецкие солдаты презрительно называют «украинским дерьмом».
Кстати, а что не так со словосочетанием «польский концлагерь»? Ведь тут не уточняется, о концлагерях какого именно периода идет речь. Освенцим, понятное дело, концлагерь не польский, но что насчет Березы-Картузской? 10 тысяч заключенных, создан в 1934 году для политических противников, совершенно нацистские порядки (даже сложно сказать в итоге, кто у кого учился): «Новоприбывших заключенных стригли наголо и облачали в специальную форму с нашитыми на ней лагерными номерами. Каждый заучивал наизусть правила поведения, согласно которым заключенный был обязан слепо выслушивать все приказания, выполнять их быстро и охотно. В случае непослушания применялась физическая сила, арест и карцер. К полицейским узнику следовало обращаться не иначе как «пане комендант», перемещаться по территории лагеря только бегом. Курить запрещалось. Все узники должны были сохранять полное молчание. При малейшем сопротивлении применялось оружие. За промедление при исполнении команды – побои».
Об этом польском концлагере тоже нельзя говорить под страхом тюрьмы? Видимо, да – ведь это и есть самый настоящий, со «знаком качества», польский концлагерь. В европейском демократическом государстве в 21 веке за простое упоминание о событиях недавней истории можно угодить за решетку. Прелестно, не правда ли?
Тревожит еще вот что: так как Польша – образец для подражания для Украины, то нетрудно предположить, что и там будут весьма оперативно скопирована эта инициатива. Я даже берусь предсказать, за что именно будут сажать:
- за утверждения о сотрудничестве ОУН-УПА с нацистами;
- за упоминания любых фактов участия украинских националистов в антипольских и антиеврейских репрессиях как во времена Второй Мировой войны, так и ранее – например, во время петлюровщины;
- за требования обеспечить какие-либо государственные меры по защите русского языка, так как уже стало общепринятым мнением, что любое такое действие – это нож в спину чахлой мове;
- за сообщения о военных преступлениях украинских силовиков в зоне АТО.
Да и вообще, чего мелочиться: «Мы изучаем и опыт лишения гражданства за терроризм, и ненависть к своей стране» — слова Ирины Геращенко. А должность ее звучит так – «уполномоченный президента по мирному урегулированию конфликта на Донбассе». Вот так и собираются урегулировать. А потом опыт распространить и на всю остальную территорию страны. Лишить там всех «лишних людей» гражданства, чтобы в тюрьмах не тратиться на еду, и тогда наконец-то возникнет долгожданная украинская нация.
Григорий Игнатов
