Стыд – предотвращает какой-то убыток человека, чаще всего моральный.
Стыдно за то, что сделал во вред своей репутации, своему имиджу, своему положению в обществе. Например, бегать голым по улицам стыдно, примут за сумасшедшего, и прощай, карьера! К совести это никакого отношения не имеет. Если человека застали голым – он стыдится, но даже самый начинающий писатель не напишет – «он испытывал угрызения совести за свой обнажённый вид»…
Так что стыд – предохранитель от потерь, в первую очередь, репутационных.
Совесть – нечто прямо противоположное.
Совестливость в русском языке и философии проявляется как УПУЩЕННАЯ ПРИБЫЛЬ, ПОТЕРЯННАЯ ВЫГОДА личности, и тем жёстко отделена в русском сознании от стыда.
Я стыжусь делать позорящие меня вещи. Но в то же время я совещусь делать некоторые полезные, выгодные мне вещи.
В английской, и шире взяв, западной философии, картине мира, метаидеологии воспитания – нет не только слова «совесть», но и отдельного от стыда понятия совести. Оно считается излишним: раз есть слово «огромный» - зачем слово «громадный»? Они же одно и то же означают!
Поэтому в любом переводе с английского переводчик имеет полную возможность инварианта: «он (она, они) стыдились» или «он, (она, они) мучились совестью». Любой из вариантов принимается как равнозначный.
Обнаружив у русских совестливость, как некое, отсутствующее в западной модели сознания, качество (нечто не только не тождественное стыду, но даже и противоположное ему) советологи (военные социопатологи) стали думать, как его использовать.
Гуманитарии им восхищались – отсюда европейский культ Достоевского, Толстого и др. русских писателей: европеец у Достоевского прикасается к неведомому для него (Чубайсу вообще ненавистному) измерению – совести. Это как бы дополнительное измерение пространства и времени…
А советологи – они же военные люди. Им нужно было придумать, как использовать русское качество, чуждое европейскому духу и ментальности. В особом измерении совести сокрыта сила русского народа, но в нём же сокрыта и слабость, уязвимость…
Если человек эрудированный разберёт те ПРЕТЕНЗИИ К РУССКОЙ СОВЕСТИ, которые используют русофобы, то он поразится абсолютной бессовестности этих обвинителей.
Всякий раз – идёт ли речь о Чаадаеве или Кюстрине, современном «Эхе Москвы» или «Дожде» - берётся АБСОЛЮТНО СИММЕТРИЧНАЯ ситуация, которая русским предъявляется обвинением, а западу нет.
Сталин расстрелял пленных польских офицеров. А Черчилль не расстрелял пленных французских офицеров? Но Черчиллю можно: была военная необходимость. А Сталину нельзя…
Россия вторглась в Польшу и расчленила её с Гитлером. А западные союзники не вторглись в Данию, расчленив её с Гитлером? Исландию не оттяпали, пока немцы Копенгаген брали? Но Западу можно – там была военная целесообразность. А Сталину нельзя…
И так – за что не возьмись…
+++
Само существование русофобии связано с обнаружением у русских совести. Если по аналогии с русофобией мы бы сделали англофобию, франкофобию, германофобию – то мы попали бы пальцем в небо, и не потому, что там накопать нечего…
Дело в том, что русофобия толкает русского человека на невыгодные ему поступки, а это связано с попытками использовать совестливость. Русофобия требует от русских нанести себе ущерб – во имя совести, некоего общего нравственного закона, который, якобы, нарушен выгодой для России.
Если вы такую модель будете преподносить европейцу – он вообще не поймет, о чём вы. Европейцу прекрасно знаком стыд – как страх за упускаемую выгоду. Европеец может стыдится бандеровцев, как убийц евреев (потому что это выгодно), и одновременно восхвалять их, как убийц русских (потому что это тоже выгодно). И за то, и за другое дают сладкие пряники.
Если бы такое предложили русскому человеку – у него в голове случился бы «когнитивный диссонанс», то есть мозги бы закипели.
Ведь совесть не только упускает прямую выгоду, но зачастую навязывает человеку откровенно невыгодное для него решение!
Именно это и восхищало европейцев в книгах Достоевского, заставляя одновременно говорить о «загадке русской души».
Именно это сделало в России невозможным европейский принцип «чей князь, того и вера»[1] - породив в ней типажи вроде боярыни Морозовой и самосжигающихся старообрядцев…
+++
Вопрос о совести – ключевой во взаимном непонимании России и Запада.
Он снова во всей полноте встал во время Косовской трагедии, когда Запад, в полном составе, при полном нарушении собственных деклараций, признал независимость Косова. И никакими угрызениями по этому поводу не мучился.
Да и не мог: аргументу «нам это было выгодно – мы это и сделали» на Западе неотразим, им, собственно, дискуссия заканчивается. Попытки совестить западников приводят к тому, что они говорят о «загадочной русской душе», которой «непонятно чего нужно».
Почему перекрытие водных потоков в Руанде ООН торжественно осудило особым протоколом, как акт геноцида, и возвело в юридический принцип, запрещающий перекрывать воду регионам под страхом обвинения в геноциде? Так было выгодно США. Почему, когда фашистская Украина перекрыла воду в Крым, не было сделано даже формального заявления? Даже пальчиком не погрозили – хотя имеется ведь решение ООН на этот счёт?
Западное общество, которое по самой сути своей бессовестное (я не в ругательном смысле употребляю это термин – в познавательном) – никак не рефлексирует тождество случаев Косово и Крыма, перекрытия воды в Руанде и в Крыму. Ему не тяжело от таких решений своего правительства. Как не тяжело ему от осознания бесконечного количества изведённых народов, на землях которых поселился англо-иудейский мир…
Методом опытов западники установили, что русским становится тяжело, когда им тыкают в нос расстрелянными поляками, выселенными ингушами или крымскими татарами…
Западники не понимают, почему русским тяжело? Они это эмпирическим путём установили: если русскому внушать, что он ради себя и своего блага кого-то чужого обделил, то русскому станет тяжело и противно.
Тут никакой ответки быть не может, потому что западному человеку, скроенному по западной мерке, такие обвинения – как об стенку горох. Он их вообще не воспринимает, как глухой звуков – нет того органа, которым воспринять мог бы…
Перенявшие западную культуру русские становятся такими же бессовестными. Яркий пример – казённое и формальное морализаторство рыночных реформаторов над «жертвами сталинизма» - при том, что они погубили жизнь миллионам людей буквально вчера…
Никакой живой моральной рефлексии у западника в РФ нет. Зато у него есть мёртвый морализаторский протез, некая пластмассовая имитация совести, и он может часами рассуждать о «слезинке ребёнка» в 30-х годах, наплевав на ещё не высохшие потоки детских слёз 90-х и «нулевых»…
Разгадка феномена западнической русофобии очень проста. Бессовестные люди не являются бесстыдными. Просто стыд и совесть – разные вещи.
Стыд апеллирует к выгоде, к тому осуждению и самоосуждению, за которое дают гранты или просто поощрения. Немцы демонстративно и показушно полвека стыдятся гитлеровщины – и совершенно спокойно совмещают это с поощрением гитлеровских недобитков в Прибалтике, Югославии, на Украине… Потому что стыдится Гитлера в Германии – хороший тон, без этого карьеры не сделаешь, не будешь считаться добропорядочным гражданином.
И немцы приглашают к себе в парламент престарелого писателя Д.Гранина, где он их стыдит пережитым в блокаду Ленинграда, а они картинно и очень живописно стыдятся… Мастера жанра, так сказать, актёрства не занимать!
Но как русский человек мог бы стыдиться блокады, случившейся 70 лет назад – и при этом совершенно не стыдится современных блокад, устроенных теми же самыми фашистами? Да ещё и поощрять их?
Стыд – это, в сущности, нравственная мода, модельный дом Юдашкина или Кардена для души. Наши бабушки умерли бы от стыда, если бы показались на пляже в купальных костюмах наших подруг. Мода переменчива, и стыд – тоже переменчив, ибо он есть духовная мода.
По давно вросшему в плоть и кровь Европы аугсбургскому принципу вероисповедания все европейцы из поколения в поколение учатся стыдиться того, его стыдится их верховная власть, и не стыдится того, чего она перестала стыдиться. Источник стыда – внешняя среда, общественное мнение. Источник совести – внутренний суд над самим собой, где тебя судят принципы, а ты сам – отнюдь не судья, скорее подсудимый.
Внешняя оценка для совести не важна. Человек может быть осуждён всем миром – но остаться в гармонии со своей совестью. Наоборот, весь мир может ему рукоплескать (как, например, иуде Горбачёву) – а совесть будет грызть изнутри (я не про Горбачёва, он на такое не способен).
В состоянии стыда «кровавых мальчиков» человеку предъявляет внешнее обвинение. Если, к примеру, меня голым никто посторонний не видит – мне совсем не стыдно. Иначе как бы я мылся?!
Именно потому стыд – удел побеждённых. Немцев победили, сломили, и заставили стыдиться (зачастую тех вещей, которые делали и победители, но без всякого стыда).
Стыд не может терзать победителя. Вот, к примеру, США - на пике дружбы, на пике взаимного доверия предали союзника, СССР, и предательски расчленили дружественную державу на 15 кусков. На пике доверия к "новому мышлению" у обожавших тогда америку советских людей! Теперь они приходят к нам и спрашивают - а почему вам не стыдно? Мы говорим - как это, вы же должны стыдится, вы же это иудство совершили! Они пожимают плечами: мы выиграли, значит были правы...
Это он, победитель, решает, кому стыдится, а кому нет. По принципу – «эй, крымский татарин, а ты знаешь, что в войну твои с моими вытворяли?! А ну ка стыдись, и так, чтобы я видел твоё искреннее раскаяние…»
Для западного человека это абсолютная органика. Проиграл – стыдись. Выиграл – твоя правда. Раз ты выиграл – значит, ты всё верно сделал! Победа и является доказательством твоей эволюционной, дарвиновской правоты!
+++
А русского победителя можно, оказывается, загрызть совестью изнутри! Если ловко подтасовать факты, слепить нужную картинку, подсунуть в нужное время и в нужном контексте… Потому что для русского человека победа не тождественна правоте (что, собственно, является формулой феномена совести).
Конечно, с одной стороны – это доказательство особой роли русского человека в истории, того, что только он один не является тупиковой ветвью антропологического развития. Любой иной народ, захватив власть, уничтожает всех, кроме себя, и всё, кроме своего. Что библейские евреи, что современный англосаксы (сносящие под корень всё не-английское в Европе) не вышли из биологического уровня борьбы за существования. Они неспособны к переходу в ноосферу из биосферы.
А русские – могут. Они разделяют власть – и насилие, мощь. Такое разделение и противопоставление есть в русском, греческом, армянском языках – но его нет в английском, французском, немецком, испанском…
Власть, влада у русских – создана для «лада», а не для подавления. Английский же язык в слове power никакой отсылки к «гармонии-ладу» не даёт. Это сила, энергия, мощность – и только[2].
+++
Но в чём наша сила – в том и наша слабость, используемая врагами с умопомрачительным цинизмом! Снова и снова приходящие с Запада абсолютно бессовестные люди требуют от нас покаяний, совестливого отношения – ни в коей мере не распространяя это на себя.
Ответ им может быть один: мы вынем сучок из своего глаза, но только после того, как вы из своего удалите бревно!
Иначе они нас жалостливыми песнями сирен изведут до полного исчезновения…
[1] Аугсбургский мир провозгласил, что каждый правитель сам определяет вероисповедание в своих владениях. Позднее это положение трансформировалось в принцип cujus regio, eius religio — лат. чья страна, того и вера. Захотела власть всех крестить в католиков – все покорно крестятся католиками. Издала власть указ всем стать лютеранами – все покорно становились лютеранами. В итоге даже великому И.Канту не стыдно было по первому требованию русской власти подать прошение о переходе в подданство русскому престолу, а после возврата Кёнигсберга обратно Пруссии – аналогичное прошение прусской власти. И сам он совестью не терзался, и его никто в Европе за это не упрекал.
[2] власть: варианты перевода
power
власть, мощность, сила, мощь, энергия, способность
authority
власти, власть, авторитет, основание, полномочие, влияние
rule
правило, норма, власть
dominion
власть, владычество, доминирование суверенное право
control
контроль, управление, контрольный, регулирование, регулировка, власть
grip
рукоятка, ручка, захват, власть, контроль, сжатие
hold
владение, трюм, захват, удерживание, власть
sway
влияние, власть, взмах, раскачивание, качание, правление
governance
управление, руководство, власть
mastery
мастерство, господство, власть, совершенное владение, владычество
reign
царствование, власть, царская власть