Служанки, как и проститутки, находились под надзором полиции. Выходной у них был раз в неделю – несколько часов в воскресенье. Лечились они за счёт работодателей, но только в том случае, если болезнь была вызвана избиением или непосильным трудом.

-  Пришёл тот пан,  который какой-то не эдакий, - докладывала о визите Антония Слонимского служанка Лильпопов по имени Гуця, когда поэт в 20-е годы XX века заглядывал на бридж.

Служанки фигурировали в многочисленных анекдотах и литературных произведениях, а некоторых писателей даже вдохновляли. Анеля Бозовская, служанка Гомбровичей, подсказала писателю финальную фразу «Фердидурки»:  «Конец, полушка и пятак, а кто читал, то сам дурак!».  Витольд Гомбрович считал, что она была самым умным человеком в его доме.

Однако мало кто всерьёз интересовался судьбами этой полурабской, самой незащищённой социальной группы, каковой была домашняя прислуга.

«Можно было быть демократом, социалистом, коммунистом, но никому из них   и в голову не пришло бы, чтобы прислуга ходила не с чёрного хода, не целовала руку пани или позволила бы себе сесть в её присутствии. Это  было само собой разумеющимся, и никто о  таком положении дел не задумывался, а менее всего сами служанки», - вспоминала в «Признаниях растлительницы» Ирена Кшивицкая, писательница и публицистка левых убеждений.

Имя выберут ясновельможные господа

В начале XX века прислуга составляла 30% всех работающих в Варшаве, каждая зажиточная семья держала слуг. Девушки – прислуга за всё – находились на самой нижней ступени в иерархии. Однако для девушки из деревни такое место было привлекательным – оно давало шанс вырваться в город и обеспечивало жильём. Почти все служанки жили у хозяев, но лишь менее половины из них имели свой угол – комнатку для прислуги. Большинство же спало на кухне, у печи.

В 1896 году в Кракове действовало 36 посреднических контор для прислуги. Чтобы получить место, надо было пройти осмотр:  нанимающие женщины осматривали кандидаткам руки, ноги и задавали личные вопросы.
«Раскрасневшаяся, заплаканная девушка принуждена согласиться на предложение, не возьмёт сегодня это место, завтра возьмёт другое, может, на худших условиях, потому что голод – это деспот», - писал ксёндз Ян Бадени в «Картинках краковской нищеты».

Девушки являлись к своим хозяевам с узелком и книжкой прислуги, которую выдавала полиция. Из этой книжки они узнавали, где она раньше служила, не имеет ли приводов в полицию, и каково о ней мнение предыдущих хозяев. Ясновельможные господа часто сами выбирали имя для служанки, так что Марианна вдруг становилась Франей или Марцисей.

Работать она обычно начинала в шесть часов утра. Она должна была затопить печь, приготовить хозяевам воду для мытья, но беззвучно, чтобы не разбудить никого в доме. В 9 или в 10 она подавала завтрак, а потом убирала. И так до вечера – иногда на протяжении 16 часов. После ужина и уборки кухни она готовит спальни на ночь.
«Покрывала с кроватей следует аккуратно сложить, одеяла отвернуть, домашние туфли у кроватей поставить, свечи и спички приготовить на ночном столике, грязную воду из умывальни вылить и принести чистую, то же самое – графин для питья», -  инструктировал учебник «Хорошая служанка» 1909 года.

Натирай до упаду

Истинным мучением, особенно в особняках и больших квартирах, была топка печей, а также натирание полов. Во время натирания – поучал учебник – когда пани пришла  отдать приказание, не надо вставать с колен, а лишь прервать работу и выслушать приказание. В остальных случаях следовало встать по стойке смирно.

Магдалена Самозванец, писательница-сатирик, дочь художника Войцеха Коссака и сестра поэтессы Марии Павликовской-Ясножевской, вспоминала о многочисленной прислуге, работавшей в её доме.
«Мама в большой соломенной шляпе а ля войский (войский - служебная должность в средневековой Польше, прим. перев.)  стояла за полющей грядки девушкой и отдавала ей громкие приказы. Иногда раздражалась и начинала работать за неё»,  - писала она в «Марии и Магдалене», не скрывая, что они с сестрой в этой время качались в гамаках, читали книги, летом объедались бобами, а весной – салатом из  зубянки. Павликовская лежала в гамаке, с наслаждением вертясь в нём, а Домашний Дух в шляпе войского приходил и спрашивал, что они хотят на обед.

Хотя Коссаки были в добрых отношениях с прислугой, они относились к ней с подозрением и иногда обвиняли в воровстве.
«Даже такая святая женщина, как наша мама, с этой точки зрения много имела на своей совести. Она была способна заподозрить в мнимой краже такую верную и до конца своей жизни нам преданную служанку, как горбатая Марыся. Когда та умерла, тихонько и беззвучно, мама, просматривая её скромное имущество, нашла три кусочка мыла в виде  куколок, которые когда-то пропали у нас в доме. Это до глубины души честное существо только раз в жизни оступилось и присвоило эти лишённые какой-либо ценности предметы. Что её толкнуло – мы не знаем. Какая-то детская потребность в чём-то разноцветном, гладком и приятно пахнущем? У неё не было ни детей, ни семьи, значит, только для себя, для своих глаз, измученных штопаньем носков и простынь. В  этом было что-то настолько душераздирающее, что мамуля погрустнела и опустила глаза, а я расплакалась», - писала Магдалена Самозванец.

Добыча барчука

Служанки были самой многочисленной группой женщин, рождавших внебрачных детей, причем именно их считали виноватыми в этой ситуации.
«Бди неустанно, чтобы наипрекраснейшего и истинного украшения твоего, то есть чистоты девичьей, не утратить», - советовал в 1906 году Казимеж Редль в  пособии «Памятка для девушек-служанок, особливо по городам». А журнал «Друг Прислуги» просвещал девушек, чтобы окон спальни ночью не открывать никому, даже если он говорит прекрасно, словно архангел…

Ситуация служанки, однако, была нелёгкой:  она могла уволиться с работы, но лишь предупредив заранее за несколько месяцев, а её будущее зависело от рекомендации, вписанной в книжку. Случалось, что после заигрываний мужчин, которые замечала хозяйка дома, служащая получала запись: «Ведёт себя безнравственно».

Анеля Салава, блаженная католической Церкви, считается покровительницей домохозяек, с 16 лет она была прислугой в Кракове, ей дважды пришлось бросать работу, поскольку хозяева приставали к ней.

Относительно сексуальной эксплуатации прислуги били тревогу феминистки, требуя для них юридической защиты, а также здравого рассудка от женщин, нанимающих служанок.
Теодора Менчковская, учительница и активистка феминистского движения, писала об общепринятом обычае возвращаться домой поздно и через кухню, и что служанку вызывают в спальню, когда барин или барчук ложатся спать;  подчас она принуждена разувать их, пристёгивать воротнички. Летом девушки оказывались в особой опасности.
«Все мы знаем, что множество дам уезжают на лето, оставляя дома мужей, братьев, для которых 16-летняя девушка всегда будет желанной добычей», - писала Менчковская.

«В анкете, проведённой в 1903 году среди студентов, большинство призналось в сексуальной инициации со служанкой или кухаркой. Некоторые упоминали о сопротивлении женщин, другие – что служанку не пришлось долго уговаривать. Некоторые прямо говорили, что считают женщин такого рода самыми доступными и вместе с тем самыми безопасными  с гигиенической точки зрения», - писала Иза Мощеньская.

Феминистки обращали внимание на повсеместное заражание служанок венерическими болезнями. Многие из них, принуждённые оставить свою работу, кончали жизнь проститутками.

Пусть девушки не жидеют

Католические журналы остерегали служащих перед поступлением на работу в еврейские дома, потому что христиане не должны служить евреям. «Но если нельзя этого избежать, помни о своей религии и Отечестве», - предупреждал журнал «Польская Работница», издаваемый Обществом Католических Слуг.

Несмотря на эти предостережения, четверть служанок работала в еврейских семьях. В ортодоксальных домах они не готовили еду, зато помогали хозяевам в различных делах во время праздников и по субботам. Они должны были обладать элементарными знаниями в вопросах кошерности и религиозных правил.

Иногда связь между христианской служанкой и еврейской семьёй была сильной.
«Какой же это срам, когда еврейские газеты утверждают, что среди католических служанок бывают такие, которые через пару лет в еврейских домах отмечают праздники. Это не отдельные случаи, часто бывает, что, когда служат у евреев, христианки постепенно жидеют, поэтому они никогда уже не заслужат доверия в добрых католических домах», - била тревогу «Польская  Работница» в 1922 году.

Во время войны иногда  сроднившаяся с еврейской семьёй служанка помогала ей укрываться. Исследовательница темы христианских служанок в еврейских семьях Бланка Нисан-Гурецкая из Еврейского Исторического Института описала семью из Кракова, с которой служанка пошла в гетто, а потом контрабандой вывела детей на другую сторону. Будучи беззаветной католичкой, она также сочла, что хотя идёт война, нельзя духовные  дела откладывать на потом, и позаботилась о религиозном воспитании еврейских детей, даже подготовила их к бар-мицве – торжественной церемонии, которая означает начало взрослости мальчика.

Взбунтовавшиеся грязнухи

У польских служанок не было такой хорошей репутации в Европе, как у немок, которых охотно брали на работу британцы. Однако, когда в середине 30-х годов отношения с III Рейхом сделались напряжёнными, англичане не захотели принимать к себе немецких служанок, и акции полек выросли.

В 1938 году в «Иллюстрированном Ежедневном Курьере» журналистка Рита Рей возмущалась, что её служанка устраивает на кухне собрания девушек, которые хотят эмигрировать. Она высмеивала их, называя грязнухами, которые скомпрометируют Польшу за границей. Утверждала, что желает им добра и хочет, чтобы «наши  Каси и Марыси» заработали на приданое, но, по её мнению, они годились в лучшем случае для французских ферм, потому что умеют только вкалывать с утра до вечера, доя коров, но не для английских городов, где надо приготовлять коктейли.  В добавок они не хотят носить фартучек и чепчик и обижаются, когда их называют служанками, потому что хотят быть «помощницами по дому».
- Какая же это помощница по дому, если она мне не помогает, потому что я-то ковров не выбиваю, она это за меня делает? Вдобавок неумело, - иронизировала Рита Рей.
Её служанка Бася приготовила обугленные котлеты, бунтует, когда ей велят прилично причесаться, бьёт фарфор, во время стирки рвёт кружева, а гостей обливает соусом. А теперь вот ещё в Англию захотела. Рей хвасталась, что недавно разогнала такое кухонное заседание служанок, и опасалась,  что Бася теперь будет ещё интенсивнее «уничтожать её движимое имущество».

Какова хозяйка, такова и служанка

Поэтесса Казимера Иллаковичувна, как и все в её среде, держала служанку. Она называла её Грабосей и заботилась о ней до конца жизни, поддерживая материально. Даже брала её с собой в театр и иногда уходила посреди спектакля, потому что Грабося говорила:  «Лучше пойдём, потому что уже видно, что добром не кончится».

Нападение пресыщенной журналистки «Иллюстрированного Ежеденвного Курьера» раздражило Иллаковичувну. Она упрекнула журналистку в том, что та нападает на класс, который защититься не может. Правда, она признала, что иногда деревенские девушки мало что умеют, но это потому, что хозяйка не способна их ничему научить, потому что сама ничего не умеет, даже хорошо распланировать работу служанки. А прежде всего не обеспечивает ей достойные условия.

«Можно ли малышке мыться в ванной? Нельзя. Она должна мыться в раковине  на кухне. Комнаты для служанки нет. Комната около кухни сдана. Учит ли пани малышку, как мыться? Не учит, даже если сама умеет. Даёт ли ей мыло? Таз? Время на мытьё и разрешение мытья? Понимает ли, что у малышки только две рубашки, и что одну она должна стирать через день? «Чтобы мне тут твои тряпки на кухне рядом с посудными полотенцами не висели! Ишь чего придумала». Вот и всё руководство», - писала Иллаковичувна и доказывала, что каков хозяин – таков дом, какова хозяйка – такова и прислуга. Она вспоминает, что не раз встречала таких служанок – неряшливых, грязных, с обезоруживающей добротой и готовностью жертвовать собой,  и в то же время эксплуатируемых бестолковыми, бесхозяйственными дамами.

Вне закона

Служанки не получали от работодателей ни договоров, ни определения круга своих  обязанностей, они знали только, на какое время их наняли. А потом всё зависело от капризов хозяев.

В 1935 году они в среднем зарабатывали 7 злотых 60 грошей в неделю, на фабрике могли получить около 18 злотых, но должны были бы сами себя содержать. А прислуга, кроме жилья, получала еду, хотя обычно скверную или объедки с хозяйского стола. В начала XX века стали возникать  общества, объединяющие прислугу (действовало 36 обществ домашней прислуги, в том числе – 17 обществ служанок), но это не улучшало их судьбу. Большинство деревенских девушек тянулось главным образом к организациям, создаваемым под покровительством Католической Церкви, прежде всего – к Польскому Профсоюзу Христианской Домашней Прислуги, у которого в 1932 году были филиалы в 19 городах.

Во II Речи Посполитой число домашней прислуги росло, нанимали её почти все мещанские дома, те, что побогаче, - по несколько человек, то, что победнее, в том числе рабочие – одну служанку «за всё». Прислугу представлял Профсоюз Домашних Дворников и Домашней Прислуги в Речи Посполитой, сначала связанный с Польской Социалистической Партией, потому сблизившийся с санацией. Однако, основанный и руководимый мужчинами, он слабо соблюдал интересы женщин, в профсоюзной газете «Дворник» тематика, связанная с работой служанок, была маргинальной.

Если посещение костёла в польских домах одобрялось, то симпатии к социалистическим движениям грозили увольнением. В этом убедилась Юзефа Витковская из-под Калиша, уличённая своими хозяевами в участии в первомайской демонстрации. Её немедленно выгнали, а на прощание она услышала, что «такая молодая – и коммунистка» и что «она кончит в тюрьме или на виселице».

Знания о правах и обязанностях девушки черпали в основном из католических газет, а те формировали из них служанок добродетельных и послушных, хотя и замечали, что хозяйки часто бывают сварливы и относятся к прислуге, как к чему-то, не принадлежащему к роду людскому. Советовали молчание, которое является наилучшим лекарством. В качестве утешение предлагалось «христианское смирение» по примеру св. Зыты, об этом пишет исследовательница домашней прислуги, историк Моника Пётровская-Мархева. Она утверждает, что резкая критика в этих газетах была сильно направлена против прислуги и весьма деликатно –  против  господ.
«Величайшей проблемой для служанки была она сама, со своей молодостью и наивностью, мечтами и потребностями. Лекарством от этого должно было стать принятие католической морали, которая служанку, закованную в такую броню, сотворённую по житийным образцам, защитила бы от всех опасностей», - замечает пани историк.

Во II Речи Посполитой не удалось принять закона о домашней прислуге несмотря на предложения левых депутатов. Правда, слугам гарантировали скромную пенсию и пособие при утрате трудоспособности, но их судьба полностью  зависела от работодателей. Они не были охвачены правами рабочих, обеспечивающими свободные воскресенья, и всё ещё подчинялись статьям российского, австрийского и прусского законодательства XIX века.