Телефонные «минирования» являются привычными для российского общества, однако едва ли не впервые имеет место столь масштабный процесс, когда счет «заминированных» объектов идет на десятки. Ничего удивительного, что сразу возникла масса попыток объяснить происходящее.

Пожалуй, самой примечательной стала версия, что эти телефонные «минирования» стали частью антитеррористических учений, которые в данный момент идут у силовых структур. Она возникла у журналистов по совокупности двух обстоятельств. Во-первых, информация о проходящих антитеррористических учениях в ряде регионов (например, в Ханты-Мансийском округе) носит вполне открытый характер. А во-вторых, именно таким инсайдом поделились с журналистами челябинской «Комсомольской правды» представители местных правоохранительных органов.

В свою очередь некий источник в силовых структурах сообщил, что «есть оперативная информация, подтверждающая, что звонки поступают с территории Украины». Губернатор Ставропольского края Владимир Владимиров также не исключил, что атака телефонных террористов проводилась из-за рубежа.

Причем уже известно, что в Перми, например, звонки поступали от международного виртуального оператора, что существенно отличается от обычной практики телефонных террористов, которая позволяет их легко находить компетентным органам.

Ситуация, таким образом, выглядит весьма противоречивой.

С одной стороны, силовики традиционно стараются минимально комментировать и даже афишировать деятельность телефонных террористов, поскольку это зачастую запускает цепную реакцию подражателей. Однако тут масштаб и интенсивность звонков оказались сильнее любых способов противодействия распространению информации.

С другой стороны, как известно, ложное сообщение о минировании является уголовно наказуемым преступлением. Соответственно, возникает вопрос, могут ли в принципе проводиться подобные учения.

С третьей стороны – и это, возможно, самое интересное – активнейшая в последнее время работа по восстановлению в России системы гражданской обороны и реагирования на чрезвычайные ситуации не является секретом. Восстановление системы бомбоубежищ, регулярные мобилизационные мероприятия для резервистов, учения по гражданской обороне стали привычной частью информационного пейзажа. Иногда новости из этой сферы вызывают серьезный резонанс, как случилось, например, год назад, когда губернатор Петербурга утвердил суточную норму хлеба для горожан на случай войны.

Данное обстоятельство – еще один косвенный аргумент, что за текущей волной телефонного терроризма действительно могут стоять учения силовиков и их проверка объектов инфраструктуры на готовность к действиям в режиме ЧС.

Тут скорее вызывает вопрос в целом очень высокая активность властей в сфере гражданской обороны.
Означает ли она, что государство просто восстанавливает разрушенное за предыдущие десятилетия, то есть речь идет просто о плановой работе, или же оно видит реальные вызовы и угрозы, которые уже в обозримом будущем могут потребовать квалифицированной реакции общества в данной области?

Как бы то ни было, масштаб текущей атаки телефонного терроризма таков, что компетентным органам явно стоит дать внятный и публичный ответ по поводу природы произошедшего.

Гарантированный же государством долг (это когда занимают бизнес-структуры, но под прямые гарантии государства, ибо бизнес-структуры данный кредит отдавать заранее не готовы) на 31 июля составил 311,46 миллиарда гривен (12,02 миллиарда долларов).
Цифры, в общем-то, впечатляют.

При этом никаких заимствований Украина в текущем месяце не проводила. Во многом из-за того, что уже, в общем, и не дают. Весь этот новый миллиард — «перекурсовка».
Плюс немного процентов набежало.

Напомним, что в прошлом 2016 году общий госдолг Украины увеличился с 65,51 до 70,97 миллиарда долларов. Вот, за первое полугодие еще на «пятерочку» подрос, бывает.

Что особенно любопытно: Украина при этом уже сейчас тратит на обслуживание внешнего долга четыре процента ВВП, что превышает 3,8 миллиарда долларов США ежегодно. Как подсчитали экономисты, на обслуживание долгов идет каждая седьмая гривна, заходящая в украинский бюджет.

Но при этом, как в любой сказке, — самое интересное впереди (в европейских сказках всегда так — чем дальше, тем страшнее).

В следующем году прекращаются отсрочки по выплатам. И если в текущем году Украина должна будет выплатить «всего» (проценты плюс текущее погашение) 240,9 миллиарда гривен, или порядка девяти с небольшим миллиардов вечнозеленых американских долларов, в зависимости от курса, то уже в следующем данная сумма весьма изрядно возрастет.
Приблизительно вдвое.

И «русские» три миллиарда долларов, по которым, проиграв дело, Киев подал в Высокий суд Лондона апелляцию (решение будет в начале 2018 года), — на этом фоне выглядят в общем-то сущими мелочами, на них при таком богатстве и внимания-то обращать не стоит.

Эксперты сейчас спорят только об одном: когда именно наступит пора расплачиваться «за девочек и банкет». Оптимисты из украинского Concorde Capital полагают, что независимая держава продержится до 2019, когда наступит «пик выплат» по кредитам частным фондам. Пессимисты — что «все грохнется, не успеем опомниться» уже в текущем году.

Причина всего этого весьма и весьма банальна, и она отнюдь не в «злокозненности врагов Украины» и «слабой помощи от друзей». Все происходит естественным путем.

Просто как-то предельно наивно, убивая свою экономику даже не отдельными предприятиями, а целыми отраслями, рассчитывать на то, что у тебя появятся новые доходные статьи в бюджете.

И как бы ты ни ужимал расходы, в первую очередь грабя свое собственное население (а то, что происходит сейчас в украинской «социалке» — медицине, образовании, безопасности и так далее и тем более в «коммуналке», — это самый настоящий грабеж), если ты не сумеешь при этом увеличить или хотя бы сохранить доходную часть бюджета — то это все равно ни о чем.

Обычная математика. Так что тут никого не надо ни «завоевывать», ни даже «принуждать к миру»: все рассосется само, это только вопрос времени.

Понимают ли это в Киеве?
Да, конечно. Понимают.

Именно поэтому и возрастает агрессивность антироссийской риторики, потому как единственный более-менее понятный и внятный выход из этой ситуации — это только форс-мажор.

Например, тупо война. Но уже не на уровне сугубо региональном, как сейчас в Донбассе: пламя должно полыхнуть как можно выше, поэтому бензина явно решено не жалеть. А лучше всего, если правдами-неправдами в нее удастся втянуть и нашу страну.

Понимают ли это в Москве?

Да, тем более понимают. И с самого начала, думаю, понимали. Поэтому Россия и направила председателю Совета Безопасности ООН Текеде Алему и генеральному секретарю всемирной организации Антониу Гутеррешу проект резолюции о размещении миротворцев на линии соприкосновения в Донбассе. Это просто одна из вынужденных логичных мер в сложившейся ситуации.

Просто потому что киевский режим должен умереть естественной смертью и без нашей помощи, как бы красиво ни смотрелись русские танки на Крещатике.

Потому что, даже не говоря о «политических последствиях», нужно помнить, что победителю придется отдавать накопленные Украиной долги. Не говоря уж о многомиллиардных инвестициях в восстановление даже не экономики, а базовой инфраструктуры. Да еще и «брать на кошт» изрядно десоциализированное население, среди которого многие частично разучились работать, зато способны очень весело, очень громко и достаточно высоко скакать.
Читайте также: Интеллигенция одноразового использования

У нас и без этого проблем хватает: Дальний Восток с Восточной Сибирью, здравоохранение, образование, «социалка». Так что «сама-сама-сама».
Пусть для начала хотя бы случится дефолт и обнулятся долги.
Дмитрий Лекух