Сумма запредельная. Польше столько хватило на десятилетие скромного восточноевропейского процветания. Но даже эта сумма не включает потери от девальвации фунта и утраты Лондоном статуса финансовой столицы Европы – одного из главных финансовых центров мира.

Причем понятно, что потери, пусть и в более скромных масштабах, будут продолжаться и по истечении двух лет.

Причиной сложившейся ситуации является неудачная попытка британской элиты привести сторонников и противников евроразвода к компромиссу.

Компромиссы, ведущие в никуда
Противники прощания с ЕС говорили, что от добра добра не ищут, и указывали на неизбежные финансово-экономические потери и политические проблемы в случае выхода Британии из Евросоюза.

Сторонники "блестящей изоляции" указывали на то, что в лучшие (наиболее славные) эпохи своей истории Соединенное Королевство держало дистанцию с континентом, не связывая себя длительными союзами или прочными обязательствами. Они были уверены, что в случае "жесткого развода" (с выходом не только из политических, но и из всех экономических соглашений в рамках ЕС) трудности переходного периода будут относительно быстро преодолены, а затем Британия должна будет получить преимущество перед раздробленной, трудноуправляемой, неповоротливой Европой. Которую правила Евросоюза постоянно заставляют примирять непримиримые противоречия.

По сути, сторонники Brexit пытались уйти именно от необходимости постоянно согласовывать компромиссные варианты, которые не дают реализоваться ни одной из предлагаемых политических линий, блокируя динамичное развитие в рамках ЕС. Но с избранием Мэй лидером консерваторов и ее назначением на пост премьера сам Brexit стал реализовываться в виде такого же аморфного компромиссного процесса, ведущего страну в никуда.

Именно поэтому сегодня, через год после того, как своей подписью под уведомлением о намерении Великобритании покинуть ЕС Тереза Мэй дала старт технической процедуре развода с Евросоюзом, политическая борьба вокруг форм и методов реализации данного решения в Великобритании не утихает.

Мэй надо продержаться два года
Борьба идет между сторонниками мягкого варианта, реализуемого Мэй, и жесткого варианта, на котором настаивает радикальная оппозиция в рядах консерваторов и который поддерживают избиратели лейбористов (хоть позиция самой партии постоянно меняется).

Мэй необходимо еще несколько месяцев (до года), чтобы все ее договоренности с Брюсселем были надлежащим образом оформлены, ратифицированы и начали действовать. В таком случае мягкий вариант станет безальтернативным, как уже стал безальтернативным для Британии сам Brexit.

Даже в случае поражения консерваторов на выборах 2022 года и ухода Мэй с поста главы партии реализованные договоренности нельзя будет отменить. И сторонникам жесткого варианта, если власть окажется у них в руках, придется десять раз подумать, прежде чем начинать с ЕС переговоры о разрыве только что заключенных соглашений. От Британии могут потребовать новых компенсаций, а финансово-экономическая система королевства может не выдержать второго за пятилетку жесткого насилия.

Напомню, основная часть договоренностей должна быть по плану заключена до конца 2018 года, а выполнены основные обязательства Британии должны быть до конца 2020 года. Так что времени у оппонентов Мэй осталось немного.

Действующий британский премьер, конечно, слабая фигура. Но от нее и не требуется каких-то особо решительных действий. Ей просто надо продержаться на посту еще минимум два года, в течение которых завершить оформление мягкого варианта Brexit и сделать его необратимым. Оппонентам Мэй, наоборот, надо убрать ее чем раньше, тем лучше, провести досрочные выборы и по их результатам попытаться сформировать кабинет сторонников "жесткого развода".

Поэтому сегодня любые события в британской политике (как внутренней, так и внешней), включая "дело Скрипаля" и всё, что с ним связано, являются многослойными. Помимо собственно государственных интересов Великобритании (как их понимает правящая элита), союзнических обязательств перед США и попыток повысить свой международный престиж, серьезную, а в последнее время и определяющую роль играют внутриполитические проблемы. Борьба сторонников мягкого и жесткого вариантов приняла характер внутриэлитного противостояния в формате гражданского конфликта. С политическими решениями связаны коренные финансово-экономические интересы сторон, поэтому прийти к компромиссному согласию практически невозможно.

Ресурсы, стоящие на кону, столь велики, что в борьбе с оппонентами все средства хороши.

И с этим придется жить как минимум два ближайших года, пока окончательно не решится вопрос с форматом Brexit.

«Нет, этого не могло быть, — категорично утверждает Игорь Никулин. — Если бы вещество капнули на кожу, но при этом отец и дочь Скрипали были в противогазах, тогда да, могло пройти 2,5 часа между контактом и потерей сознания. Ни в каком другом случае это не получилось бы. Не вдохнуть хотя бы мельчайшие частицы нервно-паралитического газа без противогаза невозможно».

И «Новичок» подействовал бы практически мгновенно, смерть бы наступила уже в течение двух-трех минут. Но Скрипали, как известно, не были в противогазах. При отравлении «Новичком» пострадали бы в первую очередь дыхательные  пути. Все-таки это нервно-паралитический газ.

Основное его действие — именно через дыхательные пути. Поражаются нервные окончания. У человека постепенно прекращается работа всех внутренних органов в течение считанных минут. Останавливается сердце, начинаются судороги. Человек задыхается, начинается обильное слюноотделение. Такие же, примерно, симптомы, как весь мир увидел у брата Ким Чен Ына, когда его отравили VХ-газами.

«Я вижу в ней только то, что кто-то ходит по маршруту Скрипалей и оставляет там следы — так же, как было с полонием. Так же кто-то прошел по маршруту, по которому ходили Литвиненко и Луговой с Ковтуном, и тоже оставлял везде следы. Это признаки фальсификации — они, очевидно, для того, чтобы сфальсифицировать какую-то версию — свою».

Это фальсификация доказательств.

И, по мнению эксперта, известно, кто может ее осуществить.

«Спецслужбы Великобритании, больше некому, — делает однозначный вывод Игорь Никулин. — Почему? Ну а кто из посторонних сможет сейчас пройти на место трагедии? Там все оцеплено, все просматривается, серьезные меры безопасности предприняты. Кроме них, просто некому. Это все самострел называется».