Во-первых, биржевые котировки полностью оторвались от реальной стоимости активов и эффективности управлениями ими. В классике капитализма курс акции определяется количеством людей желающих ее купить в расчете на получение части прибыли предприятия. Считалось, что снизу этот интерес ограничен максимальным уровнем доходности других инструментов. Грубо говоря, пока отношение дивидендов к цене акции в процентах остается выше ставки по банковскому депозиту, инвесторы продолжат вкладываться в акции. Как только показатели сравниваются, процесс останавливается. Если депозиты становятся доходнее, начнется обратный переток капитала и падение курса.

Когда деньги стали бесплатными, а учетная ставка, после вычета инфляции, ушла вообще в минус, вкладываться в акции стало выгодно при сколь угодно низком соотношении маржи к котировке. Более того, спекуляция на курсе стала главным смыслом биржевых операций, так как постоянный и кажущийся безграничным, приток свободных денег (как от ФРС, так и с иностранных рынков) вызвал ощущение бесконечности роста цен на бирже. За сколь безумную цену вы бы ни купили акции, скоро непременно найдется тот, кто предложит за них еще больше.

Таким образом, котировки стали зависеть от слухов, от газетных уток, от харизматичности корпоративных спикеров и их способности увлекать аудиторию, от маркетинговых сказок, словом от чего угодно, кроме фактической эффективности бизнеса предприятия. Она, в результате, стала массово падать, выводя в лидеры общественного мнения таких «гуру разводок» как Маск, корпорации которого всего за один 2016 год понесли убытков более чем на 3 млрд долл. И он такой не один. На "сланцевом сдутии" (банкротствах добывающих компаний 2015-2016 годов) в США испарилось около 40 млрд долларов.

Во-вторых, выяснилось, что размер учетной ставки являлся не только абстрактной величиной в начале цепочки банковских кредитных операций, но и вполне конкретным источником непосредственного дохода для пенсионных фондов, в инвестиционных портфелях которых находится до трети американского государственного долга. Когда ФРС опустила ставки до 0,25% годовых (а с учетом инфляции это означало фактически минус 1-1,25%), перед американскими пенсионерами замаячила реальная перспектива полного банкротства их пенсионных вкладов.

Более того, к моменту феноменального прорыва Трампа в Овальный кабинет, перед монетарными властями США уже остро встал вопрос – кого в итоге хоронить: пенсионеров или биржу с банками. Судя по дальнейшему развитию событий, проталкивая на должность председателя ФРС Джерома Пауэлла, нынешний хозяин Белого дома рассчитывал пожертвовать пенсионерами, но эру дешевых денег продлить максимально долго. Однако, придя в ФРС, новый председатель продолжил политику предшественника. Не только дальше повышая учетную ставку (за три шага в текущем году она поднялась до 2,5%), но и сохранив программу количественного ужесточения (QT), предусматривающую постоянное изъятие из оборота "дутых долларов" по 50 млрд ежемесячно.

Недовольство результатом Трамп публично выражал с весны, но сейчас, похоже, его терпение окончательно лопнуло. Сейчас он охарактеризовал действия своего протеже как чистое сумасшествие. Хотя в прессе, кроме упоминания традиционного профиля в твиттере, больше ничего не упоминается, а в сообщении говорится лишь о сильном недовольстве, массовая и мгновенная реакция глав прочих центробанков позволяет считать, что какое-то второе дно за твиттом все-таки стоит. Можно предположить, что устав от повышения ставок глава исполнительной власти Америки какие-то "дисциплинарные меры" за закрытыми дверьми рассматривал.

Иначе не совсем понятно, к чему бы вдруг председатель Резервного банка ЮАР Лесетья Кганьяго на ежегодном заседании МВФ на Бали 11 октября 2018 года вдруг заявил: "Регуляторам надо предоставить пространство, чтобы действовать независимо, без постоянного политического вмешательства"? И почему его позицию тут же публично подхватили глава Банка Англии Марк Карни и управляющий директор МВФ Кристин Лагард? Банковская мафия? – Не думаю…

Впрочем, Дональда Трампа тоже понять можно. Для успеха его стратегии по перетаскиванию американских производящих корпораций из-за рубежа в родные пенаты, критично важно минимизировать размер издержек на процедуру переноса предприятий. В условиях дешевого доллара их размер, хоть и оставался заметным, тем не менее, мог купироваться легкостью и безграничностью новых, практически бесплатных, заимствований, при этом оставаясь в пределах санкционных возможностей государства. С помощью которых президент США и вразумлял "особо непонятливых".

Нынешняя политика ФРС означает конец эпохи дешевого доллара и предопределяет рост его курса к другим валютам. В целом для американского экономического кластера это будет хорошо, но начав повышение сейчас, Федрезерв фактически действует против планов Трампа, практически на порядок повышая размер издержек по переносу бизнесов в Америку. Судя по всему, идея его сторонников не исключала, а может быть и прямо предусматривала, организацию управляемого экономического кризиса внутри Соединенных Штатов.

Хоть это и выглядит цинично, однако давайте прикинем. Долларов на рынке как грязи. Пенсионные фонды, фонды штатов, графств, отдельных городов, если не полностью банкроты, то близки к тому. На рынке внезапно появляется огромная безработица, что открывает неплохие перспективы отозвать самые неудобные соглашения с профсоюзами. А это как раз одно из главных составляющих размера издержек по переносу.

Внезапно США становятся страной с рабочей силой еще более дешевой, чем ныне китайская. Полгода, максимум, год, и заводы в Америку переедут сами. И тут сразу начнется новый золотой век. У людей появится работа. Товары станут американскими. США опять крупнейший мировой производитель всего. Сальдо торгового баланса выйдет в плюс. Профит. Овации. Салют. Благодарная нация восторженно рукоплещет ее спасителю – Дональду Трампу!

И тут, когда Китай уже почти повержен и до окончательной победы остается буквально чуть-чуть, ФРС вдруг подкладывает такую мину... Причем кто?! - Собственный же назначенец. Теперь будет очень интересно посмотреть, как Трамп справится с фрондой в источнике американских денег.