сооружение российской части железнодорожного перехода через Амур длиной 309 метров;
устройство железнодорожных подходов к мосту длиной пять километров;
отсыпку железнодорожной насыпи в объеме 2,68 миллиона кубометров;
балластировку железнодорожного пути в объеме 72,2 тысячи кубометров;
прокладку железнодорожных путей развернутой протяженностью 27,03 километра.
В настоящее время, по данным правительства Еврейской автономной области, завершено бетонирование третьей опоры моста. Уже в ближайшем будущем будет закончен монтаж пролетного строения, соединяющего третью и вторую опоры, эти работы выполнены на 80 процентов.

Следующим же этапом работ станет монтаж пролетного строения, которое соединит третью и четвертую опоры. Металлоконструкции для его реализации уже находятся на строительной площадке.

Мост Нижнеленинское — Тунцзян — это первый железнодорожный мост между территориями Российской Федерации и Китайской Народной Республики.

Его пропускная способность (мост задуман и будет использоваться как элемент Нового шелкового пути) составит порядка 21 миллиона тонн грузов в год.

И это, в том числе, даст мощный толчок региональному развитию: сооружение остро необходимо, в частности, расположенному в Еврейской автономной области Кимкано-Сутарскому горно-обогатительному комбинату, на котором добывают железную руду, перерабатывают ее в концентрат и везут на северо-восток Китая, где из концентрата производят железо и выплавляют сталь.

Возведение моста сократит для комбината транспортное плечо более чем на 700 километров и снизит себестоимость доставки концентрата, произведенного из руды, приблизительно на шесть долларов за тонну. Плюс, как пояснил, в частности, глава китайской компании — импортера древесины Сюй Чжаоцзюнь, слова которого приводит CCTV, ввод в эксплуатацию железнодорожного мостового перехода «поможет сократить транспортные расходы на 100 юаней (порядка 14,5 доллара) за один кубометр древесины».

Также китайскую сторону крайне интересуют региональная угледобыча и производство минеральных удобрений. То есть о загрузке перехода с российской стороны можно особенно не беспокоиться.

И здесь тот самый случай, когда не следует стесняться «поставок сырья» и его первичной переработки: для того чтобы это понять, достаточно посмотреть экономическую картину в регионе. И отдавать себе отчет в том, что это не «сырьевая зависимость», а именно толчок к региональному развитию: тот самый случай, когда с чего-то надо начинать, параллельно стараясь развивать и свою более глубокую переработку (той же древесины), и другие отрасли (то же сельское хозяйство, к примеру). И колоссальные китайские рынки здесь прежде всего вызов, а не исключительно «потребители сырья».

В общем, слова министра России по развитию Дальнего Востока Александра Козлова о том, что «мостовой переход станет частью нового экспортного маршрута и стимулом для создания новых логистических и промышленных кластеров, улучшит транспортную доступность сразу нескольких регионов Дальнего Востока», выглядят логично.

И это — даже без «глобальной составляющей», вызывающей в мозаике выстраиваемой новой евразийской континентальной логистики, пожалуй, наибольший интерес. Железнодорожный мост Нижнеленинское — Тунцзян вполне удачно вписывается в логистику «русских евразийских коридоров» НШП.

Равно, кстати, как и строящийся параллельно (сроки сдачи, как и в предыдущем случае, 2019 год) автомобильный мост Благовещенск — Хэйхэ. И нет сомнений в том, что это далеко не последние подобного рода логистические объекты.

И Российская Федерация, и Китай громадны. У них слишком много разнообразных интересов на территории нашего общего континента: только в рамках логистики Шелкового пути, кроме трансеевразийских коридоров, есть еще и казахский маршрут с выходом на территорию России в районе Оренбурга, и Северный широтный ход. И Северный морской путь, наконец.

И если уж две эти державы начали что-то всерьез делать вместе, то их будет весьма непросто в данном начинании остановить.

Дмитрий Лекух

Совсем не потому, что Сванидзе привиделось, будто там расстреливали только евреев. В урочище Бабий Яр погибли не только евреи, но и цыгане, караимы, и просто советские военнопленные без оглядки на национальность.

В первом расстреле 27 сентября 1941 года вообще были убиты 752 пациента местной психиатрической больницы им. Ивана Павлова. Гитлеровцы даже не заморачивались проверять национальность этих несчастных страдающих людей.

А скрывали власти СССР массовые казни в Бабьем Яру и Хатыни совсем по-другой причине. Хотя да, тоже в некотором роде национальной.

Потому что в казнях Бабьего Яра активно участвовала украинская вспомогательная полиция, а трагедию Хатыни обеспечил 118 шуцманшафт-батальон, который был сформирован в Киеве преимущественно из этнических украинцев. В батальон вошли украинские националисты из распущенного Буковинского куреня, связанного с ОУН*.

«Я остановился поблизости, и находившиеся на поляне украинцы стали нагружать машину вещами. С этого места я видел, что прибывавших евреев — мужчин, женщин и детей — встречали также украинцы и направляли к тому месту, где те должны были по очереди складывать свои пожитки, пальто, обувь, верхнюю одежду и даже нижнее белье. В определённом месте евреи должны были складывать и свои драгоценности.

Все это происходило очень быстро: если кто-нибудь задерживался, украинцы подгоняли его пинками и ударами. Я думаю, что не проходило и минуты с момента, когда человек снимал пальто, до того, как он уже стоял совершенно голый. Не делалось никакого различия между мужчинами, женщинами и детьми…

Раздетых евреев направляли в овраг примерно 150 метров длиной, 30 метров шириной и целых 15 метров глубиной. В этот овраг вело 2 или 3 узких прохода, по которым спускались евреи. Когда они подходили к краю оврага, немецкие полицейские хватали их и укладывали на трупы уже находившихся там расстрелянных евреев.

Это происходило очень быстро. Трупы лежали аккуратными рядами. Как только еврей ложился, подходил немецкий полицейский с автоматом и стрелял лежавшему в затылок. Евреи, спускавшиеся в овраг, были настолько испуганы этой страшной картиной, что становились совершенно безвольными…

Это был конвейер, не различавший мужчин, женщин и детей. Детей оставляли с матерями и расстреливали вместе с ними… В яме я увидел трупы, лежавшие в ширину тремя рядами, каждый примерно 60 метров. Сколько слоев лежало один на другом, я разглядеть не мог. Вид дергающихся в конвульсиях, залитых кровью тел просто не укладывался в сознании, поэтому детали до меня не дошли…

В то время, как одни люди раздевались, а большинство ждало своей очереди, стоял большой шум. Украинцы не обращали на него никакого внимания. Они продолжали в спешке гнать людей через проходы в овраг. С места, где происходило раздевание, овраг не был виден, так как он находился на расстоянии примерно 150 метров от первой группы одежды. Кроме того, дул сильный ветер и было очень холодно. Выстрелов в овраге не было слышно… Из города прибывали все новые массы людей и они, по-видимому, ничего не подозревали, полагая, что их просто переселяют», — из свидетельских показаний шофёра вермахта Хефера.

После войны первые секретари ЦК КП Украины и КП Белоруссии Владимир Щербицкий и Николай Слюньков обратились в Центральный комитет партии с просьбой не разглашать сведения об участии украинцев в этих карательных операциях.

Вспомним рядовой состав 118-го шуцманшафт-батальона: капрал-пулемётчик Иван Козынченко, рядовые Василий Лещенко, Григорий Спивак, Степан Сахно, Остап Кнап, Тимофей Топчий, Иван Петричук, Владимир Катрюк, Григорий Лакуста, Степан Лукович, Иван Иванкив, Иван Слижук, Семён Щербань, Георгий Субботин, Жора Ильчук, Василий Филиппов, Иван Строкач, Михаил Курка, Иван Лозинский, Юрий Швейко, Павел Поляков, Николай Савченко, Пётр Билык, Павел Кремлев, Сергей Солоп, Сергей Мышак, Савелий Хренов, Николай Гурский, Андрей Власенко, Василий Заяц, Николай Звирь, Павел Ваврин, Михаил Дякун, Михаил Темечко, Дмитрий Ныкля, Николай Каленчук и его брат, Григорий Думыч, Иван Кушнир, Григорий Титоренко, Николай Пыпа, Пётр Дзеба, Иван Василенко, Савко, Почапский, Михаил Бардыш, Павел Вус, Иван Варламов, Панкив, Кмит, Харченко, Лютык, Шумейко, Котов, Кипран, Пинчук, Шульга, Юращук, Сторожук, Унгурян, Абдуллаев, Набережный, Семенюк, Бескандеров, Литвин, Горецкий, Егоров, Погорецкий, Полевский, Дедовский.

Как мы видим в итоге, к этой их просьбе отнеслись с пониманием — и из истории старательно была вычеркнута роль украинцев в карательных операциях на территории Украины и Белоруссии.

Странно, что Николай Сванидзе это так резко позабыл осенью. Или же сезонное обострение настигло и его, умножив многократно его любовь к киевским и львовским братьям по разуму и основательно уменьшив профессиональные навыки историка — работать только с фактами, не лгать и не подгонять исторические результаты под свои внутренние дефициты, фобии и желания.

Дмитрий Дзыговбродский, специально для «Русской Весны»