-Сирийское правительство и «официальную» армию этой арабской республики;
-вооруженные формирования ливанцев, ассоциированных с организацией Хезболла, и части палестинцев, которых поддерживает Иран;
-другие проиранские группы, созданные с его помощью из привлеченных на войну афганцев, выходцев из Йемена и т. п.;
-вооруженные формирования курдов, снабжаемые США;
-остатки «межнационального воинства» ИГИЛ*, уже лишенные своего «государства», раздробленные на банды, но еще сохраняющие определенную боеспособность и контролирующие отдельные небольшие населенные пункты и участки пустыни;
-крупную группу банд, ассоциированных с джихадистской группировкой «Ан-Нусра»*, она же «Аль-Каида»* — это креатура салафитских арабских государств;
-некие формирования, которые на Западе причисляют к «умеренным» боевикам, причем и здесь можно выделить несколько крупных групп — опекаемые США, находящиеся на довольствии арабских государств во главе с Саудовской Аравией, получающие помощь от Израиля;
-боевики, поддерживаемые Турцией.

Это лишь основные, есть еще всевозможные территориальные ополчения, в том числе возникшие в самом начале войны как «повстанцы». А основные воюют не только «за» или «против» Асада, но в большинстве случаев и между собой. Проиранцы плохо выносят протурок, обе эти группировки враги курдов, но те, другие и третьи — каждый в своем месте — воюют с ИГИЛ*, которое кроме них враждует с Аль-Каидой*…

Практически каждый с каждым, если оперативная обстановка и превратности военного времени сталкивают их на одной территории. Однако противостояние и борьба группировок не может рассматриваться как их самостоятельный военно-политический выбор.

За любой стоит некий иностранный кукловод, который снабжает «своих» оружием, деньгами, советниками, занимается обучением бойцов, помогает в лечении раненых и так далее; без такой поддержки война бы давно закончилась, скорее всего — разделением Сирии на лоскуты.

Зарубежные игроки хорошо известны — Иран, США, Израиль, Турция, Саудовская Аравия. Для России «своими» в этом раскладе служит официальная армия Сирии. Интересы разных стран не совпадают, иногда кардинально, в результате «на земле» льется кровь, отрезаются головы, расстреливаются пленные, разрушаются населенные пункты и инфраструктура.

Правильный вопрос, который стоит задать любому стороннику жестких моментальных ответов — а в какой из десятка этих сирийских войн в действительности участвует Россия? В чем ее цель? Не рассматривая внешнеполитических и политико-экономических конструкций, видимая цель в постепенном устранении или вытеснении всех указанных группировок с территории Сирии.

Но вес их различен, неодинакова и опасность, потому приоритет был отдан уничтожению боевиков ИГИЛ, Аль-Каиды и примыкающих к ним малоумеренных, а затем разоружение и по возможности интеграция в послевоенную Сирию участников всяческих ополчений. В итоге не должно остаться даже тех групп, которые сейчас сражаются за легитимное правительство Сирии. Только государственная армия, милиция, спецслужбы. Однако, как мы понимаем, случится это еще не завтра.

У других участников этого пестрого клубка имеются свои цели. Обратим внимание только на относящихся к инциденту с российским самолетом.

Иран занимается «строительством» дуги шиитских земель — от своих границ через Ирак и Сирию до Ливана/Палестины. В соответствии с этим он поддерживает и снабжает оружием формирования соответствующего толка на территории всех этих государств. Оружие поступает в значительной мере ливанцам, чье государство давно страдает от политики Израиля, и отчасти палестинцам, которых Израиль права на собственное государство лишает. При этом заметим, что члены Хезболлы, военизированной шиитской организации, — одни из наиболее последовательных и стойких бойцов против джихадистских группировок салафитов, и в сирийской войне играют немалую роль.

Израиль сопротивляется усилению, или хотя бы стабилизации, самой Сирии. Понятно, что пока Сирия слаба, никакого вопроса о возврате оккупированных Израилем Голанских высотах не будет. Израиль борется с вооружением и усилением Хезболлы, реалистично представляя, что это оружие в конце концов будет использовано против него.

Не может согласиться Израиль и с ростом влияния Ирана в этом регионе.

Итак, Иран везет в Сирию оружие, а Израиль стремится разбомбить любой груз, доставляемый в Сирию Ираном. За прошедшее время это превратилось почти в рутину: было произведено более двухсот бомбардировок и ракетных атак, уничтожено немало поступившего имущества. Безусловно, при этом нарушается сирийский суверенитет.

Россия в опосредованной войне Ирана и Израиля демонстративно не участвует, даже заявления от российских официальных лиц появляются только тогда, когда в результате ударов Израиля гибнут мирные жители или военнослужащие армии Сирии. Причем, насколько известно, обе стороны обращались к российскому руководству с запросами. От Израиля были настойчивые просьбы прекратить иранские перевозки (такую же просьбу привез и главком ВВС Израиля) и, по возможности, удалить проиранские группы если не из Сирии вообще, то хотя бы от границ Израиля. От Ирана — или сбивать израильские самолеты и ракеты, или хотя бы снабдить сирийскую армию установками С-300.

Однако Россия прекрасно видит как различие своих интересов с интересами этих партнеров, так и опасность, соглашаясь с одним, перевести второго в разряд врагов. Оба запроса получили отрицательный ответ. Чисто теоретически, лучше бы удовлетворить их оба, но такой возможности пока нет. Хотя бы потому, что Россия не предоставит Сирии альтернативу проиранской «пехоте», а без нее боевые действия как минимум очень затянутся.

Собственно, эта игра продолжалась бы и дальше. Привезли-спрятали-разбомблено. Тем более что часть грузов все равно попадает по назначению. Российское участие ограничивалось получением от израильтян предупреждений о предстоящих ударах во избежание прямого столкновения вооруженных сил.

При этом Израиль всегда подозревал, что российские военные могут тем или иным образом предупреждать сирийские власти, а таким образом и Иран, о возможном нападении, что позволяет сократить ущерб от бомбардировки. Так это или нет, сказать могут только причастные, однако Израиль минимизировал время, за которое передавал предупреждение. Пока на сей раз время не ограничилось всего одной минутой.

Израильские военные не могли не знать, что вблизи их траектории находится хотя и военный, но тихоходный и невооруженный самолет. Израильские летчики не могли его не видеть. Безусловно, видели. И, вероятно, посчитали хорошей идеей скрыться за ним от возможного обстрела с земли.

Это их неоспоримая вина — вмешать в конфликт того, кто в нем занимал нейтралитет. Однако они едва ли могли ожидать, что обстрел состоится и самолет окажется сбит.

Истерически-суетливая реакция руководства Израиля доказывает, что этого не только не было в планах, но не могло им и привидеться в самом дурном сне. Звонок Нетаньяху, личный визит помощника посла, приезд главкома ВВС недвусмысленно говорят, что в Израиле прекрасно понимают степень своей вины и вероятные последствия.

Как минимум — теперь такие налеты выполнять будет намного-намного сложнее. Они, если и останутся возможны, определенно будут обставлены куда более обременительными условиями, чем действовавший прежде практически «уведомительный» порядок.

Но кроме вины Израиля есть и другие аспекты происшествия. Скажем, ПВО Сирии оказалась недостаточно обученной для действий в подобной ситуации. Там не нашлось человека, который бы успел моментально оценить риски и отменить обстрел израильских самолетов. Не оказалось специалиста, который бы подал сигнал к самоуничтожению ракеты, когда стало понятно, что она выбрала не ту цель. Следовало учитывать, что сирийские системы ПВО не содержат кодов «свой-чужой» для российских самолетов и опасность крайне высока: наш самолет выделялся только тем, что он ближе и крупнее, то есть, он более вероятная цель.

Конечно, С-200 оружие устаревшее и многих возможностей не имеет, но кто-то ведь должен был подумать об этом, прежде чем применять? Свою меру ответственности сирийцы, очевидно, тоже знают. Асад, в отличие от Нетаньяху, звонить и присылать делегаций не стал, ограничился телеграммой. Симптоматично.

Допустим, гонитесь вы за преступником и палите в него из пистолета — тогда будьте готовы отвечать, если ваша пуля попадет в гражданское лицо или вашего же коллегу.

То, что преступник хитрил и за кем-то прятался, суд во внимание может и не принять. Даже скорее всего не примет.

Наконец, часть ответственности за происшествие лежит и на российском руководстве. Во-первых, по всей видимости, договоренности о недопущении инцидентов с Израилем то ли не были достаточно проработаны, то ли допускалось их регулярное игнорирование, что позволило их игнорировать и в этот раз. Вероятно, в них отсутствует механизм, когда российский, условно говоря, генерал, может гаркнуть в трубку: «Чтооо? Ааат-ставить налет!» — вне зависимости от того, на каком времени подлета находятся самолеты или ракеты. И в этот раз никто не оценил риск для нашего самолета и не скомандовал прекратить.

Далее. Российские системы ПВО не могли не видеть приближения израильских самолетов еще до всяких оповещений. Конечно, цели их были еще неизвестны, но даже после первого удара израильтян до катастрофы Ил-20 прошло, по данным МО РФ, около 7 минут. Да, несколько минут для всех необходимых согласований это не так много, но и за такое время можно было успеть что-то сделать.

Подвел общий уровень координации, как между нашими подразделениями, так и с сирийцами — для событий такой интенсивности он должен быть намного выше. Это не класть высокоточные бомбы на головы «бармалеев» при отсутствии противодействия, тут требуется больше оперативности, готовых и отработанных процедур. Это наша, в первую очередь Министерства обороны, доля ответственности за катастрофу.

Вот, как представляется, сумма этих обстоятельств и привела к гибели 15 российских граждан. Президент России назвал это в одном из выступлений «цепью трагических случайностей».

Не скажите, Владимир Владимирович. Не так они все случайны, эти недоработки. Все предвидеть, конечно, нельзя. Но участвуя в такой сложной, насыщенной взаимозависимостями операции нужно видеть на много ходов вперед не только политические, но и чисто военные аспекты.

Аркадий Алексеев, специально для «Русской Весны»