Механизм Союзного государства вместо того, чтобы привести белорусского президента к власти в Кремле, лишит его власти в Минске, и Беларусь станет частью России.

Под этот тезис подводится деятельность гражданской инициативы «Союз», участники которой названы «российскими имперцами» и работают на вхождение Беларуси в состав России, хотя из деятельности организации такого вывода не следует.

И совсем уж непонятно приравнивание гражданской инициативы по укреплению российско-белорусского союза к деятельности Кремля. Из чего следует, что «новый замысел Кремля — присоединение Беларуси», в польской газете не поясняется ни намеком.

Сторонникам конспирологии на тему грядущей аннексии Беларуси Москвой приходится исходить из общего тезиса об «имперских амбициях» Путина. «Имперские амбиции» России недоказуемы, как подсознательное во фрейдизме: все восточноевропейские наблюдатели просто исходят из того, что они есть, и точка. Следовательно, раз уж Беларусь создала с Россией военный союз, она неизбежно падет жертвой российской агрессии.

Псевдонаука о порождаемой «имперскими амбициями» российской геополитике не может объяснить того факта, что «стремящаяся к перманентному расширению» Россия после распада СССР не приняла в свой состав никого — за исключением Крыма — из тех, кто туда просился. Приднестровье, Южная Осетия, Абхазия, республики Донбасса — всем им во вхождении в состав России было отказано.

Что касается Беларуси, то о восстановлении Советского Союза и объединении с Россией обычно говорит президент Лукашенко, а не российские власти. «Мы на фронте. Не выдержим эти годы, провалимся — значит, или надо будет в состав какого-то государства входить, или о нас просто будут вытирать ноги. Не дай Бог, еще развяжут войну, как на Украине», — сказал белорусский лидер об объединении летом этого года.

Однако для России принятие в свой состав Беларуси невыгодно прежде всего по экономическим причинам: в интересах Москвы поддержать стратегического союзника в сложной геополитической обстановке и обеспечить ему устойчивое развитие, гарантом которого была бы Россия, а не взваливать на российскую экономику непосильную ношу, принимая Беларусь в свой состав.

В культурном и ценностном плане Беларусь и Россия — это и так одна страна. Но в то же время Республика Беларусь и Российская Федерация — государства с разными экономическими и социальными моделями. Объединение этих моделей в одну неизбежно приведет к нестыковкам и конфликтам интересов, которые могут перерасти в один сплошной конфликт, способный поставить крест на братских отношениях двух народов.

Например, обе страны проводят пенсионную реформу и повышают пенсионный возраст. В России за пять лет возраст выхода на пенсию повысится до 65 лет для мужчин и до 60 лет для женщин. В Беларуси пенсионный возраст уже увеличивается: за последние два года он повышался на полгода ежегодно и в итоге повысится до 63 лет для мужчин и 58 лет для женщин.

Здесь и возникает конфликт интересов: на какой пенсионный возраст переходить в едином российско-белорусском государстве? Если на российский, то у белорусов будут основания говорить, что Москва уничтожила их социальное государство, и объединение с Россией моментально потеряет поддержку белорусского общества. Если на белорусский, то российская экономика не потянет пенсионного возраста на отметке 63 года для мужчин и 58 лет для женщин.

Между прочим, не потянет и белорусская. Александр Лукашенко, комментируя пенсионную реформу, говорил, что через шесть лет после ее завершения Беларусь может снова вернуться к вопросу о повышении пенсионного возраста. Этого требует стандартная для всех европейских стран неблагоприятная ситуация в демографии. В таком случае, пусть решение о новом повышении пенсионного возраста в Беларуси принимает белорусское правительство, а не российское — для оппозиционных популистов не будет возможности пойти по самому простому пути и объяснить это решение «зверствами оккупантов».

Подобные трения возникают и по многим другим вопросам. У России и Беларуси разные налоговые системы, их невозможно объединить без ущерба для одной из сторон. Если Россия при налоговой реформе предпочтет белорусские интересы своим, она понесет экономические потери; если пренебрежет белорусскими интересами, то получит такую затяжную политическую проблему, как социальная база для сепаратизма, сразу по включении Беларуси в свой состав.

Тарифы на энергоресурсы для Беларуси станут такими же, как для других регионов РФ — это тоже потери для бюджета. При этом России придется дотировать такие социальные программы белорусского правительства, как безналичные субсидии на оплату услуг ЖКХ. Социальную модель белорусского государства будет оплачивать Москва, при этом сценарий объединения лишает ее оснований требовать выплат по выданным Беларуси кредитам.

Как ни крути, выходит, что присоединение Беларуси к России невыгодно самой России: красивый геополитический жест на практике обернется непосильной ношей для российской экономики.

Поэтому Москва проводит совершенно иную политику в отношении Республики Беларусь. Она нацелена на то, чтобы не дотировать Союзное государство, а инвестировать в него, создавая экономически развитую и материально обеспечивающую себя страну, для которой не нужно поддерживать «искусственное дыхание» в виде дотаций из Центра, как для восточных окраин Евросоюза.

Обязательное условие: залогом успешного экономического развития должен быть союз с Россией. Геополитический выбор в пользу РФ как гарантия современной высокоразвитой экономики — при такой ситуации России не нужно ни бояться переориентации Беларуси на Запад, ни нести экономические потери от ее включения в свой состав.

Стратегические проекты в сфере союзной интеграции направлены на достижение именно этой цели. Россия вкладывается своими заказами в белорусский ВПК, который связан неразрывными кооперационными нитями с восточным соседом. Москва открыла для Беларуси доступ к российскому военному заказу. Она превращает союзную страну в атомную державу и вместе с белорусами в рамках ЕАЭС участвует в больших инфраструктурных проектах Китая.

Эта политика противоположна той, которую проводит Евросоюз, превращающий свою восточную периферию во внутренние колонии Европы — рынок дешевой рабочей силы и рынок сбыта белорусской продукции.

Европейские субсидии Польше были направлены на польские яблоки — Евросоюз никогда не стал бы делать из Польши космическую, атомную или военно-промышленную державу. Брюссель вывел Литву из «ядерного клуба», заставив закрыть крупнейшую в мире на момент постройки Игналинскую атомную станцию.

«Росатом» Беларуси атомную станцию, наоборот, строит. В этом ключевое отличие российско-белорусской интеграции от европейской, которое делает неактуальными все разговоры об уходе Лукашенко на Запад и обессмысливает ожидания аннексии Беларуси Кремлем. Беларусь от России и так никуда не уйдет, а Россия получает возможность сделать союз с ней экономически выгодным для себя.

Впрочем, причина такого результата кроется не только в рубле, но и в антироссийских санкциях, которые привели к снижению импорта в Россию из ЕС. В этом и раскрывается суть текущего глобального порядка, диктуемого Брюсселю из США: с помощью санкций, протекционизма и дорогих валют отрегулировать баланс в мировой экономике. Что и делает Вашингтон, причем и в отношении самого Евросоюза. И ждет того же самого от европейцев в отношении своих партнеров.

С одной стороны, европейская элита хочет сохранить текущий расклад с американо-долларовым господством. Брюссель устраивает роль «второй скрипки» в мире, да и не очень хочется открывать свои рынки странам БРИКС и увеличивать зависимость от российского газа. Но, с другой стороны, требования Вашингтона с каждым днем начинают представлять собой не меньшее зло. Дональд Трамп жаждет безоговорочной капитуляции целых сегментов европейского бизнеса, которые должны убраться из США, а Европа при этом должна открыть свои рынки американцам. Для чего в свое время и разрабатывалось Трансатлантическое партнерство.

Давление со стороны США создает принципиально новую ситуацию: у Евросоюза появляется вторая чаша весов в виде возможной отвязки евро от доллара и создания независимого торгового и финансового центра. И чем дальше Трамп заходит в желании отрегулировать мировую и европейскую экономику, тем тяжелее становится эта чаша. Мы все чаще начинаем слышать от еврократии ранее невозможные заявления. Так, глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер открыто рассуждает, о том, что абсурдом является тот факт, что ЕС платит в долларах 80% своих счетов за импорт энергии, хотя на США приходится лишь около 2% импорта. Нелепо, по его мнению, и то, что европейские компании покупают европейские самолеты в долларах, вместо того чтобы делать это в евро.

И недовольство Юнкера очевидно. Львиная доля торговых операций с ЕС осуществляется через доллар. Если крупные торговые партнеры Европы в лице Китая или России хотят что-то продать европейцам, то они должны купить доллары. Таковы правила игры. За следование этим правилам Китай получал доступ на американский рынок, а Россия – дешевые долларовые кредиты.

Но все стремительно меняется. Санкции США против Ирана уже привели к тому, что страдающие от них европейцы работают на пару с Китаем и Россией над созданием механизма, способного защитить бизнес от негативных последствий. И его суть банальна: перевести расчеты за иранскую нефть с долларов на евро.

Любопытен и тот факт, что исконно проамериканская, «неолиберально-долларовая» европейская бюрократия начинает всерьез задумываться об отвязке от США и существующей глобальной модели. Как уже отмечалось, господством доллара возмущался Юнкер. А летом 2018 года министр иностранных дел Германии Хайко Маас в своей статье для Handelsblatt открыто заявил, что пора пересмотреть партнерство Европы и США. Апологет неолиберализма и американоцентричной модели Маас внезапно заговорил на языке евроскептиков: «европейцам, абсолютно необходимо укреплять автономию Европы, для чего нужно создать независимые от США платежные каналы, Европейский валютный фонд и независимую систему Swift».

То, о чем пишет Маас – действительно революционный шаг, требующий ни много ни мало пересмотра всей внутренней и внешней политики Евросоюза. Однако именно туда США толкают Европу, пытаясь выкрутить ей руки. И вскоре придется решать: сдаваться или сопротивляться и вместе с другими многочисленными жертвами американского давления создавать иную глобальную экономическую модель.