В декабре Еврокомиссар по бюджету от партии ХДС Гюнтер Эттингер раскритиковал Макрона за то, что он пытается усмирить протестующих «жёлтых жилетов» дополнительными программами государственных выплат. Эти сверхплановые затраты — не «единоразовые рождественские подарки», а структурные и стабильные выплаты, пояснил политик. Также Эттингер обвинил Париж в нарушении одного из пунктов Маастрихтского договора о предельном дефиците государственного бюджета. Таким образом он выставил Францию ненадёжной страной с некомпетентным руководством.

С одной стороны такими выпадами в адрес Франции Германия пытается отвлечь внимание от своих собственных проблем, ведь страна находится на грани рецессии, продолжает издание. Но для критики в адрес Парижа есть и другая причина. Берлин недоволен тем, что Макрон пытается вывести свою интервенционистскую и реформистскую Францию на лидирующую роль в Евросоюзе. Французский лидер вмешивается в военные события в Сирии и Африке, а также изредка возражает главе Кремля Владимиру Путину. Такая активная позиция, как яркий бренд, контрастирует с блеклой Германией Меркель и её пассивностью.

Франция также предложила создать единую европейскую армию, и канцлер Германии поддержала эту идею, но французские генералы, как они сами выразились, не хотят «германизироваться». Такой подбор слов свидетельствует о том, что Париж претендует на особую роль в сфере обеспечения безопасности. Во время слушаний в Национальном собрании Франции глава генштаба страны Франсуа Лекуантра заявил, что у Парижа и Берлина различные взгляды на применение «военной силы». Если допустить, что это заявление касалось ядерного оружия, то всем внешним наблюдателям, включая Вашингтон и Москву, станет понятно, что сотрудничеству Германии и Франции в военной сфере есть предел.

Антинемецкие настроения во Франции свойствены многим политикам как правого, так и левого толка. Спорным в отношениях двух стран остаются и планы по реализации проекта «Северный поток — 2». Некоторые немецкие политики убеждены, что ввод в эксплуатацию российского газопровода расколет ЕС, приведёт к капитуляции Запада и соответственно отказу от защиты украинской независимости.

Ссылка

Гамильтон утверждает, что Швеция превратилась в «страну крайностей», в частности в сферах экономической политики, благосостояния, обороны и регламентации иммиграции. Эксперт приводит несколько примеров того, как за последние четверть века при проведении реформ власть имущие делали выбор в пользу крайностей, несмотря на многочисленные предупреждения.

«После окончания холодной войны большинство стран поняли, что им нужно заняться модернизацией вооружённых сил. Многие страны принимали у себя людей, бегущих от войны и голода. Борьба с инфляцией стала приоритетной задачей по всему миру. Школьное образование играет центральную роль во всех наукоёмких экономиках. Но нигде власть имущие не делали выбор в пользу таких радикальных решений как в Швеции. Почти всегда эти решения основывались исключительно на теоретических моделях и романтической убеждённости в том, что они знают, куда движется история. По сути, это пример классического безумия. В итоге власть имущие придерживались курса, который всё больше и больше осложнял им управление страной», — уверен писатель.

За несколько дней до того, как в 1992 году Швеция подняла ключевую ставку до 500% в попытке защитить курс национальной валюты, Гамильтон и один его коллега написали в Dagens Nyheter статью с заголовком «Отпустите крону»! Подобная оценка была совсем не уникальной, к подобному выводу пришли многие аналитики. Однако выбранный правительством политический курс не только не смог пережить столкновения с реальностью, но и нанёс экономике серьёзный ущерб.

По мнению эксперта, к крайностям «Страну Умеренности» привело сочетание традиционно сильной культуры консенсуса, а также дух времени — вера в превосходство рынка на всех уровнях общества. «Однако в тезисе Зеттерберга никто не обратил внимание на то, что каждая сфера общества особенна. Человеческие отношения нельзя приравнивать к экономическим взаимодействиям между покупателем и продавцом», — подчёркивает Гамильтон.

По словам писателя, хотя средний и верхний средний класс за последние 25 лет стали значительно лучше жить в материальном плане, многие люди начинают беспокоиться, что с ухудшением качества решений общество становится всё более уязвимо.

Гамильтон считает, что наиболее острые противоречия в шведском обществе наблюдаются не столько между государством и обществом, сколько между обществом и индивидом. «Необузданный индивидуализм охватывает всё большее количество областей, уничтожая общественные ценности. Традиционные структуры разрушаются. Говоря языком Маркса, всё сословное исчезает. Очень немногие правые оппозиционные партии стремятся бороться с этим противоречием», — полагает он.

На данный момент бытует точка зрения, что «авторитарная и националистическая волна», которая захлестнула мир, бросает вызов либеральному порядку. «Я же считаю, что такая оценка неполноценна. Реакция авторитарных сил — это лишь крайнее проявление более широкого движения, стремящегося защитить общественные ценности, которые являются основой для хорошей жизни… Французские жёлтые жилеты, например, появились сначала в маленьких городах в провинции. Это движение по своей сути консервативно и стремится защитить право на приличную жизнь», — отметил Гамильтон.

В то же время в рамках логики медийного общества формируется новый консенсус. Однако политические силы объединяются не столько для прагматичного решения проблем, сколько в поисках «голливудской драматургии», в которой есть герои, злодеи и угроза. И власть имущие хотели быть на правильной стороне истории, однако за их решения пришлось расплачиваться другим людям.

«В отличие от Голливуда, самопровозглашённые хорошие парни побеждают не всегда. Разнообразные модели разбивались о реальность. Защита курса кроны должна была вернуть нас в число благоприятных для бизнеса развивающихся стран, но привела к доморощенной депрессии. Шведская школа должна была стать школой мирового класса, но в международных рейтингах её оценки упали… Шведская армия должна была сделать качественный рывок, а вместо этого её упразднили. Миграционная политика должна была открыть границы для угнетённых. А всё закончилось миграцией без последующей интеграции, угрозой коллапса системы и появлением в парламенте партии с неонацистскими корнями», — вспоминает писатель.

Говоря о будущем Швеции, Гамильтон вспоминает, что когда страна впадала в крайности, эту тенденцию поддерживали все крупные партии. Та же партия недовольных, которая сейчас мешает формированию правительства — это творение рук сил, выступающих за консенсус. «Власть имущие добились именно того, чего они опасались. Швеция стоит на пороге кардинальных перемен», — подытожил шведский писатель.

Ссылка

- Ни для кого не секрет, что Польша на официальном уровне отказывается принимать беженцев. Тем временем, Вы не только приглашаете их к себе, но и, если верить прессе, создали совет мигрантов при городской администрации. Зачем идете против течения?

Павел Адамович: Два года назад мы начали работу над гданьской моделью интеграции иммигрантов. Можно сказать, что это была инициатива снизу, исходившая от городских чиновников, которые в сотрудничестве с общественными организациями и экспертами, а также и с самими мигрантами встречались на специальных семинарах, посвященных тому, как лучше всего интегрировать приезжих в наше общество в Гданьске. И из этого вырос официальный документ, утвержденный городским советом и поддержанный нашим католическим архиепископом Лешеком Глудзем. Таким образом, Гданьск стал первым польским городом, который принял локальный план интеграции мигрантов. Впервые эта тема вышла на официальный уровень, что означает, что это явление не временное, а постоянное: Гданьск становится и городом мигрантов тоже. А те из них, кто активно занимается общественными проектами, по моей просьбе создали совет, который оценивает все городские инициативы, каким-либо образом затрагивающие их интересы. В совет входят представители самых разных стран - от Белоруссии до Колумбии, от Германии до Туниса. В Польше это беспрецедентное явление. Но это необходимо, ведь в нашей стране уже 20 лет падает рождаемость, поляки уезжают на Запад - в Германию, Великобританию и другие страны, и нам уже сегодня не хватает рабочих рук в самых разных профессиях. И, учитывая демографическую пирамиду в Гданьске, как и в других польских городах, можно предвидеть, что в ближайшие несколько десятков лет ситуация не улучшится. Поляки - гомогенная нация и с национальной и с религиозной точек зрения, и мы должны свыкнуться с тем, что эта модель постепенно уходит в прошлое - со временем мы будем становиться все более разнородными. Задача городских властей, СМИ и всего общества - подготовиться к принятию этой разнородности, к способности межкультурного сосуществования, чтобы поляки не удивлялись при виде людей другого цвета кожи или услышав другой язык. На ближайшие несколько десятков лет, а может быть и навсегда, Гданьск станет городом мигрантов, и мы должны быть к этому психологически, ментально готовы. Вот к этому я стремлюсь.

А вы не боитесь, что в этом смысле Гданьск будет в Польше одинок?

Павел Адамович: В Средневековье говорили: городской воздух - значит свободный. Вообще город всегда был более открытым, свободным, чем сельская местность, и вряд ли это изменится. А польская душа, как мне кажется, разрывается между востоком и западом. И нам нужно всегда стремиться к мудрому равновесию, которое опирается на единство в плюрализме. Нужно обращаться к позитивному наследию наших предков. Например, поляк не обязательно должен быть католиком: он может быть протестантом, православным, сомневаться или вообще не верить в Бога. То, что сейчас с нами происходит, похоже на конвульсии, но я верю, что среди поляков победит открытость и плюрализм, понимание, что разнородность - будущее Европы. В конце концов, если посмотреть на карту мира, становится ясно, что наш континент - это оазис благополучия. Нет ничего удивительного в том, что его штурмуют люди с других континентов. Все имеют право быть счастливыми. Мы стоим перед дилеммой: Европа не может вместить всех, но и обнести ее стеной мы не можем. Так что это - вызов для всех нас, включая Россию, и думаю, что в будущем это должно нас сблизить.

Говорят, что ваши политические противники критикуют вас за то, что вы каждый год устраиваете торжественные празднования так называемого "возвращения Гданьска в Отечество"…

Павел Адамович: Я установил традицию празднования возвращения Гданьска в Отечество и возложения в этот день цветов на кладбище, на котором захоронены советские солдаты, еще в 1995 году. А те, кто меня критикуют, не понимают, что жертва - это жертва, и нужно чтить ее память. Я вспоминаю, как впервые приехал в Ленинград, и меня первым делом привезли к Вечному огню в память о погибших во время войны. Я не понял тогда этого отношения: мне казалось, что, спустя столько лет это уж слишком. А когда я почитал о том, что за трагедия там случилась, я понял, что было бы очень плохо, если бы петербуржцы не чтили по сию пору память сотен тысяч умерших от голода во время блокады. Я не вникаю в ваши внутренние споры: следовало ли сдать город или нет, но это страшная рана, которая не заживает, и я это понимаю. То же самое и с Гданьском. Советские солдаты мстили немцам в каждом крупном городе Германии, от грабежей и насилия страдало и гражданское население. И это факт. Понятно, что все зависело от командиров - одни позволяли это, другие пресекали. Это следствие войны, и об этом можно и нужно дискутировать, а россиянам не стоит на это обижаться. Но говорить об этом нужно таким образом, чтобы не получилось, что россияне тут не гибли, а насиловали - это была бы манипуляция фактами. Поэтому я пытаюсь объяснить своим оппонентам, что те, кто тут похоронен, точно не могли сделать ничего плохого. Они погибли. И хотя я возлагаю цветы на воинском кладбище с 1995 года, только в последние несколько лет это начало вызывать отрицательную реакцию, а меня некоторые провластные политики и общественные деятели стали называть "русским элементом". И это показывает, как меняется общественное мнение в Польше, как манипулируют фактами журналисты и политики. Но они могут влиять и позитивно, что доказал умерший недавно Анджей Вайда, выступивший несколько лет назад с прекрасной инициативой нести свечи на могилы красноармейцев. Я разделяю мнение, высказанное когда-то Дональдом Туском: "Советский солдат не мог принести нам полной свободы, потому что у него самого ее не было". Но нам нельзя забывать, что именно эта страна - СССР - и все ее народы понесли наибольшие потери в борьбе с нацизмом. Нельзя врать и делать вид, что так не было.

Ссылка