В абсолютных значениях потери составляли около 40–60 убитых военных и полицейских в сутки, в период с мая по октябрь, или 5–7,5 тыс. убитых за все это время. По подсчетам журналистов, с конца октября до начала января 2019-го погибло еще более 880 служащих проправительственных сил.
По нашим примерным оценкам, за год погибли в ходе боев от 7 до 11 тысяч представителей афганских силовых структур — без учета потерь иностранных военных.
По оценкам американских военных, около 50% убитых гибнет в результате атак вооруженной оппозиции на блокпосты, еще около 35% — в результате стычек в ходе операций по патрулированию местности. По итогам 2018 года Талибан* заявил, что в среднем атаковал ежемесячно 70 блокпостов армии и полиции, и на фоне анализа новостных сводок эти цифры не кажутся чрезмерными. Подобные операции ведут к вытеснению властей с периферии и закреплению боевиков в сельской местности.
В последние полгода растет число нападений на одиночных полицейских, небольшие патрули, а также терактов против руководства полиции и спецслужб районного и регионального уровня. В частности, в октябре произошло громкое убийство генерала Абдула Разика, главы полиции провинции Кандагар и одного из наиболее радикальных противников талибов в регионе.
Во многих областях на юге и востоке страны полиция деморализована и старательно не замечает боевиков, даже когда те появляются в городах или ставят блокпосты на трассах республиканского значения. В августе в ходе операции по захвату древней афганской столицы Газни талибы открыто концентрировались в районе рынка, но полицейские их «игнорировали», пока боевики не начали штурм отделений полиции, казарм и аэропорта.
Чья власть?
По последним данным о «зонах контроля» власти и вооруженной оппозиции в Афганистане, 53 района из 400 полностью контролируются Талибаном (по версии руководства боевиков, 61 район), власти контролируют 143 административных единицы, еще около 200 районов относятся к «оспариваемым» по американской классификации, то есть в них одновременно присутствуют и власть, и оппозиция.
Однако эти данные не полностью характеризуют ситуацию. Зачастую в «оспариваемом» районе власти и НАТО контролируют только административный центр и территорию военных баз, прочее же — во власти боевиков. Так, например, в районе Чарх (провинция Логар, восток Афганистана) местная администрация — формальна и назначается из числа талибов. Теневое правительство полностью контролирует работу школ и больниц, финансируемых из национального бюджета, осуществляет судебную власть.
В северных Баглане, Бадахшане и Кундузе талибы объявили о создании собственной пограничной охраны после показательного уничтожения официальных пограничных застав. В результате боевики устанавливают контроль над торговыми потоками, идущими в Афганистан. Единственным безопасным маршрутом доставки ГСМ и иных грузов для афганской армии из-за границы становится железная дорога Термез-Хайратон, но в ходе осенних боев и она оказалась под угрозой.
Провинция Герат (запад) прославилась тем, что местное образовательное ведомство подписало официальный меморандум о сотрудничестве с комиссией Талибана по вопросам образования, о чем широко объявила через СМИ. Естественно, что подобный «скрытый контроль» боевиков над жизнью целых регионов подтачивает основы современного государственного устройства Афганистана.
В 2018-м из-за терактов и угроз были фактически сорваны выборы в парламент страны. В день голосования были убиты 28 человек, 11 силовиков и 17 рядовых избирателей. Кроме того, в ходе кампании при различных обстоятельствах были убиты 10 кандидатов в депутаты. Более чем в четверти районов страны выборы были перенесены или отменены, на длительное время растянулся подсчет голосов, что вызвало полное недоверие к официальным объявленным итогам.
В чем проблема?
Анализ чисто военной ситуации не позволяет понять корень проблем. Оснащение талибов несколько улучшилось за последний год, но все еще хуже, чем у армейских частей Афганистана. Стрелковое оружие, часто Калашниковы 1980-х, сильно изношены, из-за нарушения нарезки стволов (особенно у пакистанских реплик) — кучность стрельбы крайне низка. Во многих отрядах нормальная обувь и снаряжение появились только в последние 1–2 года.
Более или менее новое оружие и снаряжение, включая жилеты-разгрузки и отдельные ПНВ, есть только в «красных отрядах», элитных штурмовых подразделениях Талибана. Уровень навыков даже этих боевиков не слишком высок, появление в сети записей их «показательных» занятий по физической и боевой подготовки вызывают многочисленные насмешки. В частности, в декабре в Интернете много обсуждали «фехтовальные» тренировки талибов на одной из пропагандистских записей. Могу засвидетельствовать, российские ролевики фехтуют лучше, более подвижны и менее смешны.
Но, несмотря на все недостатки, выигрывают именно плохо оснащенные и подготовленные талибы, а не армия, выученная американскими инструкторами.
На текущий момент фундаментальные причины поражений властей и НАТО таковы:
1) Отсутствие внятной военно-политической стратегии борьбы с боевиками, что ведет к постоянной «войне от обороны», которая изначально ставит власть в более слабое положение.
2) Слабая разведка практически не позволяет отслеживать и предугадывать концентрацию боевиков перед проведением операций. В результате постоянно возникают ситуации нападения и разгрома блокпостов превосходящими силами боевиков, которые скрытно выдвигаются к месту атаки, и выдавливание силовиков из сельских районов.
3) Провал работы гражданской администрации на местах и контроля над ней. Талибан зачастую обеспечивает лучший контроль над местными социальными и административными учреждениями, сохраняет квалифицированные кадры чиновников, которые дополняет своими «комиссарами», мотивированными для работы на местах в отличие от «государственного» начальства, которое порой избегает приезжать в свой район из Кабула или областного центра.
4) Официально признанные Пентагоном проблемы логистики в афганской армии, нехватка транспорта, избыточная бюрократизация, дефицит авиационных площадок в провинциях и централизация транспортных потоков. Свою негативную роль играет коррупция и случаи хищения ГСМ. Эффект объявленных около года назад реформ военной логистики в Афганистане пока незаметен.
5) Полиция районного уровня часто плохо обеспечена оружием и техникой, включая средства наблюдения за территорией. Часто личный состав вооружен теми же автоматами из старых запасов, испытывает нехватку транспорта и страдает от низкой зарплаты.
6) Наконец, причина поражений всегда частично в противнике. Талибан слаб по меркам сильных современных армий, однако боевики развиваются — совершенствуют тактические схемы, улучшают систему контроля и управления внутри движения, адаптируются к текущей социально-политической ситуации, пытаются исправить свои ошибки, что в конечном итоге позволяет им одерживать победы.
Ситуация в Афганистане оставалась под контролем Вашингтона до 2014 года, когда в стране постоянно находилось около 100 тысяч иностранных военных. Однако все значительно осложнилось при попытке возложить ответственность за безопасность на афганских силовиков, чьи военные возможности меньше, чем у сил НАТО.
США также ищут выход, так как Белый Дом не готов снова отправить в Афганистан крупный воинский контингент для удержания ситуации. Между тем падение Кабульского правительства для Вашингтона неприемлемый вариант, так приведет к дискредитации военной мощи США и НАТО.
Уже сейчас видна неготовность «коллективного Запада» удерживать ситуацию под контролем. Именно с этим связана в том числе новая стратегия ЕС в Центральной Азии, основанная на более тесном сотрудничестве с региональными правительствами и Россией, которые, в отличие от военных структур Запада, могут контролировать ситуацию на транзитных маршрутах из Китая в Европу.
В интересах США — любым способом избежать явного военного поражения в Афганистане. Именно с этим связана активизация поиска политического решения проблемы, а также призывы к партнерству, адресованные Москве, Пекину и Нью-Дели.
Никита Мендкович
