Британское издание The Daily Telegraph вообще утверждает, что члены правительства Терезы Мэй обсудили возможность переноса даты выхода из Евросоюза на срок до двух лет. Если до конца недели еще и уйдет в отставку Тереза Мэй, никто особо не удивится. Премьер потеряла поддержку не только в парламенте, но и в собственном правительстве, где число ее сторонников сократилось до двух. Мэй может сейчас сохранить свой пост только из-за того, что британская элита оказалась в тупике – от смены премьера ничего в переговорах с Брюсселем не поменяется, никаких уступок от ЕС не будет. Стране нужно определяться по гамбургскому счету – выходит она из ЕС или остается?

Месяцы или годы отсрочки ничего не изменят, рано или поздно придется признать то, что было понятно изначально, уже вскоре после того, как британцы неожиданно для собственной элиты проголосовали за выход из ЕС. Придется признать, что Великобритания просто не может выйти из объединенной Европы так, чтобы остаться Соединенным королевством Великобритании и Северной Ирландии. Сейчас самое интересное в том, сколько времени понадобится Лондону для признания очевидного и как будет оформлен отказ от Брексита.

На самом деле, британская элита и не собиралась выводить страну из Евросоюза, она лишь хотела сбить растущую волну недовольства евроинтеграцией. Британцев, сохранявших свою валюту и не входящих в Шенгенскую зону, евроинтеграция не устраивала не меньше, а то и больше, чем континентальных европейцев – Евросоюз все больше превращался в ведомую Германией и наднациональными европейскими элитами силу, которую не волнуют проблемы рядовых жителей.

В конце концов, англосаксы не для того полторы тысячи лет назад переселялись на острова, чтобы теперь попасть в зависимость от своих германских родственников. Не говоря уже о том, что до середины двадцатого века Британия пару столетий более чем успешно манипулировала континентальной Европой, стравливая старосветские страны между собой. Да и после Второй мировой вместе с США в качестве младшего победителя рассчитывала на дистанционное управление Европой. Однако проигравшие европейцы очень ревниво относились к британским попыткам руководства.

Евроинтеграция под чутким американским присмотром пошла уже с середины 50-х (особенно с Римского договора 1957 года), и вскоре Британия решила, что стоит напрямую присоединиться к процессу. Сначала Лондон не пускали – Де Голль не хотел делать Западную Европу еще более зависимой от англосаксов (хватало и НАТО) – но в 1973-м британцы все-таки стали частью Европейского экономического сообщества. Спустя два года присоединение к ЕЭС поддержали и британские избиратели.

Потом, в начале 90-х, было преобразование в Европейский союз и начало ускоренной политической и экономической интеграции. Рядовым британцам это нравилось все меньше, и евроскептические настроения росли с каждым годом. В итоге, когда элиты спохватились и решили перехватить инициативу (по типу того, что было сделано с шотландским сепаратизмом – когда на референдуме его сторонники проиграли), было уже поздно – референдум 2016 года выиграли сторонники выхода Великобритании из Евросоюза.

Это стало ударом для всего британского правящего класса, независимо от его партийной принадлежности – практически никто из известных политиков не агитировал за выход. Но теперь всем пришлось выполнять народную волю. Или делать вид, что выполняют ее.

Особенно против выхода британские финансовые элиты – впрочем, их трудно назвать в полной мере британскими.

В лондонском Сити, являющемся на самом деле не районом британской столицы, а особой самоуправляемой административной единицей, сконцентрированы крупнейшие транснациональные банки и финансисты, именно там находится финансовая столица мира. После роспуска Британской империи именно Сити является главным символом и опорой британской мощи. Хотя правильней будет сказать, что это Британия является орудием Сити.

И никакого Брексита банкирам Сити (это условное обозначение – на самом деле, под «банкирами» нужно понимать переплетение собственно финансистов и островной аристократии) не нужно – выход из ЕС станет сильнейшим ударом по мировой финансовой столице. Без Сити постепенно провалится и Британия, окончательно превратившись в рядовую, да еще и очень проблемную европейскую страну. Что для элит, еще недавно правивших половиной мира, категорически неприемлемо.

Но Сити не может командовать британскими избирателями, их как раз должны убеждать политики. Но и тут есть проблема – политики боятся идти против мнения людей, проголосовавших за Брексит. За неполные три года с момента голосования британцев как только не пугали печальными последствиями выхода из ЕС, но опросы не показывают, что народ так уж сильно передумал. Поэтому правящим консерваторам приходилось готовить Брексит, условия которого ожидаемо оказались категорически неприемлемыми для Лондона. Почему? Потому что расплатой за выход из ЕС станет территориальная целостность Великобритании – проще говоря, страна прекратит свое существование как единое целое.Формально камнем преткновения стала Северная Ирландия. ЕС против восстановления экономической границы между ней и независимой Ирландской Республикой. Лондон не может согласиться с тем, чтобы в Северной Ирландии продолжали действовать законы ЕС. Ведь тогда ему придется проводить таможенную границу внутри Соединенного Королевства, между двумя островами. То есть своими руками отрезать Северную Ирландию. Мэй и Юнкер договорились сохранить особый режим для Северной Ирландии до конца следующего года – чтобы за это время договориться о том, как она будет жить дальше. Но это как раз и не устроило сторонников сохранения единства Великобритании и ее выхода из ЕС.

Но выйдя из ЕС, Лондон рискует потерять не только Северную Ирландию, но и Шотландию. В Глазго не хотят покидать Евросоюз, к тому же на референдуме 2016 года шотландцы проголосовали против Брексита. Сейчас местные власти заявляют о том, что в случае Брексита они вынесут на голосование вопрос о независимости Шотландии. И исход этого референдума почти предрешен.

То есть Великобритания может выйти из Евросоюза только ценой собственного саморазрушения – развала Соединенного Королевства и ухода двух его частей. На этом фоне меркнут даже экономические трудности, связанные с бегством капиталов и утратой Сити статуса мирового финансового центра.

Теоретически для простых британцев выход из ЕС мог бы стать благом. Если бы в стране были национально ориентированные элиты, настроенные на то, чтобы «обустроить Британию» – то есть сделать ее самодостаточной европейской страной. Это привело бы к уменьшению числа мигрантов, к развитию собственной промышленности, к поиску своего места в мировом разделении труда. Но британские элиты не заточены на внутреннее развитие, они остаются потомками тех, кто еще недавно правил миром, да и сейчас еще дадут фору истеблишменту любой европейской страны. Но это по отдельности – а совокупная мощь объединенной Европы куда выше британской.

ЕС постепенно выходит из-под атлантического контроля. Да, еще есть НАТО, еще есть англосаксонская геополитическая матрица в головах евроинтеграторов, есть множество тайных и явных нитей воздействия на европейские элиты. Но уже нет никакого страха перед Британией как страной. Так что, если островная монархия выйдет из состава ЕС, ее разберут на кусочки и никто не вступится. В том числе и изнутри самой Британии – мировой финансовый центр, то есть Сити, постепенно, хотя и неохотно, переместится, например, во Франкфурт.

Именно поэтому британские элиты сейчас начнут делать всё для того, чтобы никакого Брексита не случилось. Через затягивание, выхолащивание и подмену понятий. Варианты различны: от самого лобового, то есть проведения нового референдума, на котором избирателей все-таки убедят проголосовать за ЕС, до более изощренного, когда, формально выйдя из Евросоюза, Великобритания через новые соглашения останется участником большинства «общих пространств» – то, что называется «норвежским вариантом».

В любом случае, попытка выйти из Евросоюза уже стала исторической, продемонстрировав окончательный закат эпохи английского владычества. Британия сначала потеряла свою империю, а теперь утратила и свой суверенитет – и не смогла вернуть его себе.