Намного больнее наблюдать те случаи, когда инициатором «перехода» в ПЦУ становится священник или даже епископ (которых на сегодня два) канонической Церкви. Ведь в этом случае речь идет о предательстве, и мы задаем себе очень сложный вопрос — как мог человек, который стоял возле престола Божия и совершал Бескровную Жертву, который подавал Святые Дары верующим, был непосредственным участником таинств и свидетелем многих чудес Божиих — как мог такой человек вдруг предать Бога и Его Церковь в обмен на временные и земные блага? Как мог тот, кто причащался Тела и Крови Христа, в какой-то момент решить, что национальные или иные принципы важнее всего того, с чем была связана его судьба? Вообще, как мог священник или епископ, то есть, человек, который понимает, что такое раскол, который много лет выступал против него, объяснял верующим его пагубность, как мог он потом просто взять и отвернуться от Церкви?

Тем более, что очень часто настоящие прихожане, те, для кого храм — это не только место освящения куличей, но в первую очередь место освящения души, остаются верными Церкви и в раскол не идут.

В этом случае получается, что священник предает своих духовных чад, предает тех, с кем буквально с нуля поднимал храм, предает тех, кто поддерживал его в трудные минуты жизни, тех, кто с ним в прямом смысле этого слова делился часто последним куском хлеба.

Ведь если предают священники, то как им можно верить?

Эти вопросы очень непростые, и ответить на них — значит, ответить, кто и зачем предает своего Спасителя. И в этой связи нам не обойтись без истории об Иуде…

Предатель и предательство
Христос знал, что Иуда может предать. Но все равно избрал его одним из Своих ближайших учеников. Он знал, что Иуда страдает страстью сребролюбия. Но все равно вручил ему сокровищницу (ящик для сбора пожертвований). Более того, Господь знал, что злой дух может войти в сердце Иуды. Но все равно дал ему, как и прочим апостолам, власть над духами нечистыми. Зачем Он все это делал?

Во-первых, нужно сразу отбросить мысль о том, что Иуда был избран слепым орудием Промысла Божия. Господь мог пострадать на Кресте и без его участия. Поэтому предательство — это совершенно свободный выбор Иуды Искариота. Он — только потенциальный предатель, только потенциальный вор. Другими словами, он такой же грешник, как… каждый из нас.

Вот как по этому поводу рассуждает святой Иоанн Златоуст: «Так как… Иуда был господином своих помыслов и в его власти было не повиноваться им и не склоняться к сребролюбию, то он, очевидно, сам ослепил свой ум и отказался от собственного спасения… Посмотри, сколько сделал Христос, чтобы склонить его на Свою сторону и спасти его: научил его всякому любомудрию и делами, и словами, поставил его выше бесов, сделал способным совершать многие чудеса, устрашать угрозою геенны, вразумлял обетованием царства, постоянно обличал тайные его помышления. Но, обличая, не выставлял на вид всем, омыл ноги его вместе с прочими учениками, сделал участником Своей вечери и трапезы, не опустил ничего — ни малого, ни великого; но он добровольно остался неисправимым».

Иуда — только потенциальный предатель, только потенциальный вор. Другими словами, он такой же грешник, как… каждый из нас.

Во-вторых, этот человек получил благодатные дары Святого Духа, чтобы бороться со своими страстями и победить их. Но не воспользовался ими. Святой Ефрем Сирин говорит, что Господь избрал Иуду, чтобы «показать совершенную любовь Свою и благодать милосердия Своего, потом чтобы научить Церковь Свою, что хотя в ней бывают и ложные учителя, однако (самое) учительское звание истинно, ибо место Иуды предателя не осталось праздным, наконец, чтобы научить, что хотя и бывают негодные управители, однако правление Его домостроительства истинно».

Ну, и в-третьих, Христос пришел в этот мир, чтобы спасти грешников, и Иуду — в том числе. Тот факт, что Иуда не захотел стать на путь спасения, только подчеркивает любовь Божию к нему.

Первая причина предательства — отпадение от Тела Христова
Иуда не сразу стал предателем. Более того, можно говорить, что его поступок имеет определенную причину. Блаженный Феофилакт, рассуждая об этом апостоле, высказывает интересную мысль. Он полагает, что до тех пор, пока Иуда «считался одним из учеников и членов святого лика, дотоле сатана не имел к нему такого доступа». И лишь когда на Тайной вечере Иуда причастился себе во осуждение, «сатана овладел им как оставленным от Господа и отлученным от Божественного лика». Только в тот момент, когда Иуда причастился недостойно, «сатана… проник во глубину его сердца и овладел его душой».

Получается, что до тех пор, пока человек — священник ли, мирянин — пребывает в Церкви, он в какой-то мере защищен. А как только такой человек внутренне отступает от Церкви — тут же следует и его нравственное падение. Блаженный Августин замечает, что «те, кто не может вынести чего-то в Церкви, соблазняются и удаляются либо от имени Христа, либо от Церкви. Но если ты будешь держаться любви, то не соблазнишься и ни Христа не оставишь, ни Церкви. Ибо кто оставляет Церковь, как может быть во Христе, не будучи среди Его членов? Как может быть во Христе тот, кто не в теле Христа?.. И почему нет соблазна в том, кто любит брата? Потому что кто любит брата, терпит все ради единства, так как братство состоит в единстве любви».

О том, что грех против Церкви — это грех против любви, говорит еще один святой, по времени очень близкий к нам — священномученик Илларион (Троицкий). В его знаменитой книге «Христианства нет без Церкви» мы читаем:

«Церковь есть осуществление любви Христовой, и всякое отделение от Церкви есть именно нарушение любви. Против любви грешат равно и еретики, и раскольники. Это и есть основная мысль Киприанова трактата „О единстве Церкви“; та же мысль постоянно повторяется и в письмах святого отца. „Христос даровал нам мир; Он повелел нам быть согласными и единодушными; заповедал ненарушимо и твердо хранить союз привязанности и любви. Не будет принадлежать Христу тот, кто вероломным несогласием нарушил любовь Христову: не имеющий любви и Бога не имеет. Не могут пребывать с Богом не восхотевшие быть единодушными в Церкви Божией“.

У еретиков и раскольников нет любви, то есть основной христианской добродетели, а потому они христиане только по имени. „Еретик или раскольник не сохраняет ни единства Церкви, ни братской любви, действует против любви Христовой“. „Маркиан, соединившись с Новатианом, сделался противником милосердия и любви“. Об еретиках известно, что они отступили от любви и единства Кафолической Церкви. „Какое соблюдает единство, какую любовь хранит, или о какой любви помышляет тот, кто, предавшись порывам раздора, рассекает Церковь, разрушает веру, возмущает мир, искореняет любовь, оскверняет таинство?“».

Как только человек внутренне отступает от Церкви — тут же следует и его нравственное падение.

Из этих слов можно заключить, что, несмотря на все недостатки, которые сегодня присутствуют в жизни как отдельных христиан, так и Церкви в целом, никакого другого спасительного ковчега, кроме Тела Христова, у нас нет. Это не означает, что нам должно нравиться все происходящее, что мы должны закрывать глаза на грех своего ближнего и т. д., это означает, что даже обличая, надо хранить любовь и единство.

Второй вывод: грех против любви приводит к недостойному участию в таинствах Церкви, что в итоге становится причиной духовной смерти.
Вторая причина отпадения — осуждение

Вторую причину предательства мы находим все у того же Иоанна Златоуста — это осуждение: «Находясь рядом со Христом, Иуда уже начинает действовать вопреки Ему, против Него: вот он уже уворовывает из подаяния, негодует на Христа (Мф. 26, 8), осуждает, если не поучает Его („Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?“ — Ин. 12, 5; „К чему такая трата?“ — Мф. 26, 8), увлекает к негодованию своим „лукавым подстрекательством“ других учеников („Увидевши это, ученики Его вознегодовали“ — Мф. 26, 8), а затем и отправляется к людям, чающим убить его Учителя, чтобы предать Его в их руки да еще рассчитывает получить за это вознаграждение».

Причем осуждение Иуды не имело ничего общего с конструктивной критикой, потому что диктовалось не ревностью по вере, например, а желанием присвоить себе то, что было отдано Христу. Святой Иннокентий Иркутский говорит, что как раз помазание ног Христа во время Вифанской вечери и стало последней каплей, которая подвигла Иуду на предательство: «Сильно тронутый потерей прибытка, который можно было — татьбой — получить из денег за продажу мира и, может быть, огорченный упреком, который сделан по тому случаю Иисусом, сребролюбец в припадке страсти решился вознаградить мнимую потерю свою продажей Самого Учителя, Который бескорыстием и нищетой Своей становился ему со дня на день все в большую тягость».

Грех против любви приводит к недостойному участию в таинствах Церкви, что в итоге становится причиной духовной смерти.

То есть замечание Иуды, хотя и казалось справедливым (потому что и прочие апостолы, по слову евангелиста, поддержали его), на самом деле было лицемерным и лживым. Святитель Иннокентий пишет:

«Прекрасный поступок Марии показался ему неуместной расточительностью, более приличной какому-либо пышному фарисейскому наставнику, любящему роскошь, а не его Учителю, Который любит простоту и не терпит излишества, далек от всякого вида роскоши и всегда восстает против жестокосердия богатых к бедным. Приличие требовало, по крайней мере, не обнаруживать подобных мыслей: Иуда, напротив, не замедлил высказать их тем из учеников, которые сидели подле него, а потом простер дерзость свою до того, что начал вслух осуждать Марию. „К чему такая трата? — рассуждал он, — не лучше ли было продать это миро за триста (столько, по крайней мере, дали бы за него) динариев и деньги эти раздать нищим?“ Такой благовидный предлог к упреку, по-видимому, подействовал и на других учеников, и некоторые также возымели мысль, что если и дерзко замечание Иуды, то самое замечание сделано не без основания и в этом случае не противоречит собственным правилам Учителя и что вообще едва ли не было бы лучше, если бы с миром поступили так, как говорил Иуда (Мф. 22, 8).

Если ученики, осуждая сделанное Марией, нарушали некоторым образом долг уважения к ней, тем паче к своему Учителю, то это происходило в них не от злого намерения, тем более не от худого сердца, а от простоты, привычки изъяснять свободно перед Учителем все свои мысли, некоторой на этот раз неспособности оценить достоинство и, так сказать, сердечность поступка Марии, похвальной, но безвременной заботы о нищих, и следовательно, — увлечения примером Иуды, который по дерзости и наглости своего характера и не в этом одном случае мог увлекать своими мнениями прочих. Но в самом Иуде действовало теперь совсем другое; его мнимое сожаление о нищих происходило из самого нечистого источника… Без сомнения, и в настоящем случае низкий лицемер, изъясняясь столь дерзким образом, не думал через то сделать какую-либо неблагопристойность; надеялся, может быть, еще заслужить одобрение за свою откровенность, мнимую прямоту характера и любовь к бедным, которая наблюдает их выгоды и тогда, когда другие почли бы за лучшее молчать».

Третья причина — страсть сребролюбия
Отсюда вытекает и третья причина предательства — это одержимость грехом. Другими словами, страстью сребролюбия, которая полностью поработила душу Иуды. Все тот же великий святитель Церкви Иоанн Златоуст говорит, что грех сребролюбия — это «отверстие (Ин. 12, 6), сквозь которое этой древний змий вполз в душу несчастного апостола и неприметно опутал собой его ум и сердце. Это — страсть к сребреникам, которая, издавна зародившись в душе, тлела все время пребывания его с Иисусом, питаясь татьбой денег общественных, а теперь разгорелась в пламень совершенно адский, где, как в своем чертоге, сидел и царствовал сатана».

Блаженный Феофилакт говорит об этом так: «Если же Иуда был любостяжателен и тать, то почему Господь возложил на него распоряжение деньгами? По тому самому, что он был тать, чтобы отнять у него всякое извинение. Ибо он не мог сказать, что предал Его (Иисуса) по любви к деньгам. Денежный ящик утешал его, но, и нося ящик, он не был верен. Ибо он уносил, то есть крал то, что туда опускали, и был святотатец, присвояя себе подаяния на дело святое. Пусть слышат святотатцы, какова их участь. Верх зла в том, что Иуда впоследствии предал Иисуса и Господа. Видишь ли, до чего доводит любостяжание? — до предательства. Итак, апостол Павел прилично назвал сребролюбие корнем всех зол (1 Тим. 6, 10), потому что оно предало Господа и всегда так делает».

Предательство Иуды и ПЦУ
Из приведенных выше примеров мы можем увидеть, что предательство Иуды и предательство тех священников, которые сегодня уходят в ПЦУ, имеют много общего.

Действительно, в раскол уходят прежде всего те, кого тяготит Церковь, кому трудно молиться, кто относится к своим священническим обязанностям с небрежением. То есть в большинстве случаев Церковь покидают чуждые Ей элементы, люди, которые в силу тех или иных причин так и не смогли стать частью Тела Христова. Так же, как Иуда. Причем данный факт признают даже те, кто вне самой Церкви. Известный историк, а также автокефальный (раскольнический «епископ») Иван Огиенко пишет, что во в XVII и XVIII столетиях «к униатской Церкви перешло худшее священство… Церковь разлагалась, Церковь теряла силу, а поскольку Украина была связана с Православной Церковью, точно так же теряла силу и сама Украина. Это сильно било всех».

Данное утверждение Огиенко напрямую применимо и к тем, кто сегодня уходит в ПЦУ. Ведь они — худшая часть нашего священства. Они не любят Литургии, они не понимают, что такое Церковь, им чужда молитва. И поверьте, это не голословные утверждения — это факт, подтверждаемый многочисленными примерами как из современной жизни, так и из истории. Например, один из «обновленцев» начала ХХ столетия, епископ Антонин Грановский, называл тех, кто переходил из РПЦ в «Живую Церковь» «ассенизационной бочкой Православной Церкви», а исследователь раскола Анатолий Краснов-Левитин говорил о них как о прохвостах, которые «присоединились к обновленчеству в погоне за быстрой карьерой, спешившие воспользоваться „свободой нравов“, дозволенной „обновленцами“».

Более того, ПЦУ служит своего рода «ассенизационной бочкой» не только для Православной Церкви, но и для тех же униатов.

Вот, например, что говорит известный униатский епископ Борис Гудзяк: «Меня спрашивали даже на этой конференции, не боимся ли мы, что будут отдельные священники, которые захотят под этот клич перейти к такой объединенной Поместной Православной Церкви (ПЦУ — Ред.). Я думаю, что массового движения не будет, но единичные случаи, видимо, будут. И здесь, к сожалению, надо предупредить наших православных братьев, что первыми будут двигаться священники, которые имеют дисциплинарные проблемы, которые у нас под какими-то санкциями. И такой уход был бы для нашей Церкви очищением».

И тут как раз и всплывает та самая вторая (а с ней и третья причина) предательства — «дисциплинарные проблемы» и страсти (в частности, страсть сребролюбия).

Еще до возникновения ПЦУ многие священники УПЦ, которых запрещали в служении, уходили в УПЦ КП. Правда при этом они чаще всего молчали об истинных причинах своего перехода и объявляли себя патриотами либо обвиняли Церковь в «пророссийских настроениях». Страдающие различными грехами — от блуда до пьянства — они предпочитали и предпочитают оставаться в этих грехах и предать Церковь, чем покаяться и изменить свою жизнь. При этом не следует забывать, что до тех пор, пока они в Теле Христовом, все совершаемые ими Таинства являются действительными — точно так же, как и Иуда, пока пребывал среди апостолов Христовых, и мертвых воскрешал, и духов нечистых изгонял.

Потом, можно опять же заметить, что современные предатели Христа еще до того, как окончательно отпали от Него, постоянно осуждали все, что происходило в Церкви. И бывший митрополит Александр (Драбинко), и бывший протоиерей Георгий Коваленко постоянно выливали буквально тонны грязи на Церковь, которая взрастила и воспитала их. Делалось все это с изрядной долей лицемерия, потому что ни один, ни второй не отказывались от тех наград, которые им вручало священноначалие. Как не отказывались и от тех почестей, которые им, как пастырям, воздавали простые миряне.

ПЦУ служит своего рода «ассенизационной бочкой» не только для Православной Церкви, но и для униатов.

Кроме того, даже враги Церкви признают, что еще одной существенной причиной, толкающей священника на предательство и сближающего его с Иудой, можно назвать как раз то самое сребролюбие: «Если батюшка согласится с большинством, то есть сельской общиной, которая редко ходит в церковь, то рискует остаться без клира, который будет считать его „предателем“ и „Иудой“. Если же он станет на строну меньшинства, то есть постоянных прихожан, может попасть в немилость сельской общины и остаться без весомого количества треб и материальной поддержки села» (журналист Денис Таргонский).

Подводя выводы всему, о чем мы говорили выше, можно сказать, что за 2 000 лет не поменялось ничего. Христос все Тот же, как все тот же Иуда и его последователи. Небрежение пастырскими обязанностями, отсутствие любви, нравственные проблемы, осуждение Церкви и сребролюбие как тогда, так и сегодня служат причинами для предательства Христа. Но как тогда, так и сейчас эта ситуация, в конечном итоге, только принесет пользу Церкви. Иуда предал Христа, но этот поступок послужил к большей славе Спасителя. Так же и те, кто сегодня предает Церковь, на самом деле очищают Ее, делают Ее одеянием Божества и светлой ризой Христовой.

Это не означает, что мы радуемся их погибели. Наоборот, мы скорбим об отпадших, умоляем их вернуться и призываем к покаянию. Но вместе с тем помним, что каждый человек должен принимать самостоятельное решение, с кем ему быть — со Христом или велиаром. Потому что от этого решения зависит не только жизнь земная, но и жизнь будущего века.

Константин Шемлюк, Союз Православных Журналистов Украины