Их было хорошо видно сквозь сетку забора, который не пускал к дому мелких лесных обитателей. Крупные звери вблизи поселения не водились: по крайней мере, так говорили взрослые.
Мальчик сделал несколько шагов вперед, остановился. Ему показалось, что огоньки мигнули, будто кто-то закрыл и открыл глаза. Тим прерывисто вздохнул, выпустив изо рта облачко пара, постарался совладать с накатившей вдруг волной страха. Но не сумел, бросился домой.
– Папа, папа! Там в лесу что-то есть! Оно смотрело на меня!
Отец раздраженно повернулся к сыну. Видимо, тот оторвал его от серьезного разговора с матерью. Она с усердием вытирала только что намытые тарелки, губы ее были плотно сжаты, на лбу образовались складочки.
– Не сейчас, сын. Потом поиграем.
– Это не игра…
– Все, хватит! Уже поздно, снимай пальто и иди к себе в комнату.
Взрослые еще долго разговаривали внизу, один раз отец повысил голос, мать ответила криком, но они быстро затихли. Наверное, подумали, что мальчик уже спит, и постарались его не будить. Тим не спал, он смотрел в окно, подперев голову рукой. В лесу было темно и тихо, даже ветер не шевелил ветви деревьев. Может, ему и вправду показалось?
На следующий день, вернувшись из школы, он бросил в угол прихожей рюкзачок и направился через весь дом к заднему крыльцу. С утра валил снег, увеличивая и без того глубокие сугробы. Трудно было разглядеть что-то сквозь завесу белых хлопьев. Тим подошел к забору, постоял немного, вздохнул и отправился обратно, в дом.
Мать накормила его обедом. Она почти не разговаривала с сыном, но он к этому уже привык. Просто у нее с отцом что-то не ладится, мальчик это понимал, уже не маленький. Пару раз она открывала шкафик на кухне, что-то доставала оттуда, прикладывалась, запрокидывая голову. Наверное, думала, что Тим не обращает внимания. Он почувствовал резкий, неприятный запах, когда она наклонилась к столу, чтобы забрать грязную посуду.
– Иди делать уроки.
– Мам, я хочу погулять.
– Я сказала – иди делать уроки! Живо!
– Не кричи на меня.
Он встал из-за стола, пошел к себе в комнату. Уроков задавали много, если делать все, то на прогулку можно и не попасть – стемнеет. Но оставить что-то не выученным, пропустить домашнее задание, он тоже не мог. И не потому, что получит плохую отметку – упрямство не позволяло.
Солнце почти завалилось за горизонт, когда Тим спрыгнул с крыльца, споткнулся, упал лицом в сугроб и рассмеялся собственной неуклюжести. На улице потеплело и снег стал липким, из него легко катались снежки, можно было лепить фигуры или даже попробовать построить крепость. Но мальчик, недолго поиграв во дворе, снова подошел к забору. Еще не стемнело окончательно, в глубине узкого прохода между деревьями, где, как ему показалось, он вчера что-то видел, не было ничего. Снег и ветки.
Алое зарево заката быстро растворялось в наступающей мгле. Тим ходил вдоль сетки, время от времени поглядывая на ярко освещенные окна за спиной. Наверное, уже пришел с работы отец. Скоро его погонят домой.
Остановился, еще раз взглянул на лес. Снова снег, ветки… И два огонька. Мальчик замер. Огоньки мигнули, в точности, как вчера. Он оглянулся, раздумывая – не позвать ли родителей? Нет, снова скажут, что глупая игра, не выпустят обратно на улицу.
Тим дошел до калитки, медленно поднял засов, стараясь им не скрипеть. Вышел за забор. Ему очень хотелось подойти к огонькам, узнать – что это? Или кто? Двинулся вперед. Снег под ногами хрустел, но глубоко не проваливался, подтаявший верхний слой схватился вечерним морозцем, образуя плотный наст.
Он подходил все ближе. В какой-то момент Тиму показалось, что на фоне деревьев он видит темную, сгорбленную фигуру. Остановился. Страх опять заскребся в его душе, но мальчик с удивлением осознал, что привычный дом и обиженные друг на друга родители пугают его гораздо больше. Ему не хотелось возвращаться. И он пошел дальше.
Нечто повернулось к нему спиной – Тим уже не сомневался, что это живое существо. Он приблизился, встал рядом. Оно взяло его за руку длинными, костлявыми пальцами. Потянуло вглубь леса. Зачем? Можно ли ему доверять? Не задумало ли оно что-то скверное? Но мальчик почему-то верил, что все будет хорошо. Оглянулся на дом и пошел за существом.
Когда родители его хватились, прошло уже больше двух часов. Они были слишком заняты собой, чтобы вспоминать о сыне: сначала им хотелось молчать, укоризненно поглядывая друг на друга, потом ругаться… И они молчали, ругались. Снова молчали… Наконец, мать выглянула на улицу, позвала Тима. Никто не ответил. Вышел отец, заметил следы на снегу, ведущие к калитке. Подбежал, увидел цепочку ямочек в насте, уходящую вглубь леса. Хмурый вернулся в дом, оделся потеплее. Он долго шел по следам, пока не потерял их – с неба опять сыпались белые хлопья, наметая новые сугробы. Отец вернулся в дом, позвонил в полицию.
Вертолет поднялся в воздух с восходом солнца. Пилот сверился с пометками на электронной карте, машина легла на курс. Несколько человек внимательно смотрели в обзорные иллюминаторы, стараясь обнаружить среди деревьев фигурку двенадцатилетнего мальчика.
– Отец сказал, что его увел кулькури. Он видел следы.
Второй пилот отвлекся на секунду, посмотрел на напарника.
– Разве они не вымерли?
– Вроде нет. Охотники иногда встречают. Правда, никто толком не может их описать, каждый раз болтают что-то новое.
– Чертова планета…
Спустя час кто-то выкрикнул: “Вижу!”.
Внизу, на снежной прогалине, показались две фигуры – маленькая, с прямой спиной, и побольше, сгорбленная. Маленькая фигура остановилась, задирая голову. Пилот нашел место для посадки, повел вертолет вниз.
Тим все еще держал странного незнакомца за руку. Он не знал, куда они шли все это время, но почему-то ему было так хорошо и спокойно, что, казалось, он мог бы идти еще много дней. Не чувствовалось ни холода, ни усталости. Существо молчало, но каждую секунду от него будто исходили волны, проникающие в сознание мальчика, ободряющие не хуже слов, обещающие впереди нечто новое, свободное от строгости, криков, ненависти.
Несколько человек выскочили на поляну, подбежали к Тиму. Мужчина с белой повязкой на рукаве пощупал его пульс, посмотрел в глаза, потрогал за руки.
– Где он? Куда девался?
Тим тоже с удивлением посмотрел по сторонам. Незнакомец, который еще минуту назад держал его за руку, исчез.
Через день мальчика выписали из больницы. У него не было ни переохлаждения, ни истощения, ни даже усталости. На все вопросы он отвечал уклончиво, так и не сумев объяснить, почему ушел из дома, и как не испугался коренного жителя планеты Метса.
Первые несколько дней после его возвращения родители не ссорились, уделяли больше внимания сыну. Отец сменил сетчатый забор на глухой, из крепких досок, и в нем больше не было калитки. Впрочем, со второго этажа, из окна своей комнаты, Тим по прежнему видел узкий проход между деревьями. Он не выходил на прогулку, часами просиживая у окна.
Через какое-то время отец с матерью вернулись к своему обычному жизненному укладу. Он весь день пропадал на работе, а она, такая же угрюмая, как и раньше, занималась домашними делами, прикладываясь время от времени к бутылке в кухонном шкафике. Вечером они снова поссорились. Тихие упреки переросли в крики, и уже никто не думал о том, как бы не побеспокоить ребенка. Успокоились поздно ночью, разбрелись по разным комнатам.
Тим, все это время лежавший в кровати, закутавшись одеялом с головой, встал, подошел к окну. Увидел то, что хотел. Спустился вниз, тихо оделся, вышел на улицу через парадный вход. Ему пришлось обойти три соседских дома, чтобы найти проход к лесу между заборами. Кулькури сверкнул светящимися глазами, протянул ему костлявую руку.
Новая поисковая партия в этот раз не нашла мальчика. Поиски продолжались несколько недель, но все тщетно. А через год пропал другой ребенок, потом третий, четвертый… В единственном поселении на планете Метса объявили чрезвычайное положение, но время от времени дети и подростки продолжали исчезать, хоть не так часто, как раньше. Спустя годы один из охотников сообщил, что видел в лесу деревню, в которой, якобы, живут люди и кулькури. Они не разговаривают друг с другом, но улыбаются и смеются, словно понимают друг друга без слов.
Впрочем, подтвердить или опровергнуть его слова никто не мог.
