- Как праздновать будете, Юрий Дмитриевич?
- Конечно, на сцене родного театра. В сам день юбилея, 12 апреля, проведем «Фестиваль доброты», где на представление «Мяугли» пригласим ребят из малообеспеченных семей. Книжки им потом свои подарю. А уже 15 октября на арене Большого Московского цирка пройдет грандиозное шоу с артистами эстрады и кошками - от маленьких до больших, имею в виду тигров братьев Запашных. А вести концерт, надеюсь, будет большая любительница цирка Лолита.
- Не удивляюсь, что чествовать вас будут именно на арене. Вы ведь и начинали свой творческий путь в качестве коверного клоуна...
- Мое искусство построено на том, чтобы радовать людей. Для меня пример - мои друзья Михаил Задорнов и Михаил Жванецкий и, конечно, Чарли Чаплин (о гениальном артисте - на стр. 10 - 11). Без слез нельзя смотреть его «Огни большого города», когда человеческая душа раскрывается тоньше, глубже, проникновеннее - этим он вошел в историю кинематографа. Еще был такой клоун Леонид Енгибаров: умел поразительно проникновенно сделать движение головой. И сейчас, спустя десятилетия, к нему никто не приблизился из клоунов.
- Странно, клоунов-то много...
- Да, в каждой программе по 3 - 4. Но кто их знает? А настоящих в каждой стране не больше пальцев на одной руке! У нас это Карандаш, Енгибаров, Никулин, Шуйдин, Олег Попов. Ну и Куклачев. То есть единицы - за 100 лет!
Я всегда прошу: не опошляйте слово «клоун». Когда хотят кого-то обидеть, порой говорят - клоун! А у нас, помню, Карандаш, если хотел обидеть артиста, так и говорил - ну ты и академик. Другое дело, что сейчас любое бывшее ПТУ именуют красиво - Академия парикмахерского искусства, например.
- Словом, клоун намного серьезнее профессия, чем кажется.
- Я сейчас увлекся квантовой физикой - мне она очень нравится. Живем мы очень быстро. Помню, когда моему отцу праздновали 70-летие, он ко мне повернулся и говорит: «Сынок, словно я вчера родился, не успел оглянуться - и уже 70». Сейчас я его хорошо понимаю.
Т е люди, которые лицемерят, хапают, хвастают, они тоже ограничены земной жизнью. Сегодня доказали - мысль тоже материальна! И этим занимается как раз квантовая физика. Знаменитый актер Михаил Щепкин сказал: друзья мои, вы думаете, что без совести прожить можно? В конце жизни, в самые последние секунды совесть все равно придет, она никуда не исчезает, а находится внутри, просто ее можно придавить, но она возьмет тебя за горло: «Ну, как ты прожил без меня?» И в эту секунду ты поймешь, какой ты был глупец. Хватал все, а ведь с собой ничего не унесешь - земляной червяк тебя там ждет. Вот почему я всегда повторяю: надо ценить каждый миг жизни!
Кошку заставить невозможно
- Юрий Дмитриевич, вам наверняка приходилось сталкиваться с зоозащитниками.
- Зоозащитники к нам не ходят, хотя мы их приглашали. Они не готовы идти на диалог, им это не нужно. Им нужен прецедент - дескать, вы издеваетесь! При этом никаких фактов. Они хотят запретить выставки, селекцию, чтобы не было питомников. Вы представляете, что у нас будет через несколько лет, если мы будем идти у них на поводу? И якобы изображать уважение к животным. Один из главных зоозащитников Юрий Корецких свою кошку перевел на вегетарианское питание. Но если мы, люди, можем себе сказать - сядем на диету, не будем есть мясо, рыбу, а только травку, то кошкам это не объяснишь. Кошка физиологически нуждается в животном белке. Да, мы ее приручили, но это не значит, что мы ее должны кормить травой. Я толерантен, но когда вижу, что люди, которые не знают повадок животных, ведут себя неправильно, не могу молчать.
В цирках России находится всего 1,5 тысячи животных. А остальных - миллионы. Их убивают, истязают, они умирают с голоду - об этом никто не думает. Разрабатываемый сейчас закон о защите животных должен быть направлен как раз на тех, кто никак не защищен.
Я за цирк с животными. Потому что профессиональные дрессировщики, которые общаются со своими питомцами, знают их с младых когтей. Животное должно доверять человеку. Порой слышишь от разных зоозащитников: животных где-то там бьют, а потом они выходят на манеж и весело делают какие-то трюки. Не бывает такого! И наши кошки тому подтверждение. Заставить кошку делать что-либо невозможно. Вот вы ее наказали, и она к вам уже не подойдет, будет убегать и искать, как от вас спрятаться. Наша же задача, чтобы кошки к нам приходили. У нас в театре три ветеринарных врача, и я никогда не подхожу к кошкам, когда рядом с ними врач. Потому что он, так или иначе, делает кошкам больно: уколы, таблетки, лечебные процедуры, которые кошкам не нравятся. Я должен быть для кошки олицетворением любви, ласки и добра. Это самое главное.
- Есть кошки, которые дрессировке не поддаются?
- Бывают. Некоторые пугливы по природе - отдаем их тогда в хорошие руки. Самое сложное - найти изюминку, которая есть в кошке, понять, что она может сделать такого, чтобы удивить публику. Иногда так проходит несколько месяцев. Моя задача - не запрещать что-либо кошке, а разрешать. Поэтому они у нас такие общительные. Выступать на сцене они начинают где-то после года.
Базовая модель общения с кошкой - игра. Обычный маленький бантик, привязанный на веревочку с палочкой, - это и есть ключик общения. В игре животное раскрывает свои рефлексы, показывает возможности, а моя задача - наблюдать. Потом это ложится в основу того или иного номера. Словом, не я, а они меня дрессируют. Как это произошло с моим первым питомцем, которого я замерзшим подобрал на улице. Пришел как-то домой, а кошки нет. Искал-искал, нашел на кухне, в кастрюле. Вытащил - она обратно. И тут я сообразил. Вот мой номер! Так появился «Кот и повар». Мы с этим номером исколесили весь мир. Все призы, какие есть на свете, получили.
Есть у нас и еще одна категория - ветераны театра. Они не выступают, но все равно радуют публику. Таких больше 30 - животных, кому 17 плюс.
- Есть у вас и признанные звезды...
- Да, к нам часто обращаются киношники. Как-то сказали: нужен кот с хулиганским выражением морды лица. Мы им - пожалуйста, вот вам Питер. Ему и гримерку специальную выделили. Екатерина Гусева специально приезжала к нам в театр, чтобы ее научили, как с Питером правильно контактировать… Уже более 15 лет наши животные снимаются в рекламе. Взять, к примеру, кота Бориса - ему уже 19 лет, наша гордость.
- Не зазвездился?
- К счастью, у кошек такого нет. Нам всем, и в первую очередь звездам эстрады, надо учиться у кошек. Борис, напротив, очень открыт, с удовольствием общается, будет смотреть на вас так проникновенно и ласково!
- Чувствуется, что вы счастливый человек.
- Безусловно. Жена, с ней мы 50 лет вместе, любит, дети - тоже. И мои, и другие дети - зрители. Иду по улице - все мне «здрасьте, здрасьте». Вот Олег Попов не понимал этого. Когда уезжал из нашей страны в Германию, я ему говорил: «Что ты творишь?! Столько лет создавал, и все разом порушил». Есть, конечно, люди, которые могут жить без родины. Взять Славу Полунина - хороший администратор, гениальный. Но живет в Париже и смотрит на вас так: «Как бы у вас еще рвануть деньжат?» Приезжает раз в два года, делает по 12 - 15 тысяч билеты и уезжает. А я без родины никак не могу!
- Хотя, знаю, предложений о переезде было много. В США даже грин-карту предлагали.
- Гастролировали мы в 1977 году в Батон-Руже, городе на юго-востоке США. Попросили в больнице выступить, а я взял да и по всем больницам города проехал, а их там 24. И нас с женой мэр города сделал почетными гражданами Батон-Ружа. И вот через много лет звонит мне друг, который уехал жить в Америку, и говорит: видел ваши фамилии, вписанные золотыми буквами. Это ж автоматически дает вам право на получение грин-карты! А оно мне надо?
Еще, кстати, я с Хиллари Клинтон дружески переписывался - у нее был красавец черно-белый кот Сокс, которого она очень любила. Я написал ей письмо, в котором рассказал о своих кошках. И когда она приехала с визитом в Москву, хотела посетить наш театр, но ей секретная служба не разрешила - театр у нас небольшой и в нем нет правительственной ложи. Но все равно спектакль она наш посмотрела, правда, уже в Вашингтоне, когда мы там были с гастролями. Потом галстук с изображением кота прислала в подарок. Я его в музей, который мы открыли в нашем театре, поместил. Там две с лишним тысячи подарков. Первый из них - фарфоровая статуэтка, которую Леонид Брежнев презентовал. Хрустальную кошку - тогдашний президент Франции Жак Ширак, а «Золотого клоуна» мне вручили на Международном цирковом фестивале в Монте-Карло. Есть там и орден Дружбы, который мне Борис Ельцин за создание театра вручил со словами: «За дружбу с кошками и собаками».
- В лихие 90-е с трудом выживали?
- Несколько раз был на волосок от смерти. В первый раз на меня наехали бандиты, когда мне выделили это здание под театр - они хотели тут казино открыть. Долго душили, стекла били, двери поджигали, машину сожгли. Я понял: надо куда-то смыться. Позвонил другу в Лондон: «Питер, забирай, а то меня здесь кокнут!» Он говорит: «Приезжай». Там тоже без дела не сидел. Наловил кошек: одну сбила машина, мы ее подлечили, вторая провалилась в канализацию, третья забралась на крышу и три дня не могла спуститься. Я лестницу взял у соседей, полез, так сразу полиция приехала, мол, чужое трогать нельзя. Я объясняю: да я кошку достаю, слышите, как она кричит? В результате полиция сама подключилась к процессу. Так постепенно у нас набралось 17 кошек-дворняжек, и мы сделали с ними чудесный номер.
Когда за восемь месяцев бандиты перестреляли друг друга, я вернулся в Москву.
Через несколько лет банкиры начали душить. Принесли денег целый мешок - Юрий Дмитриевич, давайте подписывайте договор, сдавайте нам помещение в аренду. Театр-то был частный. Я понял: надо что-то делать, а то опять захотят кокнуть. А тут льготы на электричество отменили, аренду подняли. Театр же сохранить очень хотелось, чтобы внуки и правнуки 100-летие нашего Театра кошек в свое время отметили. И мы стали государственным театром.
- Вы в прекрасной форме. Что дает вам энергию?
- Природа. Живем с женой хоть и в Москве, но в живописном районе Троице-Лыково, в собственном доме на восьми сотках земли. Там я выращиваю помидоры и огурцы. Сюда меня случайно привел Александр Солженицын, у него по соседству строился коттеджный поселок - он мне его по дружбе и посоветовал.
Ну и, конечно, энергию мне дает работа. Если ее не будет, на следующий день умру. Сцена молодит, энергия зрительская. Вон Иосиф Кобзон, с которым мы приятельствовали, больной раком, 20 лет держался - уникальная личность. Он на моих глазах сколько раз падал без сознания, его скорая увозила, а на следующий день выходил на сцену и три часа пел.
