Нужно отдать должное команде Зе, что Зеленский был идеально подготовлен к этой встрече. В сети появились слухи, что у него в ухе микрофон и ему кто-то подсказывает, уж больно хорошо всё получалось. Большинство журналистов задавали неудобные вопросы и вели себя агрессивно. Зеленский вёл себя очень свободно и просто. Грамотно парировал неудобные вопросы, хоть часто ответы были размытыми, но по сути логичными. Кроме этого, Зеленский тоже был агрессивен к журналистам и ловил их на каждом неправильном слове. Видно было, что украинские журналисты к такому не привыкли. Они последние 5 лет только и делали, что подыгрывали Пете и его хунтятам.

По большому счёту, ничего нового для нас не прозвучало, кроме некоторых важных месседжей от Зели, о которых я писал ранее. Исходя из сказанного, Зеленский планирует внести изменения в Минский протокол, о чём сегодня заявил Лавров. Изменения будут касаться следующих положений:

1.Ввод миротворческого контингента, что в Минском протоколе не предусмотрено;

2.Изменение пункта Минского протокола о предоставлении Донбассу особого статуса/автономии;

3.Включение в формат Минского протокола вопроса о возвращении Крыма;

4.Изменение пункта Минского протокола о предоставлении амнистии всем сторонам-участникам конфликта.

Другими словами, Зеленский откажется выполнять Минский протокол

и будет предлагать свою формулу решения конфликта. Кроме того, мало кто обратил внимание, что Зеленский упомянул Приднестровье: «Сейчас у нас на Донбассе реально Приднестровье. Одно отличие от них - у нас стреляют. Я не хотел бы этого варианта, но экс-власть уже это сделала. Я не хочу дальнейшего замораживания конфликта, как в ПМР и Абхазии. Я хочу разрешить эту проблему», - сказал Зеленский.

Ранее я писал о том, что Зеленскому-Коломойскому необходим мир и

очень быстро, чтобы реализовать свои проекты и успеть заработать денег. Минский протокол изначально имел очень сложную и долгую процедуру, ни одного этапа выполнено не было. Значит, «Минск» не подходит Зеленскому по срокам. В итоге, с одной стороны, Зеленский демонстрирует всему миру намерения выполнения «Минска», а с другой стороны, саботирует его выполнение через контролируемый «народный гнев». Это означает, что у Зеленского есть свой план «Б», которым, скорее всего, является прекращение конфликта путём его заморозки. Как последние две недели заявляют украинские политики – «отгородиться от Донбасса стеной, чтобы эта чума не распространилась по всей территории».

Даниил Безсонов

Белоруссии придется искать покупателей для образовавшихся избыточных мощностей. Сообщалось, что Латвия вроде как вновь готова брать недорогое электричество, цены на которое в Восточной Европе регулярно растут. Кроме того, в качестве рынка сбыта может появиться соседняя Украина. Атомная энергетика этой страны постепенно вырабатывает свой ресурс, возобновлять который самостоятельно нереально. Уже сейчас проблемы возникли на Хмельницкой АЭС. Киеву придется искать замещение выпадающих мощностей, а в Белоруссии это сделать проще, чем в России, по политическим мотивам.

Трудно не обратить внимание на явное сближение Украины и Белоруссии. Обе страны, совместно с Польшей, могут быть задействованы в проекте соединения Балтийского и Черного морей единым водным каналом. Президент Лукашенко недавно предложил Киеву совместно разрабатывать ракеты. Теперь и энергетическое сотрудничество.

Россия

Из позитивного, что дает нашей стране строительство БелАЭС, можно указать поддержание наукоемкого производства. Отраслевой эксперт Сергей Кондратьев поясняет:

Зарубежные заказы на АЭС позволяют поддерживать достаточно большую и наукоемкую отрасль России. Это и высокотехнологичный экспорт, и создание стабильного денежного потока на многие годы.

Также, снижение потребления газа Белоруссией, которая сейчас покупает его со скидками, позволит продавать высвободившиеся объемы в Европе по рыночной цене.

Но с точки зрения национальных интересов России, снижение энергозависимости Минска от Москвы и его сближение с Киевом, можно считать негативным последствием реализации проекта БелАЭС.

Казалось бы, всё очевидно, США отступают, наступающие турки остро нуждаются в российской поддержке и потому будут согласовывать свои действия с Москвой, следовательно, позиции России на Ближнем Востоке, и без того уже доминирующие, дополнительно укрепляются, авторитет Москвы растёт. Это всё верно. Но есть не такие очевидные, зато долгосрочные факторы, которые несомненно учитываются Трампом, и которые могут существенно повлиять на общую расстановку сил на Ближнем Востоке, причём не в нашу пользу.

До сих пор именно американское присутствие в регионе, при том, что американские интересы противоречили как турецким, так и иранским, вело к ослаблению позиций США и к усилению позиций России, опиравшейся на двух мощных союзников. В результате Россия ресурсы экономила, а США, которые кроме курдов пытались задействовать в своих интересах Саудовскую Аравию и Израиль, ресурсы расходовали с нарастающей скоростью. Эр-Рияд проиграл все военные и политические кампании, начатые им и, без американской поддержки рискует погрузиться в кризис, из которого уже не вынырнет (чего США допустить не могут). Тель-Авив не имеет достаточной свободы рук, когда за спиной сирийцев стоят российские войска, а Сирия, Турция и Иран прикрыты от израильской авиации комплексами ПВО С-300 и С-400, являющимися уже собственностью соответствующих стран.

Это значит, что если самолёты ВВС Израиля начнут падать, то конфликт у Тель-Авива будет не с Россией, а с соседями. Сокращение военных возможностей Израиля и увеличение таковых у враждебно к нему настроенных Турции, Сирии и Ирана ставит еврейское государство в самую сложную позицию со времён войны 1947-1949 года. Израиль больше не имеет ни технического, ни морального, ни организационного превосходства перед своими потенциальными противниками, располагающими кадрами, обстрелянными в ходе длительного и тяжёлого конфликта и армиями, которые почувствовали вкус побед. Утратил Тель-Авив и свой последний аргумент — господство в воздухе.

После ухода США из Сирии, как Израиль, так и Саудовская Аравия оказываются лицом к лицу с сильными противниками, серьёзно обиженными на них за проводившуюся в течение последних 10 лет политику и желающими отомстить. Единственная надежда Тель-Авива и Эр-Рияда — российское посредничество. Они уже зондировали по этому поводу почву в Москве, но оказались пока не готовы к достаточным уступкам. Тем не менее, Россия очевидно не заинтересована ни в военном разгроме ни даже (в лучшем случае) политической маргинализации Израиля и Саудовской Аравии. Российские позиции в регионе могут удерживаться без неподъёмных ресурсных затрат только в условиях сохранения баланса сил основных региональных игроков. Иранское или турецкое, или даже общее ирано-турецкое доминирование на Ближнем Востоке ведёт к росту противоречий с Москвой и их постепенной переориентации на вытеснение России из региона или её ослабление за счёт привлечение в регион других центров глобальной силы.

Но посредничество между столь разными и враждебными в отношении друг друга странами, как Израиль, Сирия, Турция, Иран и Саудовская Аравия, да ещё и с учётом восточного менталитета, тоже дело неблагодарное. Американцы сожгли свой авторитет, пытаясь продвигать на Ближнем Востоке различные мирные планы. Авторитет России в регионе сегодня как никогда высок, но на примере тех же США и СССР мы знаем, как быстро рассыпаются в песок целые Гималаи авторитета.

Собственно, вынужденно уходя из Сирии, США и рассчитывают на то, что, потеряв общего врага, бывшие союзники быстро разругаются друг с другом, в силу обострения реально существующих противоречий, и отсутствия необходимости сплачиваться против общей угрозы. До сих пор российская политика всегда была достаточно гибкой и компромиссной для того, чтобы достойно выходить из самых сложных ситуаций. Но, во-первых, это не значит, что так будет всегда, а во-вторых, Восток — дело тонкое, а Ближний Восток тоньше на порядок.

Кстати, аналогичным образом Трамп пытается поступить и на Украине. Вместо того чтобы, как демократы, упорствовать в однозначно проигранной ситуации, он пытается перебросить проблемы Киева на Евросоюз, сохраняя возможность для вмешательства в любой момент. Тем самым, если раньше украинский кризис обострял противоречия между ЕС и США, с исчезновением Вашингтона, как раздражающего фактора, он должен обострять противоречия между ЕС и Россией. А таких противоречий много. Даже по «Северному потоку — 2» у ЕС нет единой позиции.

Что же касается разрешения украинского кризиса в целом, то ЕС желал бы сохранить контроль над украинской политикой (поступившись в пользу России частью территорий Украины, но не признав законность их отторжения), при том, что содержание остатков украинской государственности (органически неспособной выживать за свой счёт) должно было бы лечь на плечи России. Понятно, что Москву такой вариант не устраивает, она согласна на ровно противоположное, чтобы существование остатков оплачивал ЕС, а доминировала в них политически Россия. Вот уже и повод для конфликта.

В общем, уходя с самых разных площадок под лозунгом «поладить с Россией» Трамп действительно снимает большую часть формальных причин для конфронтации Вашингтона и Москвы. Но зато он, убирая с этих площадок США, как элемент, против которого дружили все, создаёт условия для развала непрочных союзов, на основании органически им присущих естественных противоречий.

Получится ли у него — второй вопрос. Повторяю, что российская дипломатия в последние десятилетия показала себя достаточно искусной (на уровне классических образцов XIX века, а возможно и выше), но и вызов сейчас перед ней стоит нетривиальный. Я даже в принципе не могу сейчас определить, решаем ли заданный комплекс задач «за доской», в режиме реального ограниченного времени, при наличии многих неизвестных.

Так что наступление турок, знаменующее уход США, — безусловное свидетельство нашей стратегической победы, но до конца войны ещё далеко, а враг силён, опытен и коварен.