В 1965 году Райхельгауз стал артистом вспомогательного состава Одесского ТЮЗа. В 1966 году приехал в Ленинград и поступил на режиссёрский факультет ЛГИТМиК. И вновь, в том же году, был отчислен за профнепригодность. В 1965—1966 годах был рабочим сцены в Ленинградском БДТ им. Горького. В 1966 году поступил на факультет журналистики Ленинградского государственного университета, где смог наконец заняться режиссурой: стал руководителем студенческого театра ЛГУ.

В 1968 году Иосиф Райхельгауз покинул университет и поступил на режиссёрский факультет ГИТИСа, в мастерскую М.О. Кнебель и А.А. Попова. Одновременно работал в качестве режиссёра в студенческом театре МГУ, в 1970 году руководил концертными студенческими бригадами по обслуживанию строителей сибирских ГЭС. В 1971 году проходил режиссёрскую практику в Центральном театре Советской Армии, но спектакль «И не сказал не единого слова» по повести Г. Бёлля, не был допущен к показу. Свой преддипломный спектакль, «Мой бедный Марат» по пьесе А. Арбузова, в 1972 году поставил в родной Одессе.

До 1993 года режиссёр — неудачник Райхельгауз был широко известен в узких кругах. «Лауреатом и корифеем» стал только при Ельцине, когда звания заслуженных и народных раздавали за сожжённый при свидетелях партбилет.

Примечательно, что в сентябре 2012 года Иосиф Райхельгауз приезжал в Одессу лично передать молодому «рыгианалу» и зампреду Одесской облрады Гончаренко почётную грамоту от Союза театральных деятелей России.О психологической мотивировке поведения биологических объектов, подобных Райхельгаузу (Улицкой,Макаревичу, Зубову, Невзорову и т.д.), о причинах их патологической русофобии, о мотивах, заставляющих их принимать сторону кровавых палачей и убийц на Украине, довольно точно написал Андрей Дмитриев в своей статье:

«Коллективный Райхельгауз — это самое убедительное эстетическое высказывание людей с хорошими лицами.

В соловьевской передаче у этих людей всегда есть свой сектор, где они могут выпустить из себя смрадные неполживые газы. Этот условный «сектор Райхельгауза» похож на бестиарий, где каждой животинке отводится своя аллегорическая функция: блеять, визжать, скакать, бодаться, на худой конец — показывать павианью задницу.

Как только Иосифа и его братьев тычут хорошими лицами в доказательства, уличают во лжи — тут же срабатывает их специфическая «защитная реакция»: «Это всё — распятые мальчики. Это всё — блеф, подлог». Следующий шаг, как правило, — «сплетни в виде версий», «на базаре одна Богословская И. Г. сказала» и т. п. Есть и совсем незамысловатый инструментарий: объявить черное белым, пострадавшего — преступником; доказывать жертве, как он была неправа, попав под раздачу; людей, захвативших административное здание, называть «экскурсантами», а тех, кто это здание освободил от непрошенных гостей, — захватчиками и погромщиками…»

Как передает Depo.Одесса, палач Гончаренко на своей странице в Facebook разместил запись в котором «поблагодарил Одесского режиссера Иосифа Райхельгауза за то, что он заступился за него в российской передаче».

«В очередной раз в передаче «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым» вспоминают трагические события 2014 года в Одессе. В очередной раз моя персона не дает им покоя. Спасибо, что среди сборища пораженных путинизмом головного мозга «экспертов» нашелся один незаангажированный человек — уроженец Одессы режиссер Иосиф Райхельгауз, который не побоялся выступить в мою защиту», — написано в сообщении выродка.

И реакция Райхельгауза после эфира в программе Соловьёва на справедливое возмущение людей также весьма показательна:«..Аудитория Первого и Второго каналов – совершенно иная по сравнению с Эхом Москвы или телеканалом Дождь. Кто-то ведь должен высказываться от имени того меньшинства, которое гарантированно проиграет в Поединке у Соловьева, но все-таки будет услышанным. Иначе возникнет иллюзия полного единства мнений, что очень опасно для общества».

Да.Райхельгауз высказывается от имени «меньшинства».К счастью — именно меньшинства.Но именно на этом «меньшинстве» и лежит ответственность за всё мрачное и страшное,что происходило и происходит в истории человечества.Его принцип — ложь,подлость и предательство.Имя этого «меньшинства»,носящего наднациональный характер и не относящегося к какой-либо социальной группе, довольно коротко.Это — ГРЯЗЬ.

Подобное же всегда тянется к подобному.Один из сгустков этой смрадной протоплазмы всегда(зачастую бессознательно) встаёт на защиту другого такого же зловонного ошмётка…

И в завершение — прелюбопытнейший факт.Факт из жизни представителя желаемого быть услышанным яркого представителя вышеупомянутого «меньшинства».Актриса театра и кино Ольга Погодина рассказала в журнале «Караван истории» рассказала о «кадровой политике» «режиссёра» Иосифа Райхельгауза:

«На просмотр пришли человек пятнадцать. Райхельгауз не дал нам ничего сыграть, мужчин тут же отправил восвояси, а девушек выстроил в шеренгу. Мы стояли, словно путаны на Ленинградском шоссе. А он медленно прохаживался мимо и пристально нас рассматривал. Наконец, важно изрек: «Ты, ты и ты, — ткнув пальчиком и в мою сторону, — идите за мной».
Мы вошли в его приемную.
— Как тебя зовут? — Обратился ко мне Райхельгауз.
— Ольга Погодина.
— В мой кабинет. Вы двое подождите здесь.

Плотно закрыв дверь, Райхельгауз усадил меня на диван. Сам сел рядом, придвинулся вплотную, положил руку на мое колено.- Ну, что ты мне покажешь?
Я отодвинулась и, с трудом преодолевая брезгливость, ответила:
— Ничего.
— Тогда зачем пришла?
— Думала — поступаю в театр. Не ожидала, что попаду в бордель.
— Мой театр начинается с этого дивана, — заржал Райхельгауз. — Ну ладно, кончай ломаться, иди ко мне.»

Сегодня тут организован так называемый лагерь одного дня — это серия праздников для детей, их сиблингов и родителей. Каждый раз мероприятие посвящено какой-то одной стране: сейчас это Германия. Юным «путешественникам» выдаётся «паспорт», куда ставится «визовая печать» и приклеивается наклейка с флагом страны. Колорит поддерживает обед в баварском стиле — разве что вместо типичного для Октоберфеста напитка дети готовят фруктовый смузи. Остальные развлечения интернациональны: скрапбукинг, мастер-класс по оригами, шахматы, роспись пряников и шоу-программа с мороженым.

Очень светлые и просторные помещения, со вкусом оформленный интерьер в морском стиле — ничего общего с представлениями о медицинском учреждении. На дверях таблички: «Камбуз», «Гальюн», а вместо казённых больничных палат — «каюты» с номерами. Только в них не крошечные иллюминаторы, а огромные окна в пол — с умиротворяющим видом на багряно-золотой сад. И дети, и их мамы и папы спокойны и веселы.

Часть занятий проходит в разных каютах: пока подопечные хосписа вместе волонтёрами то играют в автобус, то кружатся под звёздным куполом, как бы спасаясь от дождя, их братья и сёстры мастерят открытки. Но на спектакль «Три медведя и Юхах» все собираются вместе и дружно хохочут в особенно смешных местах.«Мы стараемся участвовать во всех мероприятиях — и «Дома с маяком», и других хосписов, — делится мама трёхлетней Саши Екатерина Иконская. — Например, отличные праздники проходили на ВДНХ. Но добираться туда с другого конца Москвы долго и неудобно. Хорошо, что мест, куда можно приехать с ребёнком, становится всё больше».

Пока дети искренне радуются ужимкам Юхаха и медведей, родители в другой комнате слушают психолога.

«Очень важно, что мы занимаемся не только с детьми, но и со взрослыми. Темы для бесед выбираются методом опроса: что было бы интересно самим мамам и папам, — рассказывает директор по немедицинской помощи «Дома с маяком» Владимир Лучанинов. — Например, у нас пользовалась большой популярностью тема о питании неизлечимо больного ребёнка. В этот раз обсуждают языки любви: ведь проявить свою привязанность можно словом, делом, своим личным временем или прикосновениями».Родители не только узнают что-то новое на таких занятиях: они получают почти двухчасовую передышку и при этом уверены, что дети находятся под квалифицированным присмотром. Когда хоспис заработает на полную мощность, эта передышка увеличится до двух недель.

«Одна из важных задач стационара — социальная передышка для семьи. Ухаживать даже за самым любимым на свете ребёнком 24 часа в сутки семь дней в неделю очень тяжело, а у наших родителей такая жизнь длится десятилетиями. В стационаре они смогут оставить ребёнка на две недели с командой, которая уже хорошо его знает, и заняться делами — может быть, поехать куда-то или просто отдохнуть», — говорит Софья Харькова, PR-директор благотворительного фонда «Дом с маяком».

Стационар занимается помощью ребёнку и его родителям в конце жизни подопечного. «Большинство семей предпочитают, чтобы дети умирали дома. «Дом с маяком» сопровождает процесс умирания на дому. Но есть семьи, которые хотят, чтобы ребёнок умирал в стационаре. В таком случае они смогут лечь в хоспис в полном составе — с братьями, сёстрами, папой, мамой, бабушкой и крёстным, например», — говорит Софья Харькова.

По её словам, за детьми с неизлечимыми заболеваниями нужен квалифицированный уход. А в больнице, где одна медсестра на десятки пациентов, редко есть возможность научить родителей всему необходимому.

«В такой ситуации родители смогут лечь в хоспис, чтобы научиться ухаживать за ребёнком и использовать медицинские аппараты. Там же можно подобрать лечебное питание или, к примеру, терапию от судорог», — продолжает PR-директор.У 14-летней Вики, дочери Жанны Дубиевой, ДЦП, поражение ЦНС, эпилепсия и несколько других сопутствующих заболеваний. Обе стремятся побывать на разных мероприятиях фонда, но быть активной дольше трёх часов девочка не в состоянии. Жанна и Вика живут вдвоём, периодически им помогает старший сын Жанны, но ему каждый раз приходится приезжать из Московской области.

«Дом с маяком» оплачивает часть затрат на няню, которая приходит ненадолго, но зато несколько раз в неделю. Иногда эти визиты можно суммировать, и тогда няня семь-десять дней живёт в квартире с Викой, а мама девочки может куда-то уехать.

«Но всё равно отдыха не хватает. Я бы уехала на две недели, если бы потом не осталась без дополнительной помощи, поскольку лимит исчерпан. Ну и экономишь на всём, тут не до длительного отпуска», — говорит Жанна Дубиева.

Всего в Москве в паллиативной помощи нуждаются порядка четырёх тысяч детей в год. Для них работают 15 стационарных отделений — без учёта «Дома с маяком». Большинство стационаров существуют при государственных клиниках, один работает при негосударственной Центральной клинической больнице святителя Алексия, митрополита Московского (при РПЦ). В этом году учреждение получило грант на оказание паллиативной медицинской помощи. Кроме того, в городе действуют три выездные патронажные службы, которые в том числе выписывают рецепты у постели больного, обезболивают сильнодействующими препаратами на дому, делают перевязки или организуют индивидуальные посты в квартирах.