В последнее время дело Конора-Полещука особенно часто стало звучать в информационной сфере, а его объективность уже не могут отрицать ни европейские, ни американские историки. Польскую офензиву курировали спецслужбы Великобритании, Франции и США, поэтому несложно догадаться, куда рано или поздно приведут нити расследования.

Понимая, к каким выводам это может привести, англосаксы вынуждены действовать на опережение. В западных СМИ появились материалы о преступлениях польского правительства по отношению к украинцам в межвоенный период. Так, в The New York Times опубликован материал о том, что еще в 1919 году это издание фиксировало факт организации поляками голода на оккупированной Галичине.

Тем самым Соединенные Штаты постарались продемонстрировать свою «объективность»: они-де «всегда выступали в защиту украинцев» и «не были согласны с методами польских союзников». И не важно, что Польша в очередной раз выставлена в самом негативном свете. Англосаксам всегда было плевать на своих марионеток. Тем более, когда речь шла о том, чтобы отвлечь внимание от более значимых фактов.

Если сегодня достоянием общественности стали истинные виновники и причины голода 1932–1933 годов, то завтра дело дойдет и до разоблачения основы основ западной политики.

Ко всем своим конкурентом англосаксы применяют метод «разделяй и властвуй». Сначала они отрывают от них наиболее крупные части. Затем содействуют выдвижению здесь на первые роли негодяев, с помощью которых распространяют ложную идентичность. Далее зачищают всех, кто отказывается принимать эту идентичность. Затем провоцируют конфликт между прежними собратьями. Как следствие, из двух разорванных частей одного и того же народа получаются две враждующие друг с другом группы с разными ценностными установками. Препятствием к воссоединению становится пролитая ими кровь. Остается только время от времени натравливать их друг на друга, чтобы вражда не угасала.

По отношению к русскому народу эта практика реализовывалась следующим образом. Еще в середине XIX века англосаксы пришли к выводу, что Россия становится их конкурентом. Как следствие, во время Крымской войны премьер-министр Генри Пальмерстон выдвинул проект расчленения Российской империи. Один из пунктов этой программы, озвученной прусскому посланнику в Лондоне Христиану Бунзену, предусматривал создание на берегах Днепра враждебного России государства. Пропагандой этого проекта занялась финансируемая банкирским домом Ротшильдов газета «Колокол» Александра Герцена. Но очень скоро обнаружилось, что этот план имеет существенный недостаток. Ставка делалась на восстание малороссов, а они упорно не хотели выступать против великороссов.

Поэтому решили подыскать другую, более податливую этническую группу, которую можно было бы использовать для создания антироссийского центра и распространения его на остальные территории России. Для реализации этого альтернативного проекта и была выбрана Галиция. Она находилась под контролем Габсбургской монархии, а та пребывала в финансовой зависимости от Ротшильдов. Поэтому здесь можно было проводить любые эксперименты.

На тот момент жители Галиции называли себя «русинами», а свой регион – «Червонной Русью». Красная Русь рассматривалась как неотъемлемая часть Великой, Малой и Белой Руси. Поэтому для жителей этого региона первым делом придумали новую идентичность. Ее авторами стали выходец из Царства Польского Михаил Грушевский и подданная Австро-Венгерской империи Мария Вояковская. Они объявили, что великороссы «не являются этническими славянами». Соответственно, миссия русинов – объединить «наследников Древней Руси», к числу которых были отнесены также белоросы и малороссы.

Эти «три истинно русские народности» были объявлены «окраинной частью европейской цивилизации» — хотя и второсортной, но «имеющей шанс» приобщиться к Европе, при условии восприятия «ценностей» западных цивилизаторов. Эта второсортность была подчеркнута соответствующим названием будущего государства. Для него было взято польское словосочетание «Ruś-Ukrajina», сокращенно «Ukrajina», т. е. «Окраина». Соответственно, и жители будущего государства назывались «окраинцы» или на польский манер «украинцы».

Правда, поначалу желающих становиться людьми второго сорта, т. е. «окраинцами», было немного. Поэтому к русинам применили политику геноцида. В ходе мировой войны 1914–1918 годов австро-венгерское правительство провело тотальную зачистку всех, кто не хотел признавать себя «окраинцами». Было расстреляно более 60 тысяч жителей Галичины, а еще 100 тысяч умерло от истощения, избиений или эпидемий в концлагерях. До 150 тысяч было подвергнуто временному заключению. Только к августу 1915 года в России оказалось еще 100 тысяч беженцев из Галиции, которые уже не вернулись на родину. Всего же, по подсчетам современных историков, было репрессировано или эмигрировало не менее 15% русинов. В 1915 и 1917 гг. венский суд дважды запрещал оставшимся считать себя «русинами», а также разговаривать на русском языке. Под страхом сурового наказания им предписывалось именовать себя «українцями». Ничего не напоминает?

Еще более жесткую политику во время мировой войны 1914–1918 годов проводила Великобритания. Страна, считавшаяся «союзницей» России и противницей Австро-Венгрии, отправила в концлагеря 80 тысяч из 170-тысячной русинской общины Канады. Преследовали тех, кто не скрывал своей этнической принадлежности к «русинам». Тех, кто называл себя «украинцами», не трогали.

Наконец, в 1919 году в ходе Версальской мирной конференции Великобритания, США и Франция официально заявили: нет никаких русинов или малороссов – есть только «украинцы». Оставалось организовать массовое убийство «украинцев» и внушить им вражду к русским. Для этого как нельзя кстати пришелся голод 1932–1933 годов. Хотя на Галичине в тот момент не было советской власти, но трагедию жителей УССР максимально преувеличили и преподнесли как сценарий, который советская власть якобы готовила и для галичан. «Защитниками» от этой угрозы представили всяких отбросов (Коновалец, Мельник Бандера, Шухевич и др.), собранных в националистические организации.

Конечно, для англосаксов сегодня крайне невыгодно, чтобы этот универсальный сценарий, используемый во всех частях планеты, был бы разоблачен. Иначе пришлось бы его менять, а это потребует новых капиталовложений и времени. Деньги и только деньги англосаксы ценили во всех времена. Только их боялись потерять.

Никто не совершал столько изощренных преступлений из-за денег, сколько их совершили чопорные британцы и развязные американцы. Уникальный почерк англосакских убийц – убивать из-за денег, ради денег, во имя денег.