Кроме того, что я посмотрел его программу про всемирную чипизацию и Билла Гейтса, которая вызвала так много комментариев, и написал Никите Сергеевичу письмо. Абсолютно личное. Я сказал, что публиковать его не собираюсь, и высказал своё мнение по поводу этой программы.

Он мне ответил коротким письмом, и этим, мне казалось, всё это дело завершилось. Но, видимо, то мое письмо его задело так сильно, что он решил посвятить моей фигуре если не всю, то часть программы. Мне даже любопытно теперь, с чем он выйдет.

Я смотрел его «Бесогон» один раз в жизни. Теперь, значит, будет два раза. Посмотрю и, может быть, тогда опубликую своё письмо ему. Но сначала нужно понять, откуда ноги растут и почему вдруг Никита Сергеевич решил обратить на меня такое пристальное внимание.

– У вас с Никитой Михалковым ведь какой-то давний конфликт?

– Мы очень давно знакомы, хотя совсем не близко. Я даже играл с ним в теннис, когда ему было лет 14. Это было очень давно, на Николиной горе, с ним и с его старшим братом. Но я с Михалковым крайне мало общался, и потом, уже много-много лет спустя, я где-то прочитал, что он в каком-то интервью высказался, что если Познер говорит «белое», значит, он считает это «чёрным». Словом, что бы Познер ни сказал, он думает наоборот. Я по этому поводу довольно едко выступил. Положим, если я скажу, что сегодня среда, то, наверное, вы, Никита Сергеевич, должны сказать, что это суббота? Довольно странно.

Потом он у меня был в программе, и как-то действительно выяснилось, что у нас с ним абсолютно разные взгляды. При этом я всегда считал и считаю, что он просто золотыми буквами вписал свою фамилию в историю советского и русского кино. Считаю, что он сделал фильмы абсолютно выдающиеся – вы их знаете. Другое дело, что у меня такое ощущение, что каким-то образом он свой талант утерял. И это трагическая вещь. И я думаю, что это очень угнетает.

Так или иначе, у нас с ним действительно абсолютно разные ценности, разные взгляды на жизнь. Мы разные во всём, и, в общем, он меня сильно не любит. Но это, по-моему, не повод, чтобы выносить разногласия на публику. Ну что же, посмотрим, отвечать или игнорировать.

– Кажется, ваше уважение к Михалкову все-таки живо. Потому что, комментируя его «Бесогон» про чипизацию, над которым все долго хохотали, вы сказали, что не верите, будто Михалков сам верит в то, что говорит. Но любой человек имеет право сойти с ума и поверить в любую чушь!

– Ну, тут у каждого своё мнение. Я не думаю, что он с ума сошёл. Я думаю, что он преследует определенные политические цели.

– Какие?

– Самые обыкновенные. Помните, когда ему задали вопрос «А вы бы хотели быть президентом России?», он ответил: «Если народ захочет и бог поддержит, то да». То есть он себя видит человеком, который для России имеет несомненное значение. Я вообще считаю, что столь сильно выраженное стремление к власти – очень странное проявление личности. Но назвать это сумасшествием я никак не могу.

– Но мысль стать в нашей стране президентом при живом Путине сама по себе чересчур фантазийна. Реальных выборов при нем не будет. К тому же Никита Сергеевич не политик, да и возраст не позволяет…

– А почему не позволяет? Собственно говоря, Никита Сергеевич значительно моложе меня, но я, правда, не собираюсь никуда баллотироваться. И он значительно моложе 78-летнего Джо Байдена, который собирается быть президентом Соединенных Штатов. А Рональд Рейган был ещё старше. И ничего. Так что возраст тут ни при чем. Хотя, конечно, вряд ли Никита Михалков будет когда-либо баллотироваться в президенты. Но при этом у него несомненно есть определённые убеждения. И он их высказывает. Но заметьте: он приводит определённые доводы, которые лично его устраивают.

По «вопросу чипизации» он, например, не позвонил Биллу Гейтсу. А мог бы. И Герману Грефу не позвонил. А давать только определенную информацию – это абсолютно сознательная вещь. Так что это не сумасшедший человек. Совсем нет. И вы напрасно думаете, что его заявления о чипизации прямо всех позабавила и развеселила. Я думаю, что очень многие в России в это дело поверили. Я не говорю об интеллектуальной верхушке, а говорю про обыкновенных людей, живущих совершенно другой жизнью. Я совершенно не сомневаюсь, что очень многие поверили.

И недаром сейчас столько вокруг теорий о всемирном заговоре, о попытках чипировать людей, чтобы потом их контролировать, — и вот это вот всё. Это же не на пустом месте. Многие в это верят, и вы напрасно думаете, что это такая безобидная штука.

А по поводу президентства… Заметьте, кстати говоря, что в своё время Михалков и президент очень много общались. Но это прекратилось. И я думаю, что это тоже играет определенную роль, потому что одно время ему, вероятно, казалось, что он очень, так сказать, в верхах и очень востребован. Потом оказалось, что нет. И я думаю, что это его сильно задело.

Но вы знаете, меня так мало заботит вопрос о том, есть ли в этом смысле какие-то личные проблемы у Никиты Михалкова. Я никогда и не задумывался об этом. И думаю теперь, конечно, что если его программа выйдет слишком провоцирующей и если я ещё отвечу своим письмом, то это будет рассматриваться немножко как ссора Соловьёва с Уткиным. А я не хотел такого эффекта.

Это будет просто по Гоголю – «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». И мне будут звонить с разных, так сказать, новостных платформ: «Аа что вы думаете?» Это будет дико обсуждаться как нечто крайне важное, хотя на самом деле никакого значения это не имеет.

– Ну возможно, Никита Сергеевич все это и «срежиссировал» ради хайпа и чтобы напомнить о себе, чтобы все отвлеклись немного от коронавируса, от референдума по поправкам?

– А он, кстати, мог бы и высказаться, так сказать, в поддержку или против этих поправок. Но нет. Так что я не очень понимаю смысл его телепрограммы. И он, конечно, в обиде, что ее снимают с федерального эфира: YouTube – это всё-таки не то же самое…