Если тренировочные полеты бомбардировщиков заставят защитников Владимира Путина понервничать, то Кремль два раза подумает, прежде чем предпринять действия, которые Вашингтон хочет предотвратить, — развязывание войны или другие враждебные акции, направленные против союзников Соединенных Штатов в Черноморском бассейне. Путин должен знать, что любой удар вызовет сокрушительный ответный удар.

Давайте перечислим по порядку указанные составляющие сдерживания. Предположим, что противокорабельные ракеты большой дальности соответствуют своим характеристикам относительно радиуса действия, высокой точности, малозаметности; предположим, что они могут обходить вражеские системы обороны и наносить мощные удары с большой дистанции. По имеющимся данным, бомбардировщик B-1B может взять на борт 24 ракеты. Два таких бомбардировщика могут нанести весьма серьезный удар по враждебному флоту — особенно в том случае, если летчики неожиданно нанесут ракетный удар по кораблям на якорной стоянке. В конечном счете, стоящий у причала корабль может восприниматься как здание, и почти так же корабль, стоящий на якоре. Неподвижный объект — легкая добыча для высокоточного оружия. Пока навыки летчиков Европейского командования Военно-воздушных сил США не давали повода в них усомниться.

Но давайте еще поразмышляем. Одно дело нанести один мощный удар. Но могут ли, в случае необходимости, бомбардировщики Военно-воздушных сил США провести операцию в акватории Черного моря, если будут взлетать в Южной Дакоте или в каком-либо другом месте Северной Америки — с учетом дистанции, полетного времени и возможности встречи на маршруте движения с вражескими перехватчиками? Стратегический гуру Джозеф Уайли (J. C. Wylie) настроен скептически. Уайли считает воздушные силы кумулятивным элементом боевых действий. При подготовке проведения воздушных налетов на карте намечаются все возможные цели. Тактические операции, как правило, не требуют повторения — ни во времени, ни в пространстве. Посмотрите на любую карту объединенных бомбовых ударов против нацистской Германии, и вы увидите эффект «расплескивания краски», характерный для кумулятивных операций.

А что же можно сказать по поводу вывода Уайли? Авиация способна с течением времени нанести серьезный ущерб противнику, как это было сделано в ходе налетов на объекты немецкой промышленности и на наземные силы. Это было сделано за счет ослабления сил противника с помощью постепенных атак, каждая из которых не имеет решающего значения, но, взятые вместе и проведенные безжалостно против правильно отобранных объектов, они дают потрясающий стратегический эффект. Такая смелая операция, как выполненный в прошлом месяце полет бомбардировщиков B-1B, не может решить исход конфликта за полдня, если только одно формирование боевых самолетов не нанесёт очень серьезный ущерб, — достаточный для того, чтобы вывести врага из строя или убедить его руководство в том, что оно не сможет одержать победу за приемлемую цену. В таком случае вражеское руководство в результате подобной бешеной атаки покоряется, потому что вынуждено это сделать или решает так сделать.

Сброс бомбардировщиками B-29 атомных бомб на Хиросиму и Нагасаки в 1945 году приближается к подобного рода идеалу, имеющему исключительно важное значение. Но можно ли один залп противокорабельных ракет большой дальности сопоставить с огневой мощью оружия судного дня?

Трудно сказать, и есть основание для сомнений. В любом случае ясно одно. Вылет с удаленных аэродромов рассеивает ударную силу боевой авиации во времени, поскольку сначала самолеты поднимаются в воздух, затем наносят бомбовый или ракетный удар, после чего возвращаются домой. Другими словами, рассеивание во времени ослабляет боевую мощь в зоне проведения операции в каждый конкретный момент. Судя по всему, в таком случае командование военно-воздушных сил США предусматривает проведение операций, которые сконцентрированы в пространстве для нанесения мощных ударов по отдельным целям. Но могут ли они повторить сконцентрированные удары против отдельных объектов? Это вопрос, ответ на который должны дать специалисты по тактике.

Медленные, по капле, военные действия обладают меньшим физическим и психологическим воздействием, чем мощный огневой вал.

Второй вопрос — решимость. Решимость связана с восприятием возможностей. Высокопоставленные командиры и их политические советники с большим желанием применяют то оружие, которое, по их мнению, имеет лучшие шансы на достижение желаемого результата, чем то, которое может оказаться неэффективным. Честная оценка комбинации бомбардировщиков B-1B и противокорабельных ракет большой дальности вкупе с военными играми и другими средствами испытания оборудования, а также тактика и стратегия, — все это имеет решающее значение для формирования уверенности у принимающих решения политиков, определяющих то, какие операции должны провести Военно-воздушные силы США и связанные с ними совместные формирования.

По всей вероятности, совместные операции с участием союзников, в которых примут участие не только базирующиеся на территории Соединенных Штатов бомбардировщики, но также военно-воздушные и военно-морские силы, находящиеся вблизи театра боевых действий, вызовут больше уверенности и укрепит силу воли тех, кто отдает приказы. Если использовать термины Уайли, в ходе подобных операций должны наноситься многократные и концентрированные удары с воздуха, сокращая паузы между ними. Объединенные силы должны приближаться к тому идеалу, который предусматривает концентрацию усилий в пространстве и времени для достижения максимального стратегического преимущества.

Имеющиеся возможности и готовность их использовать являются составными частями силы. Если усиливать каждое из них, то происходит проецирование имиджа неустрашимой силы.

И, наконец, степень уверенности. Враждебные лидеры, а не вы, решают вопрос о том, внушает ли доверие проецируемый вами имидж сдерживания. Для сдерживания, даже для самого силового, решительно настроенные военные должны убедить противников в том, что обладают достаточной силой и достаточной решимостью. Другими словами, они должны убедить противника в том, что способны реализовать меры сдерживания и сделают это. Если Москва считает, что Черноморский флот может перенести американскую воздушную атаку — особенно атаку с короткими интервалами или разовую атаку в духе проведенных в прошлом месяце учений, — то тогда сдерживание может не подействовать на руководство этой страны.

Это реальная возможность. Российские лидеры считают, что Черное море является их «ближнем зарубежьем», они считают его «своим полем». И вооруженные силы России обладают значительными преимуществами в этом регионе. Самолеты наземного базирования и ракеты представляют угрозу для приближающихся союзнических самолетов и надводных сил, и таких возможностей у противника немало. Россия превосходит соседей в военном отношении. Турция, тоже сосед и возможный соперник, является членом НАТО, однако она отдалилась от своих союзников и поддерживает дружеские отношения с Москвой.

Короче говоря, российское руководство должно считать стратегическое окружение на своих южных рубежах в целом благоприятным. Потребуется нечто большее, чем одиночный полет бомбардировщиков, стартующих с дальнего расстояния,- каким бы впечатляющим он ни был, — чтобы поколебать самоуверенность Москвы.

Сдерживание в большей мере требует согласованных действий, а не отдельных жестов.