— Осталась только зажигательная смесь! — крикнул я Вовке и передал ему снаряд.

Вовка размахнулся. Дед успел только крикнуть: “Твою-ю-ю-ю-ю-ю ма-а-а-а-а-ать!!!”, но зажигалка уже полетела на склад фашистских боеприпасов. Дед остановил мотоцикл.

— Вы сами хуже фашистов, — с грустью в голосе сказал он, оглянувшись и наблюдая как из-под осколков бутылки, растекается жидкость. Затем махнул рукой и со словами: “Шоб вас месер шмит сбил, а вы без парашюта”, завёл мотоцикл.

Скоро мы приехали. Дед остановил мотоцикл, мы вылезли и пошли в магазин, местный гипермаркет, как сейчас сказали бы. Там было всё. На одной полке стояли и хлеб и галоши. Среди консервов можно было выбрать игрушку или пуговицы и только в винно-водочном отделе был идеальный порядок. Именно туда дед первым делом и отправился. Я же увидел вещь, которую обязательно захотел заиметь себе. На стене, между картин и светильников висела балалайка. Она так и манила к себе.

Когда дед подошел, я уже стоял с балалайкой. Добрая тётя продавщица дала мне её подержать.

— Дед. Купи балалайку, — попросил я его.

— И мне тоже, что-нибудь купи, — заныл Вовка.

Дед покрутил в руках инструмент и изрёк:

— Балалайкой, разве что тебя по башке лупить иногда можно, для профилактики мозгов, и польза и звук хоть какой-то будет. На что тебе балалайка? У тебя уже есть башка как барабан. Пустая и с перепонками в ушах. Домой приедем, я сыграю на нём, в отместку за бутылку с зажигательной смесью.

— А мне? — встрял Вовка. — Мне что ни будь купим.

— Обязательно. Вон тут дудку, что бы оркестр получился. Барабан с дудкой. Артисты погорелого театра.

— Я на дудке не хочу и не умею, — обиделся Вовка.

— А тебе и не надо уметь. Я тебе в жопу её вставлю, и будешь свистеть как соловей.

— Что же вы так с детьми-то разговариваете? — встряла продавщица.

— А это не дети. Это фашистские захватчики. Вам повело ещё, что все боеприпасы они по дороге сбросили. Иначе от вашего сельпо только балалайка да дудка бы осталась, — дед развернулся и пошел к выходу.

— Пойдёмте оккупанты, яйко млеко по селу собирать.

Мы огорчённые поплелись к выходу. Дед-то себе много чего накупил и довольный собой привязывал всё это к багажнику люльки.

— Стойте тут и никуда не уходите. Я сейчас до деда Митьки съезжу и заберу вас. Пойдите вон на детскую площадку поиграйте, — дед газанул и уехал.

Мы присели на ступеньки и заскучали. На площадке делать особо нечего было, а идти больше некуда. Тут на крыльцо вышла продавщица.

— Ну что приуныли? Оставил вас дед без подарков? Нате вам по мороженому, — тётенька протянула нам по эскимо. — А зачем тебе балалайка-то?

И тут не знаю, что на меня нашло:

— Да я в городе в музыкальную школу хожу. На балалайке играю. Хотел летом порепетировать, — вздохнул я.

— Бедненький, — погладила меня по голове продавщица и удалилась.

— Ты чё про школу-то наврал? — спросил Вовка, разворачивая мороженое. — Ты же не ходишь ни в какую школу.

— Да не знаю, чё то в голову вошло. Сам не знаю откуда.

В этот момент в дверях показалась продавщица с балалайкой в руке.

— Держи, — протянула она мне инструмент.

— Зачем? — пятился я.

— Ну, считай, подарок от меня.

Вовка прыснул от смеха. Я показал ему кулак и, не веря происходящему, взял балалайку. Бывают же добрые люди на свете, подумал я. Инструмент приятно лёг в руку.

— Сыграй, что ни будь, — попросила продавщица.

Ну нет, такого

подвоха от неё я не ожидал. Подарила и подарила, с чего играть то просить. Я уже мысленно вернул свои слова про “добрую” обратно.

— Давай, — подначивал Вовка. — Сыграй мою любимую. Как тебя в музыкальной школе научили. И спой бабкины частушки.

Я зло посмотрел на Вовку. Я понял, что если сейчас не сыграю, то балалайка вернётся на стену в магазин. Или надо было что-то придумать. Я подёргал струны, приложил к уху, послушал.

— Дак она не настроена! — нашелся я. — Тут хорошей музыки не получится. Надо дома настраивать. Да и ноты нужны. Я без нот пока плохо помню.

В итоге тётка от нас отстала и я мысленно — “добрая” вернул ей обратно. Вовке я показал язык и подёргал струны. Звук получился впечатляющий. Вовка тоже попросил дать ему поиграть.

— Не будешь без дела подначивать, дам поиграть. Пошли, погуляем.

Мы вышли на дорогу и побрели в сторону окраины. Деда можно было быстро не ждать. Если он поехал к деду Мите, то это надолго. Так мы добрели до карьера.

— Пошли, попрыгаем, — предложил я Вовке, и мы побежали прыгать в песок…

— Дед нас прибьет, — сделал я вывод, оглядывая Вовку и себя. После прыгания в карьере мы были как из жопы.

— Прибьёт, — согласился Вовка. — А бабка ещё раз потом.

Мы вернулись к магазину и уселись на качелях, на детской площадке. Я бренчал на балалайке, а Вовка пел частушки, когда к нам подъехал милицейский бобик.

— Вы чьи, такие чумазые? — поинтересовался улыбающийся милиционер.

— Мы погорельцы, — сказанул ни с того не с сего Вовка, что аж у меня глаза на лоб полезли.

— А родители ваши где?

— Дед пошел по селу яйца, млеко собирать, — не унимался Вовка.

Милиционеры переглянулись и нашли разумным, взять нас с собой. На всякий случай…

— Ну и откуда вы такие погорельцы? — допытывал нас главный милиционер.

Тут решил вступить уже я. Вовка итак уже успел пока мы ехали наворотить, но игра мне понравилась.

— Так мы из театра, вон у меня и балалайка с собой. Театр сгорел, и мы пошли с дедом по миру, побираться.

— А что за театр то у вас был и где он сгорел-то?

— Далеко-о-о-о, — указал я в сторону. — Мы уже год как скитаемся.
— Год? — удивился он. — А что же вам и жить негде? Родители то у вас есть?

— Так дед нас забрал от родителей и скитается с нами. Он нас на ярмарках выставляет, мы выступаем, а люди подают. Я на балалайке играю, а Вовка песни поёт жалостливые, — Вовка кивнул, соглашаясь. — Хотите он и вам споёт?

— Нет. Спасибо, — отказались они.

— Ты давай метнись по селу, сыщи того Карабаса Барабаса и привези сюда его. Надо разобраться с этими артистами погорелого театра, — главный милиционер напутствовал своего младшего товарища.

— Да-а-а-а, — протянул главный и почесал лысину. — Будем ждать вашего деда. Иначе чёрт ногу сломит. Он усадил нас на лавку и тут я понял, что идея то собственно хреновая по большому счёту. Щас приедет дед и балалайку использует по прямому назначению. Я так понял, что в музыкальных инструментах он плохо разбирается. И чтобы мне не было страшно одному, я обрадовал Вовку, что дед обязательно купит ему дудку. Такая перспектива Вовку не воодушевила…

— Где они? — в комнату влетал дед, снимая на ходу ремень. — Щас меч правосудия вас покарает! Вы у меня щас на всю жизнь инвалидами станете и будете на ярмарках милостыню просить.

— Э-э-э-э. Гражданин, погодите, — преградил ему дорогу главный.

Тут следом вошел, смеясь, тот самый милиционер, который отправился искать нашего деда.

— Да всё нормально. Это Егорыч из соседней деревни. Я знаю его. Малого-то я не видел, а старшого вот не признал. Вымахал за год. Внуки это его. Ну и артисты. Это ж надо, навыдумывать такого.

— А-а-а-а. Ну хорошо. Только вы это… C мечом правосудия потерпите до дому, — главный отступил и опять почесал лысину.

Дед сгрёб нас в охапку и попёр к выходу.

— Дядя милиционер, — жалобно крикнул я из-под охапки деда. — Можно балалайку оставить у вас?

— И дудку, давай не будем покупать? — это уже Вовка просил снисхождения у деда.
Андрей Асковд.
(Продолжение следует)

В 1236 году Ярослав уехал на княжение в Киев, который номинально продолжал считаться столицей всея Руси. С этого времени Александр стал самостоятельным новгородским князем и в первые годы занимался укреплением города. В 1239 году Ярослав женил Александра на дочери полоцкого князя Брячислава. Уже в 1240 году в Новгороде родился их первенец – Василий. Всеобщую славу Александру принесла победа, которую он одержал на берегу Невы, в устье реки Ижоры 15 июля 1240 года над шведским отрядом. Незадолго до этого немцы подступили к Пскову, а шведы, оспаривавшие у новгородцев обладание Финляндией, вошли в Неву, достигли устья Ижоры и двинулись на Новгород. Согласно легенде отрядом командовал будущий правитель Швеции Ярл Биргер. 15 июля 1240 года Александр со своей дружиной и небольшим отрядом новгородцев внезапно атаковал численно превосходивших шведов. Противник, застигнутый врасплох, понес тяжелые потери. Под покровом ночи остатки шведского войска погрузились на корабли и бежали. Победа в этом сражении не только предотвратила потерю Русью берегов Финского залива, остановив шведскую агрессию на новгородско-псковские земли, но и продемонстрировала талант и силу Александра, как военачальника. Считается, что именно за эту победу князя стали называть Невским. Между тем на Новгород надвигались и ливонские немцы. Не остановившись на завоевании Прибалтики, они попытались перенести экспансию на новгородские земли. Рыцари-крестоносцы захватили Изборск, затем – Псков. Вся западная часть новгородских владений разорялась немецкими отрядами. Первый удар Александр нанес на Копорье – опорный пункт захватчиков. Крепость, построенная здесь противником, была взята. В 1242 году Александр со своей дружиной, войском из новгородцев и отрядом во главе с братом Андреем, пришедшим на подмогу из Суздальской земли, двинулся на помощь Пскову. Освободив город, Александр направился в Ливонию. В апреле 1242 года произошла битва на границе с Ливонским Орденом, на Чудском озере, известная как «Ледовое побоище». Эта победа русских войск над рыцарями на льду Чудского озера добавила славы Александру, а его успешные военные действия надолго обеспечили безопасность западных границ Руси. В том же году немцы прислали в Новгород посольство с просьбой о мире: Орден отказывался от всех претензий на русские земли и просил об обмене пленными. Мирный договор был заключён. После Ледового побоища крестоносцы не беспокоили русские земли 11 лет. Но в 1253 году они нарушили мирный договор и подступили к Пскову, но были отбиты псковичами и подоспевшими на помощь новгородцами. Но опять же ненадолго… Александр же продолжал княжить в Новгороде, оберегая русские земли от каких-либо набегов с запада. После смерти отца, в 1247 году он вместе с братом Андреем поехал в Орду к Батыю, чтобы получить разрешение на великое княжение. Оттуда они были отправлены к великому хану в Монголию. Откуда вернулись на Русь лишь через 2 года с ярлыками на княжения. В итоге Александр был признан «старейшим» среди русских князей: он получил Киев и «Всю Русскую землю», а владимирским князем стал Андрей. Но Александр не поехал в Киев, сильно пострадавший и потерявший всякое значение после татарского разгрома 1240 года, и продолжал княжить в Новгороде. Андрей не сумел поладить с татарами, а потому недолго покняжил во Владимире: в 1252 году против него были двинуты татарские войска. Он был разбит и бежал в Швецию. Во время этих событий Александр находился в Орде и получил ярлык на великое княжение Владимирское. С этого времени и до своей смерти он был великим князем Владимирским, оставаясь великим князем Киевским. Обосновавшись во Владимире, Александр стал таким же оборонителем русской земли от татар, как ранее от шведов и немцев, но действовал иным путем: с одной стороны сдерживал бесполезные восстания своих подданных против татар, с другой – старался покорностью перед ханом доставить возможные льготы русской земле, отдавал много золота в Орду на выкуп пленных. Андрей же вскоре вернулся и сел княжить в Суздале, при посредстве брата получив прощение от хана. Также Александр предпринял шаги по закреплению за собой прав на Новгород. Ранее новгородское боярство могло приглашать к себе князей из разных русских земель, но Александр установил новый порядок: Новгород признавал своим князем того, кто занимал великокняжеский стол во Владимире. Таким образом, став великим князем Владимирским, Александр сохранил за собой и новгородское княжение. Там он оставил старшего сына Василия, но не в качестве самостоятельного князя, а как своего наместника. В 1262 году хан Золотой Орды Берке затеял войну против монгольского правителя Ирана Хулагу и стал требовать послать ему на помощь русские войска. Александр отправился в Орду, чтобы «уберечь людей от той беды», и пробыл там почти год. Видимо, миссия его удалась: сведений об участии русских войск в войнах Золотой Орды против Хулагу нет. На обратном пути на Русь осенью 1263 года великий князь разболелся. Приняв схиму под именем Алексия, Александр Невский (14) 21 ноября 1263 года скончался в Городце на Волге и был похоронен (23) 30 ноября в монастыре Рождества Богородицы во Владимире (но по традиции Русской Православной Церкви днем его памяти считается 6 декабря). В 1724 году по приказу Петра I мощи Александра Невского были торжественно перенесены в Александро-Невскую лавру в Санкт-Петербурге, где почивают и ныне в Троицкой церкви. Он канонизирован Русской православной церковью в лике благоверных при митрополите Макарии на Московском Соборе 1547 года. В 1725 году императрица Екатерина I учредила орден Александра Невского – одну из высших наград России, существовавших до 1917 года. А в 1942 году во время Великой Отечественной войны был учрежден советский орден Александра Невского (единственный советский орден, названный именем деятеля эпохи русского средневековья). Им награждались командиры, проявившие личную отвагу и обеспечившие успешные действия своих частей. Именем Александра Невского названы улицы, переулки, площади городов России. Ему посвящены православные храмы. Памятники Александру Невскому установлены в Санкт-Петербурге и Петрозаводске.