В свете вышесказанного перейду к главной теме статьи, а именно – к видеоматериалу, выложенному в интернете, в котором известная актриса Мария Шукшина, дочь выдающегося писателя, актёра и режиссёра Василия Макаровича Шукшина, вещает из цитадели церковного раскола, среднеуральского женского монастыря, который до недавнего времени окормлял схиигумен Сергий Романов, ныне указом священноначалия лишённый священнического сана и всех своих полномочий. Но бывший схиигумен, обвиняющий в предательстве Православной веры святейшего Патриарха Кирилла, Синод и епископат Русской Православной Церкви и призывающий к свержению президента Владимира Путина, продолжает незаконно удерживать монастырь и сеять чёрные семена смуты и раскола. Знала ли обо всём этом актриса Мария Васильевна Шукшина, направляясь в монастырь для поддержки расстриги Романова? – Вопрос риторический. Конечно, знала. Следовательно, она сознательно публично поддержала романовский раскол, со всеми вытекающими лично для неё каноническими последствиями: отныне до покаяния она не имеет права причащаться в канонической Русской Православной Церкви, она сама себя отлучила от этого. Очевидно, что поехала она в среднеуральский монастырь самочинно, ни с кем из серьёзных духовных лиц не посоветовавшись. И представьте себе, положа руку на сердце, что ей сказали бы по поводу её поездки и защиты расстриги Романова, будь они живы, такие старцы как архимандрит Кирилл (Павлов) или архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Полагаю, что это – тоже вопрос риторический. Мария говорит, что она сама решила поехать в монастырь и заступиться за бывшего схиигумена. Но я полагаю, что кто-то всё же на неё повлиял. Расстриге Романову для укрепления своих раскольничьих позиций сейчас явно не хватает какой-то известной и харизматичной фигуры из мирян. Учитывая, что его адепты в подавляющем большинстве – особы женского пола, Маша Шукшина как нельзя лучше подходит на роль неформального лидера женской протестной группы: она известна, талантлива, относительно молода, красива, умеет связывать слова, энергична – как говорится, всё при ней. Теперь только важно направить её энергию в нужное русло, и кто-то этим уже наверняка занимается.
     Попутно хочу обратить внимание читателей на одну характернейшую примету нашего времени: нынешняя церковная оппозиция справа на 90% состоит из женщин. Кто стоит во всяких православных протестных пикетах, участвует во всевозможных шествиях и т.п.? В основном – женщины, в возрасте примерно от 40 до 60 лет. Вообще-то, это – отдельная тема для исследования. Эти женщины относительно молоды (Маша Шукшина, например, родилась в 1967г.), великих старцев они не видели, к послушанию духовникам не склонны, многие из них развелись со своими мужчинами (та же Мария Шукшина была замужем трижды, с последним мужем жила в гражданском браке), и подсознательно мужчин, в том числе и священников, презирают. Одним словом – без руля и ветрил. В массе своей они – хорошие, искренние люди, и если их энергию направить в правильное русло, то цены им не будет. Но если они пойдут за кем-то, кто идёт не в ту сторону, то и разрушение от них может быть великое. И сегодня Маша Шукшина может, по сути, стать одним из поводырей этой женской «массы» именно не в ту сторону.
     В своей речи, выложенной в интернете, Мария Васильевна упорно называет расстригу Романова «схиигуменом Сергием», тем самым игнорируя все прещения, вынесенные этому раскольнику священноначалием РПЦ. Она делает упор на то, что бывший схиигумен – единственный человек в Церкви, который говорит правду и борется за неё, что только он говорит об опасности применения цифровых технологий, об электронном концлагере, принудительной всеобщей вакцинации, что его голос – это глас вопиющего в пустыне и т.п. Она заявляет: «Мы не слышим слово Церкви, Церковь молчит». Мария Шукшина прямо противопоставляет расстригу-раскольника и его сторонников канонической Церкви. При этом она ни разу не упомянула о том, что бывший схиигумен обвинял в предательстве Православной веры церковное руководство и призывал к свержению верховной власти в России – то есть, к революции. Умолчала она об этом совершенно сознательно, чтобы выставить расстригу Романова как невинную жертву священноначалия РПЦ. Она подчёркивает, что голос отца Сергия звучит всё громче, голос правды раздаётся только отсюда, что, мол, даже заграница подключается (какая именно заграница – она не уточняет). Красной нитью в её речи проходит мысль, что Церковь не имеет права судить отца Сергия, потому что его монастырь – единственный оплот борьбы за правду. Она свидетельствует, что в монастыре расстригой Романовым проводятся отчитки бесноватых. Для людей действительно церковных это – лишь ещё одно доказательство того, что бывший схиигумен находится в глубокой прелести. В конце своей речи она артистически-патетически восклицает: «Надеемся, что архиереи ещё пробудятся и будут с нами». Удивительная наглость! Возникает вопрос: откуда же такая наглость берётся? Чтобы ответить на него, следует обратиться к фрагменту речи Марии Васильевны, в котором она подчёркивает, что схиигумен Сергий почитает её отца, который всегда был борцом за справедливость и очень переживал, что страна разваливается. Непонятно, правда, как мог Шукшин «переживать о развале страны», если он умер в 1974 году… О каком «развале» СССР тогда могла идти речь? Но главное – она вдруг заявляет, что имеет в себе «хорошую кровь» и «хорошие гены» от Шукшина. Вот и прорвалась актёрская гордыня…
     И вот тут я хотел бы напомнить читателю одно воспоминание Василия Макаровича Шукшина (т.8, стр.85 его Собрания сочинений): «Мне вспомнилась одна встреча на Дону. Увидел я на пристани в Старочеркасске белобородого старца, и захотелось мне узнать: как он думает про Степана? Спросил. "А чего ты про него вспомнил? Разбойник он… Лихой человек. И вспоминать-то его не надо". Так сказал старик. Я оторопел: чтобы на Дону и так… Но потом, когда спокойно подумал, понял. Работала на Руси и другая сила — и сколько лет работала! — церковь. Она, расторопная, прокляла Разина еще живого и проклинала еще 250 лет ежегодно, в великий пост. Это огромная работа. И она-то, эта действительно огромная работа, прямиком наводит на мысль: как же крепка благодарная память народа, что даже такие мощные удары не смогли пошатнуть ее, не внесли и смятения в душу народную — и образ Степана Тимофеевича живет в ней — родной и понятный. Что ж, что старичок не хочет вспоминать? Значит, уж очень усердно бился лбом в поклонах — память отшибло». Если бы я не сказал читателю, что эта сентенция принадлежит перу Василия Шукшина, то читатель, наверное, подумал бы, что это сказал какой-нибудь пропагандист, коммунист, большевик, революционер. Сколько в этом шукшинском пассаже едва прикрытой неприязни, если не даже ненависти, к Церкви. А главное заключается в том, что Василий Макарович Церковь противопоставляет народу, а народ – Церкви. Шукшин, несмотря на свой выдающийся литературный дар, до конца своих дней так и остался безбожником. Его главный роман о Степане Разине "Я пришел дать вам волю" подтверждает это. Слово "воля" является синонимом слова "своеволие". А безбожное своеволие - противоположно понятию Свободы во Христе. В своеволии содержится вся суть шукшинского образа Степана Разина. Художественные фильмы его лично я никогда не любил, особенно – «Калину красную». А после сцены из этой картины, где герой Шукшина приходит к дому своей старой матери, я вообще перестал его уважать как человека. Дело в том, что его престарелую мать играла не актриса. Здесь Шукшин прибег, на мой взгляд, к недопустимому циничному приёму – взял фрагмент из какого-то документального фильма, где реальная мать-старушка, не имеющая к Шукшину никакого отношения, рассказывала о своём сыне, а сам он изображал в это время этого неизвестного сына, валяясь в слезах и соплях на камне возле избы, в которую так и не смог войти. Очень похоже, что Мария Шукшина вместе с «кровью» и «генами» своего отца усвоила ещё и его отношение к Церкви, и под православной внешностью и внешне православной риторикой предлагает нам всё тот же народный бунт, «бессмысленный и беспощадный». Возможно, что в расстриге Романове она узнаёт черты мятежного Степана Разина. Желаю Марии Васильевне быстрейшего духовного выздоровления. Пока ещё не поздно.