— Называя таким образом своего противника, можно работать на собственного потребителя, но зачем так называть врага, когда ты ведешь с ним переговоры?

— В том-то и дело, зачем называть российскими и украинскими наемниками людей, которые умирали на улицах Славянска или города Счастье. Пока с украинской стороны не признают, что речь идет о народном восстании.
Мне такое видение ситуации кажется абсурдным. Петр Порошенко должен понимать, что как президент Украины он имеет шансы залечить кровоточащую рану, а не рассчитывать, что можно просто прийти как школьный воспитатель, погрозить пальцем, после чего все устыдятся и побросают свое оружие.
Петр Порошенко

— Власти ДНР планируют продолжить консультации по мирному урегулированию не ранее 27 июня. Почему могло быть принято такое решение?

— Обе стороны используют это перемирие для консолидации сил, перевооружения, эвакуации раненых, наведения порядка в своих рядах... Прошедшие бои были очень тяжелыми и чрезвычайно интенсивными, поэтому эта недельная передышка нужна всем. Повстанцы, поверьте, воспользуются ей на сто процентов, а может быть и на все сто двадцать.

— Как Вы думаете, каковы вообще шансы сторон договориться между собой о чем-либо конструктивном во время перемирия?

— Мне совершенно очевидно, что ни о какой Украине в соответствии с пунктами, предложенными Петром Порошенко, и речи быть не может. Он предлагает предоставить только местные выборы в советы и какие-то абстрактные расширенные полномочия.
Думаю, максимум на что он может рассчитывать — это конфедеративное устройство. Если, конечно, после перемирия гражданская война не перекинется на другие регионы, а сопротивление не охватит прочие области в центральной и западной Украине.
Я, например, вполне допускаю, что восстание будет утрачивать так называемую русскую составляющую и начнет становиться украинским. Мотивы-то его, на самом деле, социальные. Просто русские восстали первыми, потому что испытывали двойной гнет —социально-экономический и культурный. Причем, даже не столько гнет, сколько бессмысленное унижение.
Сейчас пламя прошло, и если Петр Порошенко не предпримет какие-то решительные и реальные, а не абстрактные социальные реформы, если не будут пересмотрены земельные права собственности, если не произойдет люстрация крупного олигархического капитала и не будет поставлено под вопрос состояние таких людей, как Игорь Коломойский или Ринат Ахметов, да и самого Петра Порошенко, то всю страну охватит война за установление украинской народной социальной республики.
Это будет государство без олигархов, с частной собственностью, свободой предпринимательства, но с достаточно сильным общественно-политическим устройством, действующим в интересах развития общества, а не отдельных групп, захвативших какие-то крупные структуры.

— В ходе переговоров власти ДНР выступают как полноценный субъект политического диалога. Можно ли говорить, что ополченцы на юго-востоке имеют свою позицию, а не полностью отражают линию Кремля?

— Они вообще не отражают линию Кремля, а полностью придерживаются своей позиции. Игорь Стрелков и Александр Бородай находятся в неком противовесе Москве, как и многие другие ополченцы. Они совсем не мыслят себя продолжателями какого-то кремлевского проекта. Наверно, есть и другие люди. Может быть, их даже немало.
Есть политический лозунг: «Винтовка рождает власть». Героизм, мужество и жертвенность в их сопротивлении дали этим людям право вести переговоры. Бойцы юго-востока сражались, и с оружием в руках они добыли себе право быть субъектом политического процесса. Поверьте, это гораздо более весомо, чем право олигархов, которые с помощь криминальных структур обворовывали народ или бюрократов, которые подсиживали друг друга.
В целом власти ДНР — это очень большая сила и крайне серьезный субъект политического пространства. Кому такой порядок не нравится, пусть к ним придут и попробуют это оспорить. Пока у целого украинского государства это сделать не получается.
Леонид Кучма

— Тем не менее ополченцы продолжают сильно зависеть от России...

— Ну они, естественно, зависят от тыла и союзников. Так же как и национальное сопротивление ирландцев всегда зависело от Соединенных Штатов Америки. Если бы США морально их не поддерживали, то ирландская республиканская армия и Шинн Фейн [общее название для ряда ирландских политических организаций — прим. «Собеседник.ру»] так долго бы не боролись.
И мы знаем в мире массу подобных примеров. Мне кажется, что это нормально, когда Россия, по крайней мере, морально, поддерживает украинское национальное сопротивление.

— О чем может говорить тот факт, что в переговорах Киева и ДНР участвует и такая фигура как Виктор Медведчук?

— Виктор Медведчук для России — это суперзнакомый и приемлемый человек. Он всегда был честнейшим союзником Кремля и членом «семьи» Леонида Кучмы. Сейчас внутри Украины он выступил с открытых пророссийских позиций. Его участие — это попытка легализовать фактор народного сопротивления, вводя его в законные рамки, приемлемые для Кремля.
Дело в том, что, как говорил Лев Толстой, «дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой». Мы знаем из истории, что попытки выдвинуть некую консервативную фигуру, которая соберет на себя всю энергию народного протеста, бывали успешными в разных странах.
Может быть, и здесь Медведчук будет успешным и сможет все это аккумулировать на себя. Но, может быть, и нет. Здесь, как говорится, пятьдесят на пятьдесят. При этом Виктор Медведчук — это точка компромисса между Москвой и Киевом.

— Вы упомянули имя Леонида Кучмы, который также задействован в этом процессе. Для чего он принимает участие в переговорах и что может им дать?

— Леонид Кучма, как и Леонид Кравчук — очень уважаемые люди и в Украине, и в России. Кроме того, Кучма является одним из богатейших людей страны, а также одним из тех, кто создавал современную Украину. Для России он тоже суперприемлемый человек.
Ведь Москва не с каждым украинским политиком сядет за стол. Мы видим на переговорах, например, Нестора Шуфрича, а также и других совершенно разных людей, к которым в России относятся неплохо. Правда меня несколько настораживает присутствие Шуфрича с той точки зрения, что есть информация о его новом сближении с Юлией Тимошенко. Но Нестор всегда был человеком сильным и смелым с внятной и четкой позицией.
Кремль

— А Россия сейчас заинтересована в том, чтобы ополченцы юго-востока и киевская власть договорились друг с другом?

— Кремль, безусловно, в этом заинтересован, но не любой ценой. Москва сейчас имеет очень сильные позиции, поскольку Петру Порошенко надо непременно договориться, и он может в этом компромиссе идти достаточно далеко.
Есть условия, при которых Россия готова прийти к соглашению с Украиной и способствовать примирению сил в стране, — это абсолютная гарантия внеблокового статуса государства, роспуск всех наемнических формирований вроде «Правого сектора», «Национальной гвардии» и частной армии Игоря Коломойского, а также стопроцентные гарантии русскоязычному населению востока. Так, венгры всегда позаботятся о своих, а румыны о своих. Вот и мы должны это делать.
На Украине есть национальные компактно проживающие группы, которые подвергались давлению. Допустим, Венгрия в отличие от России давно выдала всем венграм свои паспорта, открыла венгерские школы в Закарпатье и всячески содействует развитию своей культуры.
Так, в Ужгороде стоит памятник Шандору Петефи [национальный поэт Венгрии — прим. «Собеседнк.ру»], который, кстати, украинские националисты пытались снести, но им не позволили. А вот Россия никогда не занималась Украиной. В последние месяцы мы просто видели шумовую имитацию, а на самом деле нашей стране всегда было плевать.
Правда есть надежда, что сейчас это изменится.