В последующие годы казалось возможным, что дать необходимую встряску системе мог бы приход к власти Берни Сандерса или Дональда Трампа. Возвращаясь к вопросу о политическом гниении на этих страницах во время президентской кампании 2016 года, Фукуяма был воодушевлен тем, что «избиратели по обе стороны политического спектра восстали против того, что они считают коррумпированным, эгоистическим истеблишментом, обращаясь к радикальным аутсайдерам в надежде на столь нужное очищение». Аналитик также предупреждал, что те «средства, которые навязывают крестоносцы-популисты, почти полностью бесполезны, и если ими воспользоваться, они подавят экономический рост, усугубят проблемы и сделают ситуацию скорее хуже, чем лучше».

Однако граждане США — или, по крайней мере, достаточное их количество, чтобы обеспечить Трампу победу на выборах — посчитали эти средства тем, что может помочь стране. И ситуация действительно ухудшилась. Процесс обострения продолжается с поразительной скоростью и в масштабах, которые тогда трудно было предвидеть, достигнув кульминации в таких событиях, как нападение погромщиков на Капитолий 6 января — акт восстания, поощряемый президентом Соединенных Штатов.

Между тем основополагающие условия, которые привели к этому кризису, остаются неизменными. Правительство США по-прежнему находится в плену влиятельных элитных групп, которые используют свое высокое положение в собственных интересах и подрывают легитимность американской власти в целом. Кроме того, система по-прежнему слишком закоснелая, чтобы ее можно было реформировать. Однако эти условия изменились неожиданным образом. Из-за двух новых явлений ситуация чрезмерно усугубилась: новые коммуникационные технологии способствовали исчезновению общей фактологической основы для демократического обсуждения, а то, что когда-то было политическими различиями между «синими» и «красными» фракциями, превратилось в разногласия по поводу культурной идентичности.

Непреодолимые противоречия

Теоретически захват власти в США элитами мог бы стать источником единства, поскольку такое развитие событий вызывает неприятие обеих сторон политического раскола. К сожалению, представители и той, и другой стороны по-разному видят цели своего неприятия. Для людей левых элита, о которой идет речь, — это корпорации и капиталистические заинтересованные группы, то есть компании, работающие в области добычи ископаемого топлива, банки с Уолл-стрит, миллиардеры из различных хедж-фондов и республиканские мегадоноры, которые благодаря своим лоббистам и деньгам оказываются прочно ограждены от любых попыток широких демократических слоев привлечь их к ответственности.

Для правых же порочную элиту составляют влиятельные силы в Голливуде, ведущие средства массовой информации, университеты и крупные корпорации, которые исповедуют «прогрессивную» светскую идеологию, противоречащую тому, что консервативные американцы считают традиционными или христианскими ценностями.

Даже в тех областях, где можно было бы ожидать схождения этих двух точек зрения, например в вопросе всё большего могущества гигантских технологических компаний, опасения обеих сторон несовместимы. Если демократическая Америка обвиняет Twitter и Facebook в продвижении теорий заговора и трампистской пропаганды, то Америка республиканская считает эти же компании безнадежно настроенными против консерваторов.

Закостенелость государственной системы США становится всё более очевидной и проблематичной, но в ней также есть свои достоинства. В целом конституционная система сдержек и противовесов сработала: несмотря на неустанные попытки Трампа ослабить институциональные основы страны, суды, бюрократия и местные чиновники не позволили ему пойти на самые вопиющие шаги. Самым ярким примером этого была попытка Трампа отменить результаты президентских выборов 2020 года.

Судебная система — часто в виде судей, назначаемых Трампом, — отказывалась мириться с десятками бессмысленных исков, с которыми выступала сторона Трампа. И республиканские официальные лица, такие как секретарь Джорджии Брэд Раффенспергер и другие, наблюдающие за выборами в штате, героически выступили против президента, который оказал на них давление, чтобы они незаконно отменили историческую по масштабам потерю некогда республиканского региона.

Тем не менее из-за тех же сдержек, которые ограничивали Трампа, будут ограничены также любые будущие усилия по преодолению с помощью реформ фундаментальных сбоев системы. Одним из наиболее важных институциональных недостатков является решающее преимущество, которым обладают республиканцы благодаря Коллегии выборщиков и составу Сената. Благодаря ему они могут удерживать власть, несмотря на меньшее количество голосов избирателей как на общегосударственном уровне, так и на уровне отдельных штатов. Изменения в Конституции США, такие как упразднение Коллегии выборщиков, просто не обсуждаются, учитывая невероятно высокую планку для принятия и ратификации поправок.

Благодаря огромному большинству демократов в Сенате у республиканцев больше нет права вето по обычным вопросам, таким как назначения в кабинет министров, но более крупные реформы, такие как статус штата для округа Колумбия или новый закон об избирательных правах, который бы противостоял усилиям республиканцев по лишению избирательных прав определенных слоев населения, столкнутся с препятствиями, которые будут чинить республиканцы-обструкционисты.

Избранному президенту Джо Байдену понадобится удача и навыки, чтобы протолкнуть даже относительно не амбициозные законы, такие как новый пакет экономического стимулирования и расходы на инфраструктуру. Трансформационные структурные изменения, предусмотренные в пакете реформ, который недавно предложили демократы в палате представителей, по большей части останутся недосягаемыми.

От партии к секте

В своей статье 2016 года Фукуяма отмечал, что суть фундаментального сбоя американской политики заключается в том, что государственные институты сдержек и противовесов начинают сталкиваться с политической поляризацией, создавая застой и постоянную межпартийную борьбу. С тех пор эта поляризация стала намного глубже и опаснее. Одним из факторов стало развитие технологий, которое подорвало способность существующих институтов, таких как ведущие СМИ или само правительство, формировать то, во что верит население.

Согласно недавнему опросу Quinnipiac, сегодня 77% республиканцев считают, что на выборах 2020 года имели место серьезные фальсификации. Были разговоры о росте авторитарных тенденций справа, что, безусловно, верно в отношении Трампа и многих его сторонников. Но есть десятки миллионов людей, которые голосовали за него и продолжают поддерживать его не потому, что им не нравится идея демократии, а потому, что, по их мнению, они защищают демократию от Демократической партии, которая украла президентские выборы.

Решение этой технологической проблемы станет одной из важнейших задач ближайшего периода. Twitter и Facebook поступили правильно, заблокировав страницы Трампа после нападения 6 января на Капитолий. Это решение можно было оправдать как краткосрочную реакцию на чрезвычайную ситуацию в стране. Подстрекать к насилию — это не одно и то же, что пользоваться защищенной свободой слова.

Однако в долгосрочной перспективе частные компании не могут принимать самостоятельно такие решения, имеющие столь далеко идущие последствия для общества. Действительно, было огромной ошибкой вообще позволять этим платформам получить столь значимое влияние. По мнению Фукуямы и его коллег, выходом из подобной ситуации может стать продвижение конкурентоспособных компаний «промежуточного программного обеспечения», которым платформы будут передавать задачу модерации контента на аутсорсинг, тем самым снижая влиятельность платформ и предоставляя пользователям гораздо больший контроль над информацией, с которой они сталкиваются. Такой подход не решит проблему распространения теорий заговора, но благодаря ему можно значительно сократить потенциал этих площадок по продвижению маргинальных точек зрения и по затыканию ртов тем, кто попадает в немилость.

Второе событие, неизмеримо усугубившее поляризацию страны, — это переход от споров по политическим вопросам к борьбе за идентичность. В 1990-е годы, когда поляризация только начинала разгораться, две Америки расходились во мнениях по таким вопросам, как налоговые ставки, медицинское страхование, аборты, оружие и использование военной силы за рубежом. Эти проблемы никуда не делись, но были вытеснены вопросами идентичности и принадлежности к фиксированным группам, определяемым расой, этнической принадлежностью, полом и другими широкими социальными маркерами. Политические партии уступили место политическим «племенам», или трайбам.

Распространение трайбализма было наиболее заметено в Республиканской партии. Трампу легко удалось заставить партию и ее избирателей отказаться от основополагающих принципов, таких как вера в свободную торговлю, поддержку глобальной демократии и враждебность к диктатурам. По мере того как собственные неврозы и эгоцентризм Трампа углублялись, партия становилась всё более вождистской. За время президентства Трампа показателем принадлежности к Республиканской партии стала степень верности главе Белого дома: если кто-то хоть немного отклонился от этой линии, критикуя всё, что он сказал или сделал, такого человека ждало изгнание. Это привело к тому, что партия отказалась представить платформу на республиканском национальном съезде 2020 года, решив вместо этого просто подтвердить, что она поддержит всё, что захочет Трамп. Вот почему ношение масок и простой акт серьезного отношения к пандемии COVID-19 стали острыми проблемами межпартийной борьбы.

Всё это основано на резком географическом и демографическом социальном разрыве, возникшем после 2016 года. Как показал политолог Джонатан Родден, самым большим коррелятом настроений сторонников и противников Трампа является плотность населения. Страна разделена на «синие» — демократические — города и пригороды и «красные» — республиканские — окраины и сельские районы, что отражает огромный культурный раскол в сфере ценностей — раскол, который повторяется во многих странах, помимо США.

Но то, что происходит сейчас, нельзя полностью объяснить структурными факторами. Опрос NPR/Ipsos, проведенный прошлой осенью, показал, что почти четверть республиканцев верят в вопиющую теорию заговора QAnon, а именно, как выразились авторы опросов общественного мнения, что «группа поклоняющейся сатане представителей элиты, которая руководит педофильской сетью, пытается контролировать политику и СМИ» в США. Республиканская партия больше не является партией, основанной на идеях или политике, а является чем-то более близким к культу.

Трайбализм также присутствует слева, но в несколько менее выраженной форме. Политика идентичности зародилась слева на волне социальных движений 1960-х и 1970-х годов. Мобилизация на основе идентичности против дискриминации по признаку расы, этнической принадлежности, пола или гендерной ориентации превратилась для некоторых левых в обязательное условие принадлежности к группе и позитивного подтверждения ее уникальности. Но в целом «голубая» Америка намного пестрее своего «красного» собрата. В период президентства Байдена между фракциями в Демократической партии возникнет серьезный раскол по этим вопросам, чего никогда не случалось с республиканцами при Трампе.

Дом, разделившийся сам в себе

Куда пойдет страна после инаугурации Байдена, остается только гадать. Основной вопрос заключается в том, что произойдет внутри Республиканской партии. Трамп и его последователи серьезно ошиблись, пойдя на штурм Капитолия, и ряд республиканцев наконец публично порвали с ним. В политическом плане правление Трампа не обеспечило Республиканской партии сильных позиций: партия перешла от президентства и обеих палат Конгресса в 2017 году к ни одному из этих институтов сегодня.

Но культ личности Трампа стал доминировать в партии до такой степени, что даже этот поворот к насилию не может отпугнуть всех. Можно представить себе медленное, но неуклонное восстановление власти бывшими республиканцами, которые приспосабливаются к реальности отсутствия власти и необходимости расширения партийной коалиции для победы на будущих выборах. Кроме того, Трамп мог бы сохранить свою власть в партии, изображая себя мучеником, пожертвовавшим всем ради своей страны. С другой стороны, можно представить, как Трамп и его заядлые сторонники превращаются в террористическое подполье, используя насилие, чтобы нанести ответный удар тому, что они считают незаконной администрацией Байдена.

То, как это всё в конечном счете будет развиваться, будет иметь серьезные последствия для глобальной демократии в ближайшие годы. Трамп преподнес «авторитарным правителям», таким как президент России Владимир Путин и председатель КНР Си Цзиньпин, огромный подарок: США разделены, озабочены внутренними делами, а происходящие в них события противоречат собственным демократическим идеалам.

Одной лишь победы Байдена в президентских выборах при столь незначительном большинстве демократов в Конгрессе будет недостаточно для восстановления США своего международного авторитета: необходимо отвергнуть трампизм и делегитимизировать «корни и ветви», как это было с маккартизмом в 1950-х годах. Элиты, которые устанавливают нормативные ограждения вокруг национальных институтов, должны набраться сил и восстановить свой моральный авторитет. От того, справятся ли они с этой задачей, зависит судьба институтов США и, что более важно, американского народа.

В октябре 2019 года в Усть-Каменогорске компания URS Federal Services Inc. и Агентство по уменьшению угрозы Министерства обороны США (DTRA), участвовавшее в создании биолабораторий в Туркмении, открыли Антикризисный учебный центр Национальной гвардии Казахстана. Этот центр расположился на территории секретного Ульбинского металлургического завода (УМЗ), где находится Банк низкообогащённого урана и хранятся 90 тонн НОУ. Охранять этот объект и учат казахских национальных гвардейцев американцы. На УМЗ перерабатывается также высокообогащённый уран с реактора Национального ядерного центра в Курчатове (город в Восточно-Казахстанской области); этот проект тоже финансируют США.

Пуская корни в эту производственную среду, американцы одновременно заполняют и другие ниши.

7 января 2021 года пресс-служба посольства США в Казахстане заявила, что США, Казахстан и Узбекистан (не зря приезжал Помпео) создали Центральноазиатское инвестиционное партнёрство и призывают присоединяться к нему других «в целях продвижения регионального экономического партнерства и процветания». Для этого региона инвестиционное партнерство – достаточно редкий формат взаимодействия.

Обещают, что Американская финансовая корпорация международного развития DFC, Международный финансовый центр «Астана» и Министерство инвестиций и внешней торговли Узбекистана за пять лет привлекут не менее $1 млрд в проекты частного бизнеса. Сумма небольшая, видимо, пробная. Важные детали (например, правовые аспекты проекта) неизвестны.

Предполагается, что с учётом направления инвестиционной деятельности DFC (поддержка бедных сообществ, гендерное неравенство) приоритетными станут проекты женского предпринимательства, сельского хозяйства, туризма и инфраструктуры. Такие проекты DFC уже готово поддержать в Казахстане и Узбекистане, подтвердил директор Международной финансовой корпорации развития США Адам Бойлер, посетивший Нур-Султан. Душанбе и Бишкек в этот проект пока не приглашены; с Ашхабадом американцы работают отдельно. Политическая сторона проекта Центральноазиатского инвестиционного партнёрства очевидна. Подобные инициативы Вашингтона появляются обычно против кого-то. В данном случае, скорее всего, против Китая и ЕАЭС. Сами американцы говорят, что, помогая странам оправиться от экономических последствий «пандемии» (как без этого!), они будут поддерживать «рост и процветание» Центральной Азии через платформу C5+1 (страны Центральной Азии + США).

Точечное микрокредитование – удобный способ держать руку на пульсе региона, пока в США не утихнут гражданские неурядицы. Кроме ЕАЭС и Китая, есть ещё Афганистан. Успехи Ташкента в налаживании внутриафганского диалога не остаются не замеченными в Вашингтоне. Летом 2020 года Адам Бойлер побывал в Ташкенте, обсуждая капиталовложения в Узбекистан с заместителем премьер-министра по вопросам инвестиций и внешнеэкономических связей Сардором Умурзаковым. А напарником Бойлера во время визита в Ташкент был спецпредставитель США по вопросам примирения в Афганистане Залмай Халилзад.Затем Бойлер и Халилзад вдвоём встречались с главой МИД Узбекистана Абдулазизом Камиловым, обсуждая с ним вопросы урегулирования в Афганистане и поддерживая по видеосвязи контакт с Кабулом. В таких странах, как Афганистан, микрокредиты предстают едва ли не единственной возможностью закрепления американцами финансово-политических связей с минимальным риском, что, видимо, и предлагалось. Может, это и есть Большая игра малыми суммами?