Народное хозяйство республики уже несколько лет находилось в кризисе – старые модели экономики себя изжили, а всходы от новых (например, от IT-сектора) не покрывали всех потребностей бюджета. Для поддержания прежнего уровня жизни Белоруссии нужны были новые скидки на энергоносители, новые кредиты и новые торговые льготы, которые могла обеспечить только Россия.

У самой России лишних денег к тому моменту уже не было, что, впрочем, не отменяло ее желания помогать «братскому народу», но с одним условием: Лукашенко должен был исполнить свои обязательства по интеграции экономик двух стран, под которые выбивал кредиты прежде.

Из категорического нежелания Батьки это делать и, как следствие, терять пространство для маневра, впоследствии родился миф, что Россия планирует поглотить Белоруссию, но Лукашенко не поддается на ее шантаж и стоит на страже суверенитета республики. Миф этот активно тиражировали государственные СМИ Белоруссии, что не могло не повлиять на уровень пророссийских настроений в обществе.

Видимо, белорусы рассудили тем образом, что если прежде их президент подобного в отношении Москвы себе не позволял, а теперь позволяет – значит, Россия такое отношение заслужила.

О той поддержке, которую республика продолжала получать от РФ, Лукашенко предпочитал не распространяться. Но фигурами умолчания и мифотворчеством дело не ограничивалось. В свойственной ему манере Батька объезжал трудовые коллективы и жаловался народу на палки, которые Москва вставляет в белорусские колеса, и на ее предательство в трудную минуту.

Особенно частым был упрек в жадности. Так Лукашенко называл нежелание России обменивать дефицитные ресурсы на обещания с посылом «приходите завтра», ведь этого «завтра» ждали уже более десяти лет.

Реальные мотивы Москвы базировались на том, что времена сейчас неспокойные, а потерю такого геополитического союзника, как Белоруссия, мы не сможем себе позволить ни завтра, ни через двадцать лет, когда Лукашенко станет сугубо историческим персонажем. Максимально широкое взаимопроникновение экономик наших стран должно было стать гарантией того, что в будущем этот союзник никуда не денется, даже если очень захочет. «Нитки», с помощью которых предполагалось сшить вместе РФ и Беларусь, пришлось бы выдирать «с мясом».

Заметим, что все эти соображения и опасения появились задолго до лета 2020 года, когда вдруг выяснилось, что уровень недоверия к Лукашенко и усталости от его правления в Белоруссии гораздо выше, чем можно было себе представить.

Пиком противостояния между Лукашенко и Москвой, включавшего «молочную», «мясную», «нефтяную» и другие торговые войны, стало так называемое дело вагнеровцев. По первоначальной версии следствия, донбасские ополченцы приехали в Минск как российские наймиты – для того, чтобы свергнуть законную власть в республике.

Вскоре власть действительно попытались свергнуть, но это были совсем другие люди. Осознав всю серьезность своего положения, Батька отпустил вагнеровцев и стал экстренно восстанавливать отношения с Москвой. Там выдержали паузу, наблюдая, чья возьмет, а когда выяснилось, что вертикаль своей власти Лукашенко по-прежнему контролирует, приняли его обратно, как блудного сына, согласившись на срочную реструктуризацию кредита в 1,5 млрд долларов.

Это уже не было чистой благотворительностью. Белорусский «Майдан» привел российскую внешнюю политику к успеху в силу того, что провалился. Москва получила такого Лукашенко, который был для нее не то чтобы удобен, но хотя бы приемлем: внешне сговорчивого, якобы готового к дальнейшей интеграции, спалившего все мосты с Западом, а вместе с ними и всю «многовекторность». Столкнувшись с риском потерять власть, Батька осознал Россию как безальтернативного союзника.

Его нынешнее заявление о росте русофильских настроений в Белоруссии – своего рода отчет о проделанной работе. В новых условиях всю антироссийскую пропаганду надлежало свернуть, забыв о причитаниях про горькую долю и неразменность суверенитета. И ее действительно свернули, параллельно прекратив нахваливать Евросоюз, что в какой-то момент стало в информационном пространстве республики обычным делом.

Отчет представлен вовремя: в ближайшее время в Сочи пройдут переговоры президентов России и Белоруссии. Как утверждают источники ряда СМИ, помимо прочего Лукашенко рассчитывает получить еще один кредит в 3 млрд долларов. Контрреволюция обходится недешево.

За увеличение количество союзников в белорусском обществе с 40 до 70 процентов можно было бы заплатить и дороже, ведь это наша стратегическая задача в рамках построения союза «на века». Стоит, однако, учитывать такое свойство Лукашенко, как выстраивание информационной реальности под собственные нужны. В народе это еще называют «пусканием пыли в глаза».

Например, Батька до сих пор настаивает, что его поддерживает 80% населения страны – столько, сколько и 15 лет назад. Видимо, это все те белорусы, которые хотят союза с Россией, и еще треть от тех, кто хотел бы союза с Европой, но все равно связывает будущее Белоруссии с Лукашенко. Верится в такое с трудом.

При желании можно поверить и в это, и в то, что количество белорусов-русофилов практически удвоилось всего за год. Можно поверить даже в то, что у Лукашенко действительно есть результаты исследования, о которых он говорил, а само исследование выполнено на совесть. В хорошие новости верить легко и приятно. Но события последних 20 лет показали, что отношения с Лукашенко не могут строиться на одной только вере – нужно проверять. Чем соглашаться с выводами его социологии, лучше иметь собственную.

Действительно ли тренд на негативное восприятие России в Белоруссии сломан? Правда ли, что в плане симпатий населения мы более чем в два раза опережаем Евросоюз? Справедливо ли утверждение, что подавляющее большинство белорусских русофилов по-прежнему поддерживают Лукашенко? Или все это попытка выдать желаемое за действительное с целью сохранения личной власти?

Когда-нибудь Батька все-таки уйдет, но Белоруссия останется. И от колебания настроений в ней наше общее будущее зависит гораздо сильнее, чем от личности конкретного Лукашенко, которого можно считать хоть союзником, хоть чемоданом без ручки, хоть кровавым диктатором, но ни в коем случае не бесхитростным человеком, который не умеет врать.