— Я не просто согласен с этим, но будучи депутатом Государственной думы 1 созыва был членом Рабочей группы, которая запустила 12 законопроектов, связанных с технологией возвращения населению утраченных вкладов. Группа Гайдара была нашим основным оппонентом, а на связи с законодателями от этой ОПГ была, в частности, Белла Златкис, которая, будучи руководителем департамента ценных бумаг и финансового рынка Минфина отбивала все наши атаки. И сегодня, спустя 25−27 лет, «признание ошибок Гайдара» видятся мне как крокодиловы слезы. За четверть века умерли почти все те, чьи вклады в Сбербанке были аннулированы. За четверть века такие, как Авен, уже прожили свою жизнь комфортно и счастливо за счет миллионов ограбленных россиян. И если Авен и впрямь искренен в своем «признании ошибок», то кто ему мешает перевести свои активы в пользу тех граждан РФ, кто потерял свои вклады в «святые 90-е»?

«СП»: — Почему они сделали так, как сделали в итоге?

— Странный вопрос. Так, если главным лозунгом «демократической революции» в СССР-России был лозунг «грабь государственное!», почему могло быть как-то иначе? Отпуск цен, ваучерная приватизация, залоговые аукционы, аннулирование денежных вкладов россиян, дефолт — все это из арсенала грабительской политики прозападного ельцинского режима, лидеры которого, увы, не сидят в тюрьме, а продолжают учить россиян жизни и морализаторствуют.

«СП»: — А что бы изменилось, если бы тогда выплатили всё? Сейчас жили бы по-другому?

— По меньшей мере, у группы Гайдара-Чубайса сегодня был хотя бы один аргумент в свое оправдание — что они не живодеры, а все-таки хоть немного задумывались о судьбах десятков миллионов простых россиян. Но нет, они были живодерами изначально, такими они и останутся в истории.

«СП»: — По словам Авена, существует легенда, что все деньги, которые были на сберкнижках, были истрачены предыдущим правительством Павлова, то есть денег уже не было практически, а мизерные остатки были съедены инфляцией при Гайдаре. Так ли это? Кто в итоге виноват?

— При Павлове, конечно же, финансовая система практически пришла в негодность. Но Павлов — тот «ванька-дурак», которого выдвинули на первый план те люди, которые уже планировали приватизацию. Важно было перед отпуском цен и приватизацией схлопнуть в России денежную массу — так, чтобы на руках у населения не осталось денег. Это была плановая операция зарубежного финансового капитала, а сегодня их агентура в РФ, отмывая свой имидж в преддверии возвращения себе власти, списывает все на Павлова.

Но даже если бы за аферой 1991 года и впрямь стоял Павлов, Гайдару и его преемникам — Черномырдину и прочим — ничто не мешало восстановить справедливость и начать хотя бы формально по копейке выплачивать людям их денежные вклады.

— Скорее всего, в этом отношении Авен прав, — считает политический обозреватель газеты «2000» Дмитрий Галкин. — Правительство Павлова не сумело справиться с финансовым кризисом, вызванным резким падением цен на нефть, ростом импорта и снижением промышленного производства. Поэтому все советские республики, в том числе и Россия, оказались в крайне тяжелой финансовой ситуации, что и стало, на мой взгляд, одной из главных причин распада СССР. Но правительство Гайдара своими действиями сознательно усиливало развал финансовой системы, разгоняло инфляцию, провоцировало катастрофическое снижение уровня жизни. При этом, как мне кажется, сам Егор Гайдар плохо представлял социальные последствия подобной политики и уж точно не получал от нее никакой личной выгоды (чего нельзя сказать о некоторых министрах его правительства, внезапно ставших чрезвычайно состоятельными людьми). С одной стороны, такой экономический курс позволил быстро добить советскую экономику и расчистить пространство для возникновения новой экономической системы, которая основывалась на экспорте углеводородов и промышленного сырья. С другой, благодаря подобно экономической политике были созданы условия для быстрого обогащения, небольшой группы людей, получившей возможность наживаться на гиперинфляции и продаже за рубеж по заниженным ценам не только полезных ископаемых, но и военной техники и даже оборудования машиностроительных предприятий. В результате была заложена экономическая основа для формирования олигархического режима и криминализации российской экономики.

«СП»: — Как вообще понимать выступление Авена? Он вроде не является публичным спикером. Какой смысл ещё и историю ворошить?

— Авен, насколько я понимаю, ведет активную экономическую деятельность в Великобритании. Поэтому ему хочется выглядеть не представителем российского олигархата, принимавшим участие в разграблении страны и ставшим миллиардером благодаря тем возможностям, которые он получил, будучи министром в правительстве Гайдара, а крупным предпринимателем, которой сумел приобрести состояние полностью законными средствами.

«СП»: — Во время экономических преобразований решение не возвращать населению потерянные со вкладов деньги было ошибкой, считает Петр Авен. Их нужно было «хоть 50 лет выплачивать», в том числе имуществом и земельными наделами. Реально ли было так сделать? Почему не сделали?

— Одной из главной целью экономической политики начала 1990-х было быстрое ограбление основной массы населения, которая должна была оказаться на грани выживания, а потому смириться с тем, что обещанная справедливая приватизация обернулась переходом наиболее выгодных предприятий страны под контроль ничтожной по своей численности группы людей. Гиперинфляция, как справедливо заметил Авен, съела все сбережения российских граждан, правительство Гайдара даже не пыталось что-либо сделать для того, чтобы повысить уровень оплаты труда, поэтому промышленным рабочим платили заработную плату, недостаточную даже для физического выживания. Причем на многих предприятиях задолженность по заработной плате составляла более полугода. Поэтому рабочие были рады за бесценок продать акции своих предприятий, которые им достались в ходе приватизации. Если бы у них на руках были бы хоть какие-то средства, скорее всего, доставшиеся им акции они попытались бы сохранить.

«СП»: — Если бы сделали, как говорит Авен, как бы выглядела Россия сегодня? Что бы изменилось?

— Честно говоря, мне трудно понять, что предлагает Авен. Если бы российским гражданам сохранили бы их советские сбережения, которые они могли бы использовать для покупки акций промышленных предприятий и компаний, занимающихся добычей полезных ископаемых, то российская промышленность не попала бы под контроль группы олигархов. Акции российских компаний, оказавшиеся на руках у граждан, со временем оказались бы на финансовом рынке и были бы приобретены иностранными инвесторами, которые, конечно же, не имели возможности скупать акции непосредственно у рабочих. В таком случае нынешняя российская экономика во многом напоминала бы польскую или чешскую. Если Авен считает, что гражданам нужно было раздать какие-то расписки, по которым деньги они смогли бы получить только через 50 лет, то на формирование экономической и политической системы это не оказало бы существенного влияния. Разве что крупные банки получили бы возможность несколько повысить свою прибыль. Например, за счет скупки подобных бумаг и последующей перепродажи их государству.

«СП»: — А может ли власть сейчас как-то исправить свою «ошибку»?

— Разумеется, эту ошибку исправить уже невозможно, поскольку приватизация прошла и российская экономика контролируется теперь группой корпораций. Но гражданам следовало хотя бы раздать в счет их советских сбережений акции ведущих корпораций — как государственных, так и частных. Это, кстати говоря, стало бы действенным средством борьбы с массовой бедностью.

— Как в процессе, инициированном государством, пересмотр итогов приватизации вряд ли будет. К тому же тут возникает вопрос: как именно его проводить? Отбирать у олигархов все нажитое ими «непосильным» трудом или же провести расчеты, сколько реально стоят их компании и взыскать с них разницу между стоимостью и ценой приобретения в ходе приватизации? Какое ведомство сможет это провести, сколько времени может занять национализация? Кто должен будет управлять деприватизируемыми активами?

К сожалению, у меня пока нет оснований говорить, что подавляющее большинство государственных корпораций в России может эффективно владеть национализированными предприятиями. Это видно по их финансовым показателям и тому, сколько их заводов являются убыточными и какие из них прекратили свою деятельность.

И потом, та или иная компания юридически может быть государственной, зато порядки в ней могут быть, как в частной: с зарплатами менеджерского корпуса в разы и десятки раз превосходящими уровень доходов простых рабочих, наличием так называемой корпоративной этики и прочими интересными вещами.

Скорее возможен обратный процесс — приватизация остающихся в государственной собственности предприятий. Ничего хорошего я от него ждать не могу.

По мнению политолога, эксперта Центра ПРИСП, к.и.н. Николая Пономарева, болезненной тема приватизации по-прежнему воспринимается по двум причинам.

— Во-первых, слишком масштабным был эффект обманутых ожиданий. Декларировалось, что приватизация должна привести к появлению массового среднего класса (по западным стандартам) и позволит России вписаться в «семью» развитых экономик. Однако мы наблюдали обратный эффект: уровень жизни основной массы населения резко «просел», в то время как РФ интегрировалась в глобальную экономику в качестве одной из «мировых бензоколонок».

Во-вторых, приватизация (в контексте прочих экономических реформ) превратилась в источник прочих «бед и несчастий». Она сопровождалось массовым закрытием промышленных предприятий, что отбросило целые регионы в бездну нищеты, обрекая их жителей на безработицу, бедность и маргинализацию.

Приватизация способствовала формированию благоприятной среды для становления организованной преступности и проникновения криминала в сферу политики и экономики. Приватизация объективно стимулировала рост социально-экономической дифференциации, еще больше разделяя прежде монолитное общество. И этот перечень можно продолжать еще долго.

Проведенная в России «приватизация по-мексикански» изначально была ориентирована на деконструкцию прежней социально-экономической модели и обеспечение интересов элит. Все ее издержки были возложены на широкие слои населения.

— Получила ли Россия тот эффект, который ожидала?

— Российские элиты, безусловно, добились желаемого. Чтобы понять это, достаточно обратиться, например, к материалам разбирательства между Березовским и Абрамовичем в Высоком суде Лондона. Этот кейс наглядно подтверждает тезис о том, что имело место фактически «назначение» конкретных людей на позиции олигархов.

Истеблишмент конвертировал политическую власть в право собственности на капиталы, уничтожил социальную базу прежнего политического режима и встроился в глобальную экономику на правах младшего партнера. Ценой этого стала структурная деградация экономики, сопровождавшаяся снижением на порядок качества человеческого капитала и уровня жизни населения.

Проблема российской модели приватизации заключается даже не в ее «олигархическом» характере, а в эффективности новых собственников. В конце концов, южнокорейские чеболи построили одну из наиболее инновационных экономик мира именно в формате «кумовского капитализма». Как, впрочем, и японские дзайбацу. И в том, и в другом случае процесс перехода крупной собственности в частные руки проходил не безболезненно для общества. Но в скором времени новые хозяева «заводов, газет, пароходов» смогли окупить издержки приватизации в глазах общества. Они вывели свои страны из аграрной архаики на позиции лидеров мировой экономики. Их российские коллеги, мягко скажем, не могут этим похвастаться.

— В каком случае ее итоги могут пересмотреть?

— Существенный пересмотр итогов приватизации возможен лишь в случае смены в России политического режима с последующим изъятием у верхушки истеблишмента принадлежащих ей активов. Фактически пересмотр результатов «большой приватизации» равнозначен ликвидации политической и экономической элиты как таковой. Вне этого контекста процесс пересмотра итогов приватизации возможен лишь в локальном виде, в рамках борьбы элитных групп за конкретные экономические активы. В качестве наглядного примера можно привести судьбу «Башнефти» или «Башкирской содовой компании».