Ситуация с Парижским соглашением в чем-то напоминает судьбу Договора о сокращении наступательных вооружений СНВ-III: без участия России в обсуждении климатической повестки неизбежно повисает вопрос: «А с кем мы вообще говорим?». Ведь без Москвы, а также Пекина ни вопрос ядерного разоружения, ни климатическая повестка никак не могут считаться глобальными — это будет лишь локальный «междусобойчик» западных стран.

С другой стороны, неучастие нашей страны в таком саммите явно обрадовало бы противников России, для которых полная внешнеполитическая изоляция Москвы — самый желаемый сценарий. К счастью, здесь наши антагонисты ошиблись — Москва пошла на спокойный диалог по вопросам изменений климата и борьбы с ними. Как следствие, в итоге восторжествовала идея, которую продвигает в последние годы именно наша страна: необходимо восстановить хотя бы минимальную степень доверия между главными державами, после чего разработать правила, которые позволят избежать как мелких региональных конфликтов, так и сползания к глобальной войне — холодной или горячей.

Столь взвешенный подход определяет необходимость переговоров о «неизбежных» вопросах: климатическая повестка, ядерное разоружение, борьба с международным терроризмом, контроль над ОМП и обычными вооружениями, насущные проблемы мирового экономического развития. Но переговоров со своих позиций — без некритичного принятия навязанной кем-либо повестки.Что было сказано на саммите

Выступление Владимира Путина на климатическом саммите началось со смешного курьеза — президента России вывели на главный экран еще до окончания выступления президента Франции Эммануэля Макрона, прервав последнего.

Впрочем, несмотря на эту накладку, выступление Путина было встречено предельно благожелательно как участниками саммита, так и экспертами по климату. Все комментирующие отмечали, что российский президент осветил гораздо более широкую повестку для обсуждения, нежели была изначально предложена организаторами саммита — американцами.

В частности, российский президент подчеркнул, что на климат влияет множество факторов и что ставить во главу угла лишь узкую проблему выбросов углекислого газа, на чем изначально настаивал Вашингтон, — неправильно.

    «Следует учитывать все без исключения факторы, вызывающие глобальное потепление. К примеру, на долю метана приходится 20% антропогенных выбросов. И каждая его тонна создает парниковый эффект в 25–28 раз больший, чем тонна СО2. Если бы, скажем, в предстоящие 30 лет удалось сократить эмиссию метана в два раза, то, по мнению экспертов, глобальная температура к 2050 году снизилась бы на 0,18 градуса», — отметил Путин.

Такое заявление российского президента не оставляет от подхода США камня на камне. Действительно, в отличие от углекислого газа, метан представляет собой ценное углеводородное сырье — и процесс снижения его антропогенных выбросов может быть организован без сложной и несправедливой системы «углеродных квот и налогов», за которую сегодня критикуют США развивающиеся страны. Улавливание метана разумно организовывать за счет ценности самого сохраненного природного газа — ведь его, опять же в отличие от углекислого газа, можно вновь легко запустить в экономический оборот.

Вторым важным заявлением российского президента стали слова о поддержке атомной энергетики. Говоря о существующем энергобалансе России, Путин отметил:

    «Как результат, сейчас 45% нашего энергобаланса составляют низкоэмиссионные источники энергии, включая атомную генерацию. Уровень эмиссии парниковых газов атомными электростанциями на всем их жизненном цикле, как известно, почти нулевой».

Такой подход также практически полностью противоположен подходу стран Евросоюза и США, которые либо не имеют планов по развитию атомной энергетики, либо вовсе настаивают на полном запрете АЭС.

Это находит отражение и в новой климатической политике. В частности, в концепции водородной энергетики ЕС отдельно прописано, что водород, который будет получен с помощью энергии, произведенной на АЭС, будет иметь особую, «желтую» маркировку — отличающуюся от «зеленой», подразумевающей использование энергии солнца, ветра или ГЭС. Как следствие, атомная энергетика сознательно ставится в отдельный «загон», хотя, с точки зрения влияния на выбросы парниковых газов, атомные станции гораздо экологичнее, чем любые «зеленые» источники.Куда идут Россия, США и весь мир?

    «Хотел бы еще раз подчеркнуть, что Российская Федерация искренне заинтересована в активизации международного сотрудничества с тем, чтобы продолжить поиск действенных решений проблемы изменения климата. Как, впрочем, и всех других острых глобальных проблем», — резюмировал свое выступление Владимир Путин.

Таким образом, ясно, что наша страна готова присоединиться к глобальному климатическому урегулированию, но только на своих условиях и с учетом нашего голоса. Ровно такие же условия, что было ожидаемо, высказали и другие незападные участники саммита. Например, Китай заявил, что пока он будет только наращивать выбросы парниковых газов: Пекин стремится достигнуть пика по ним к 2030 году, а так называемой углеродной нейтральности добиться лишь к… 2060 году!

Надо сказать, что понятие «углеродной нейтральности» также получило широкое обсуждение в выступлениях на саммите. Ряд развивающихся стран вслед за Россией подвергли критике формальный подход США, заключающийся в тривиальном учете выбросов углекислого газа той или иной страной без учета иных факторов, включая обратное связывание углерода, например, лесами или болотами. Такие страны прямо поставили вопрос о механизмах стимулирования развивающихся стран в вопросах охраны природы и развития «безуглеродной» экономики.

Между прочим, этот подход был представлен не только развивающимися странами. Скажем, президент Франции подчеркнул, что в рамках борьбы с климатическими изменениями необходима полная трансформация финансовой системы, а устойчивые достижения на этом пути невозможны без применения принципа социальной справедливости. А премьер-министр Великобритании Борис Джонсон, который сегодня отвечает за проведение очередной конференции ООН по климату, заявил, что ведущие страны должны давать доступ к технологическим преимуществам всем желающим, поскольку это необходимо для защиты климата. По его словам речь должна идти не просто о красивой политкорректной картинке, а о реальной защите рабочих мест в странах, попавших в трудные экономические условия.

Словом, те, кто пытаются представить прошедший климатический саммит как «безусловный триумф» новой американской администрации, сильно ошибаются. Позиция России, Китая, стран «третьего» мира и части «диссидентов» в западных странах хотя и совпадает в главных целях с климатической декларацией США, однако отличается от нее в существенных деталях — вплоть до полной противоположности.

Как следствие, 26-я Конференция сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата, которая пройдет этой осенью в Глазго, никак не будет прогулкой по «заранее проложенной дороге made in USA»: скорее она станет еще одним непростым разговором о климате.