Антон Палыч — старый сиамский кот, точнее не совсем сиамский. Мама точно была этой породы, а вот папенька пожелал остаться неизвестным. Лицом, ну, точнее, мордой Палыч удался в мать, но ленью и незлобивостью, видимо, обязан был папаше, как и безалаберной смелой шкодливостью.

В эту старую хрущевку его притащил прежний хозяин, решивший жить самостоятельной жизнью. Самостоятельная жизнь заключалась, собственно, в том, что тот слез с шеи родительской и пересел на шею Лерину. Лера жила здесь после смерти бабушки, работала, и кормила теперь не только себя, но и Антона Палыча и его непутёвого хозяина.

По приезду в хрущевку Палыча звали по-другому, а именно Чеширом. Потом Лере почему-то показалось, что это имя ему не подходит, и она стала звать его сперва Чеховым, а потом и Антон Палычем.

Кот не возражал. «Антон Палыч» звучало уважительней и солиднее, а уважение он приветствовал.

Через какое-то время непутёвый хозяин нашёл себе другую шею, более состоятельную, но менее сговорчивую. На кота она согласна не была, и Антон Палыч остался у Леры, особо не скучая по этому непонятному человеку. Говорят же, что коты привыкают к месту, вот и он привык к тесной хрущевке, и к Лере, чего уж скрывать.

Повернулся ключ в замке. Антон Палыч поднял голову и вдруг весь вскинулся, дёрнул мордой, поймав мерзкий враждебный запах.

Соскочил с дивана, осторожно вдоль стенки боком просочился в коридор. Выглянул из-за двери. У порога, рядом с Лериными ногами толкался рыжий длиннолапый, ушастый щенок.

Собака! Палыч даже зашипел от возмущения, как раскалённая сковорода. Развернулся и рванул обратно в комнату, запрыгнул на телефонный столик и замер в позе обиженной и возмущенной.

— Ну, что ты, Антон Палыч, это Рыжик, он теперь с нами будет жить.

Кот отвернулся, давая понять Лере, насколько абсурдно это заявление. Но Лера внимания не обратила и села на диван, поглаживая прижавшегося к ее ногам щенка.

Щенок испуганно глядел чёрными глазёнками на Палыча и подёргивал, принюхиваясь, блестящим пуговичным носом.

«Ишь, прилип," - с непонятной ревностью подумал кот — «не оторвёшь!» Он слез на пол, двумя скачками преодолел расстояние до дивана, и легко запрыгнув, боднул Леру головой в бок. Лера протянула руку и погладила Палыча, как гладила всегда, как раньше, когда в доме не было ещё этого непонятного не нужного им создания.

«Может и ничего," — размышлял он ночью — «может, его не вместо меня принесли. Может, и его никчемный прежний хозяин куда-то делся.» Так Палыч думал, и уже начал дремать, когда кожей ощутил еле слышный, очень жалобный тоненький звук. Звук шёл из коридора. Палыч вздохнул, спрыгнул с продавленного кресла, но котором так любил спать, и бесшумно ступая мягкими лапами, направился к входной двери.

Лёжа на своём мягком новом матрасике, который Лера сшила нынешним вечером, щенок тихо плакал, уткнув в передние лапки маленький черный нос. Палыч заметил мокрую дорожку на худенькой мордочке.

«Ишь ты, плачет. Тоже, наверное, грустно ему. Думает, что я его выгоню, что ли?» — Размышлял кот, пристально вглядываясь в рыжий комочек. Щенок почувствовал взгляд, увидел Палыча, перестал скулить и мелко испуганно задрожал.

«Вот же, дурень!» — Кот мягко приблизился к собачьему месту, встал передними лапами на лежанку и коротко тихо мявкнул. Ну, типа, не бойся, не трону. Щенок нерешительно вильнул обрубком хвоста, потянулся мордочкой и неожиданно лизнул Палычеву лапу. Оба испуганно дёрнулись: Палыч от неожиданности, Рыжик — от страха.

«Маленький ещё, боится.» Антон Палыч решительно забрался на Рыжикову подстилку. Тот попытался удрать, но кот снова коротко и тихо мяукнул, что означало -«лежи». И Рыжик понял. Прижался к тёплому пушистому боку и вскоре задремал под размеренное кошачье мурчание.

Так утром и застала их Лера, спящих вдвоём на собачьем месте. Постояла, посмотрела с нежностью, и пошла на кухню ставить чайник. «Ничего," - подумал ей вслед проснувшийся Палыч, — «носом чую, что и у тебя всё хорошо будет. Найдётся новый хозяин. Не такой, как у нас с Рыжиком. Кчёмный!»

©Йошкин Дом