В любом случае можно говорить об определенном прогрессе, поскольку с самого начала украинского кризиса Вашингтон занимался лишь тем, что подстегивал партию войны в Киеве. Вопрос: в чем причина таких перемен? И не обернутся ли переговоры, к которым сегодня призывают из-за океана, своего рода «хасавюртовскими соглашениями»? Ведь в 1996 году тоже стремились разрешить вооруженный конфликт мирным путем. Но все закончилось Второй чеченской кампанией. — Я думаю, что в данном случае, в отличие от многих прошлых ситуаций, это не риторические игры со стороны Вашингтона, — предположил директор Центра политологических исследований Финансового университета при правительстве России Павел Салин. — Действительно, Вашингтон дал понять, что он готов (а если он готов, то и Порошенко готов) признать ополченцев в качестве стороны конфликта и вести с ними переговоры.
Но это вполне предсказуемая ситуация, с учетом нынешних раскладов. Если до середины августа у Киева была иллюзия, что он сможет решить конфликт военными способами, то сейчас, после того как ополченцы перешли в успешное контрнаступление и фактически очистили территорию Донецкой и Луганской областей, эта иллюзия улетучилась. Отсюда и заявление Порошенко о прекращении огня, и это заявление Белого дома. Причем, логично, что сначала была озвучена позиция Белого дома, а потом уже появилось заявление президента Украины. Хотелось бы надеяться, что все это, действительно, свидетельствует о начале деэскалации конфликта.

«СП»: — То есть, для Киева сегодня позорная договоренность лучше, чем позорное поражение? А не получится, как с нашими «хасавюртовскими соглашениями»? — Вряд ли ситуация повторится. Во-первых, переговоры эти будут вестись, думаю, достаточно долго. По крайней мере, до 26 октября. Сейчас Порошенко сам себя загнал в угол с этими парламентскими выборами в условиях войны. Ему невыгодно сегодня достигать каких-то договоренностей с ополченцами, потому что радикалы обвинят его в предательстве интересов страны. Соответственно, быстро достичь реальных договоренностей, устраивающих обе стороны, скорей всего, не удастся. Но сейчас ситуация такая, что украинские власти будут вынуждены принимать все или почти все условия ополчения. Если они не примут эти условия, то ополченцы просто совершат рейд по южным регионам страны через Запорожье, Херсон, Николаев — на Одессу, и Украина фактически окажется отрезанной от моря. А это может поставить окончательный крест на ее экономике. Киев это прекрасно понимает. Я не уверен, что возможна вторая какая-то война на Украине еще по той причине, что все-таки Чечню тогда так активно не поддерживали, в том числе и Европа. Им было плевать, по большому счету, что происходит на юге России. Сейчас же речь идет о восточных границах Европы. И европейцам далеко не безразлично, что здесь происходит. Им не нужен военный пожар под боком. Поэтому если все же удастся решить этот конфликт, потом они сделают все, чтобы он не повторился.
Но сейчас ситуация такая, что украинские власти будут вынуждены принимать все или почти все условия ополчения. Если они не примут эти условия, то ополченцы просто совершат рейд по южным регионам страны через Запорожье, Херсон, Николаев — на Одессу, и Украина фактически окажется отрезанной от моря. А это может поставить окончательный крест на ее экономике. Киев это прекрасно понимает. Я не уверен, что возможна вторая какая-то война на Украине еще по той причине, что все-таки Чечню тогда так активно не поддерживали, в том числе и Европа. Им было плевать, по большому счету, что происходит на юге России. Сейчас же речь идет о восточных границах Европы. И европейцам далеко не безразлично, что здесь происходит. Им не нужен военный пожар под боком. Поэтому если все же удастся решить этот конфликт, потом они сделают все, чтобы он не повторился.
Глава аналитического бюро «Alte et Centre» (Москва), политолог Андрей Епифанцев, в свою очередь, не видит ничего сенсационного в заявлении Белого дома: — С самого начала было понятно, что как только у Порошенко и у Запада в целом будет ощущение, что они смогут победить ополчение силой и жесткой рукой насадить «демократию», они будут это делать. И они это делали. Помните, как Штаты говорили, что у Порошенко есть право убивать этих людей. Что беженцы — это не беженцы, а туристы, которые к бабушкам в Ростовскую область поехали…и т.д. Поэтому реальные мирные переговоры начнутся только тогда, когда и Киев, и Запад поймут, что они победить не смогут. И когда ополченцы начнут наступать. «СП»: — Силы Новороссии уже успешно наступают… — Да, полторы-две недели назад наступил коренной перелом в боевых действиях. Что, кстати, не далее чем вчера признали сами американцы, когда один из генералов сказал, что у Киева нет перспектив победы. На самом деле перспективы Порошенко совершенно аховые. Во-первых, если он будет вести ту же политику, что и сейчас, то ему «светит» продолжение войны и выход боевых действий за территорию Донецка и Луганска. При том, что армия разбита и деморализована. Тяжелого вооружения нет. А идти в стрелковые атаки даже при численном превосходстве войска не хотят. Во-вторых, на носу зимний сезон. Полный коллапс экономики, социалки, коммунального хозяйства. И плюс ко всему этому постоянная угроза очередного Майдана. Я думаю, что через три месяца он будет завидовать судьбе Януковича, которому удалось сбежать. «СП»: — Но Запад ему, наверное, поможет? — В эти последние две недели было заметно, что, действительно, что-то происходит. Эти постоянные вояжи Порошенко и Меркель… Такое ощущение, что они просто не знают, что делать с Украиной. По крайней мере, если раньше Запад говорил, что федерализация (чего, собственно, вначале требовал Донбасс) не подходит для Украины, то сейчас г-жа Меркель считает, что федерализация — это нормально. То есть, Порошенко как бы подталкивают к мирным переговорам. Но справедливости ради нужно сказать, что Порошенко, в принципе, не отказывался от переговоров никогда. Он всегда был согласен на диалог с позиции силы. Вспомните его мирный план, который, по сути, был ультиматумом защитникам Донбасса. «СП»: — Теперь с позиции силы не получается? — Не получается. И только поэтому Порошенко сейчас хочет сделать хорошую мину при плохой игре. А Запад как бы предлагает ему вести переговоры. Хотя, на мой взгляд, для ополчения сейчас не самое удобное время вести мирные переговоры. Было бы лучше, если их наступление продлилось бы еще пару недель, и если бы они освободили всю территорию Луганской и Донецкой областей. Тогда разговаривать с Донбассом с позиции силы Киев просто не сможет.
Надеюсь, что ополченцы ответят следующим образом: «Будем готовы остановить военные действия только тогда, когда последний украинский солдат покинет территорию Новороссии». Это, в общем-то, было изначальное их требование. То есть, возможны, по сути дела, три варианта: либо украинская армия выходит по команде, оставляет свои позиции. Либо украинская армия капитулирует. Либо она не капитулирует и не выходит, и тогда ее уничтожают. Я думаю, ответ ополченцев будет таким. «СП»: — Ну, а если переговоры состоятся, о чем нужно договариваться? — Думаю, будут три позиции. Две из них полярные. Первая — это позиция ополченцев, о чем они заявили последний раз в Минске: «Мы рассчитываем только на независимость». Вторая позиция настолько же крайняя, это позиция официального Киева — никакой федерализации Донбассу, в крайнем случае, только децентрализация. Мол, разрешим выбирать самим прокурора и судью, на пять процентов меньше будем забирать налогов — и все. «СП»: — А какой третий вариант? — Реальная федерализация с действительно широкими правами, с собственной экономической политикой. Но в этом случае общая армия, общая внешняя политика, налоговая, информационная… То есть, Бандера при федерации будет и во Львове, и в Донбассе. Но это уже невозможно.
Поэтому, скорее всего, речь должна идти о конфедерации. Только на этих условиях, мне кажется, еще можно заключить соглашение об общих границах Украины. И это будет компромиссным вариантом, наверное, для всех. Грубо говоря, Новороссия, даже находясь в составе Украины, сможет вести независимую экономическую и внешнюю политику. Сможет плотнее работать и с Таможенным союзом. Или даже стать членом ТС. И тогда нельзя исключать, что появятся внутренние границы: одна часть конфедерации — та, что слева — будет членом ЕС. А эта — членом ТС. Опять же, должна быть обязательно собственная налоговая политика. Свои силы территориальной обороны — тогда будет гарантия, что завтра Ярош не придет с бандеровскими знаменами. Информационная и образовательная политика — это тоже невероятно важно. Если ополчение сейчас согласится на общую с Украиной информационную политику, то через десять-двадцать лет оно проиграет. И последний принципиальный момент — нейтральный, внеблоковый статус Украины. И даже конституционное право Донбасса выйти из состава Украины, если этот пункт будет нарушен. Вот, собственно, о чем нужно договариваться.

— Для любой войны очень важно умело управлять имеющимися ресурсами. У России их меньше, чем у противника?

— У России меньше. Во-первых, экономическое сотрудничество России с Западом организовывалось раньше и сейчас либералами, то есть людьми, которые истово считают, что государство должно служить глобальному бизнесу. Соответственно, это сотрудничество сложилось благодаря их усилиям так, что оно не выгодно для нас, и выгодно для Запада. Поэтому ограничение сотрудничества наносит нам значительно меньший ущерб, чем Западу.

Во-вторых, мы действительно имеем меньше возможностей нанесения ущерба, чем Запад, однако Запад значительно более чувствителен, чем мы к этому. Наша проблема заключается в том, что мы не можем получить какие-либо ресурсы, но за небольшим исключением мы можем получить эти ресурсы не у западных стран.

С другой стороны, Запад нуждается в нашем спросе, он балансирует на грани депрессии, как и весь мир. И ограничение спроса, даже незначительное, вполне может создать неприемлемые социально-экономические, и даже политические последствия. При этом он не может применять против нас действительно жестокие санкции, потому что подорвет свой собственный бизнес.

Например, мы абсолютно зависим от Запада по лекарствам. Но они зарабатывают на нас столько, что любой политик, который заикнется в ограничении поставок медикаментов в Россию, просто не проснется на следующий день. Мы абсолютно зависим от Запада по семенам и по племенному скоту. Но это тоже бизнес, который приносит им очень существенные доходы.

Прекращение поставок некоторых химических веществ парализует часть нашей химической промышленности, заставит нас просто остановить заводы. Но это нанесет большой ущерб и нашим партнерам на Западе. В результате реально доступные для них санкции — незначительны.

К сожалению, Россия не применяет адекватных ответов принципиально, те продовольственные санкции, которые мы ввели, бьют по периферии Евросоюза, то есть по странам, которые всем безразличны. Кого интересует Литва, Польша или Норвегия, которая вообще не член Евросоюза? Кого интересует Финляндия в Евросоюзе?

Если бы мы ввели санкции, направленные на действительно значимые для ЕС страны, то разговор был бы совершенно другим. Скажем, полное прекращение поставок легковых автомобилей из Европы в Россию и прекращение поставок хотя бы вин, не говоря о крепких напитках, но хотя бы это.

— Читатели Pravda.Ru спрашивают, способны ли мы выиграть в этой санкционной войне?

— Конечно, да. Просто нужно вести себя адекватно. Людям, которые только что привели к власти нацистов и всячески поддерживают этих нацистов и сдувают с них пылинки, не нужно читать лекции по права человека и про двойные стандарты, а нужно бить по голове. Возможности для этого у нас колоссальные.

— Какие наши сильные стороны в этой экономической войне?

— Пока еще нефть стоит относительно дорого, мы являемся источником самого дефицитного в сегодняшнем мире ресурса, зарабатываем много денег. Без этих денег Евросоюз начнет умирать очень быстро. И по-хорошему должны были еще в июне собрать большую бизнес-конференцию, пригласить туда американский и европейский бизнес с одной стороны. А с другой стороны — китайский, южнокорейский, арабский, и просто провести тщательные переговоры, обсудить, с какой скоростью страны, которые не объявили информационную и экономическую войну, смогут забирать деньги, которые сейчас зарабатывают европейцы в России у этих самых европейцев.

И тогда никаких санкций не было бы вообще. Тогда, может быть, нас бы еще и в большую восьмерку обратно бы приняли. Но поскольку мы терпим, поэтому над ним все издеваются. А это неправильно.