По сообщениям с мест, на части освобождённых территорий делаются попытки формирования полиции по российскому образцу. Результаты пока неизвестны. Думаю, что эта мера явно недостаточна.
Дело в том, что российская полиция давно работает в мирной цивилизованной стране, среди благожелательно настроенного населения и увешанных камерами наблюдения городов и весей. Именно к такой работе адаптированы её структура и инструкции.
В данном же случае мы имеем территорию напоминающую скорее те же украинские степные пространства сразу после Гражданской войны, с до конца не искоренёнными остатками махновщины, или Западную Украину после Великой Отечественной войны, охваченную бандеровской партизанщиной.
Возможно размах будет и поменьше, но это будет компенсироваться находящимися на современном уровне подготовкой, средствами связи и вооружением бандитских (а скорее даже связанных с зарубежными центрами и координируемых ими) диверсионных групп.
Стандартная структура полиции с небольшими райотделами и одинокими участковыми в такой ситуации может нормально работать в больших городах, снабжённых армейскими или гвардейскими гарнизонами. В сельской местности бандиты её просто уничтожат. Опыт всей мировой партизанщины (и хорошей, и плохой, и нашей, и не нашей) свидетельствует, что именно слабые полицейские подразделения в сельской местности и низовые органы власти становятся первоочередной целью инсургентов. Их задача блокировать власть в крупных городах, поставить под удар коммуникации между ними и заставить тратить избыточные силы на охрану путей сообщения. При этом, как показано в фильме «Адъютант его превосходительства», местный «батько Ангел» может иметь штаб-квартиру буквально в паре километров от железной дороги, поскольку на контроль сельской местности сил уже не хватает.
Подобный дырявый тыл создаёт проблемы и фронту, чьи коммуникации находятся под постоянной угрозой и который вынужден отвлекать боевые части для охраны хотя бы важнейших грузов, и политическому руководству, которое вынуждено бросать в эту чёрную дыру партизанщины силовые и материальные ресурсы, растворяющиеся в ней, как сахар в горячем чае.
Есть ли выход?
Ссылка
Ополченцы-добровольцы, где бы ни были с ними - Россия
Разумеется есть.
В конце концов, всё новое - хорошо забытое старое. После Гражданской войны анархический бандитизм в сельской местности искореняли части особого назначения (ЧОН), из которых потом выросли Внутренние войска, преобразованные затем в Росгвардию. Однако чоновские гарнизоны стояли в основном в губернских (и в некоторых, самых крупных, уездных) городах и были столь же редки, как нынешние гвардейские. В сельской местности власть опиралась на вооружённых коммунистов, комсомольцев и комбедовцев. Им терять было нечего, вопрос стоял ребром - кто будет жить на этой земле - они или постмахновские партизаны.
Аналогичным образом решался вопрос на Западной Украине. Там части МГБ и армии были более многочисленны, но всё равно не могли плотно контролировать лесистую и гористую местность. Опирались они на такие же вооружённые ячейки в сёлах, только уже сведённые в отряды «ястребков».
После Гражданской войны анархический бандитизм в сельской местности искореняли части особого назначения.
Это та же народная милиция (ополчение), организованная совсем не по российскому образцу и вообще не по образцу регулярных полицейских подразделений. Оружие получают идейно близкие люди, которых власть не может защитить от враждебной партизанщины.
В формате Западной Украины, который более развит и, соответственно, более применим в нашем случае, власть, кроме оружия, обеспечивает ещё и первичную военную организацию этих людей. В их задачу входит защита своих населённых пунктов, низовых органов власти (сельсоветы) и себя лично (как местных активистов) от бандитского произвола.
От мелкой банды они способны отбиться сами. В случае нападения крупной, их задача - продержаться до подхода гвардейских или армейских сил из ближайшего гарнизона. Отряды в соседних сёлах могут и должны оказывать друг другу поддержку. При современных средствах связи организовать подобную сеть отрядов народной милиции, которые, работая на основной работе, выполняют антипартизанские функции на общественной основе, значительно проще, чем было в 1920 или 1945 годах.
Бандиты и диверсанты тут же окажутся в безвыходном положении. Если против одного участкового, даже с помощником, отряд в пять-десять человек уже неодолимая сила, и разбившись на мелкие группы они могут сравнительно небольшими силами терроризировать огромные территории, то когда в каждом селе вооружённый отряд в 10-20 (а то и больше) человек активистов, мелкая банда против него беспомощна. А начни банды объединяться в крупные формирования (50-100 человек и больше), они тут же будут замечены и уничтожены (если не гарнизонами, стоящими в крупных городах, то авиацией и совместными силами отрядов нескольких сёл).
Ссылка
Естественно, такие формирования будут носить временный характер - до преодоления угрозы бандеровской партизанщины и установления стабильной регулярной власти.
Для их нормального функционирования необходимо также создать временную правовую основу - правила применения оружия полицией в большом городе и народной милицией в антипартизанской войне имеют друг с другом мало общего.
Проводить правильные следственные действия и писать регулярные отчёты народные милиционеры тоже не умеют и не должны. Это временный чрезвычайный орган, действующий в чрезвычайных условиях и обладающий чрезвычайными полномочиями: убили бандита, зафиксировали его данные, сфотографировали труп, отметили место захоронения, передали информацию наверх. Сегодня всё это можно сделать при помощи одного смартфона.
Только поставив под контроль глубинку, обезопасив мелкие (без единого полицейского) сёла и дороги, мы сможем установить окончательный контроль и над большими городами. В противном случае бандеровщина из сельской местности будет постоянно просачиваться внутрь, пополняя и поддерживая местное подполье, и эта борьба будет вечной. Нам же нужен не сизифов труд, а быстрое и эффективное искоренение бандеровщины на освобождённых территориях. Кстати, на умы людей такая эффективная работа действует лучше телевизора - реальность всегда доходчивее картинки, если же реальность убедительнее картинки, картинка рано или поздно уступает реальности.
