Это делало войну неизбежной. Вопрос заключался лишь в том, кто начнёт и где начнётся. Был вариант атаки Польшей Белоруссии, при поддержке Прибалтики и Украины. Был вариант атаки Киевом ДНР/ЛНР. Вариант совместной атаки Украиной и Молдавией Приднестровья присутствовал в расчётах скорее, как виртуальный. Кишинёв очень боялся начала боевых действий и принудить его можно было только подключиться к уже идущей войне, но никак не инициировать её. Был вариант «вспышки» на Кавказе, но её было сложно развернуть в крупный конфликт, в виду незаинтересованности России, Ирана и Турции в проникновении в регион крупных геополитических игроков. Москва, Тегеран и Анкара, при всех противоречиях, были заинтересованы находить общий язык, чтобы решать региональные проблемы на основе тройственного компромисса, без привлечения внешних сил.
Крупный конфликт мог начаться ударом Израиля по Ирану, но общее соотношение сил на Ближнем Востоке, после выигрыша Россией Сирийской кампании, заставило Тель-Авив быть предельно осторожным. Наконец, конфликт мог полыхнуть на индо-пакистанской, индо-китайской границе, а также из-за Тайваня.
Главной задачей США было сковать в зоне конфликта российские и китайские силы, заставить своих геополитических противников бессмысленно тратить ресурсы в бесконечной войне на истощение, а самим остаться вне зоны конфликта и стричь бонусы.
В тот момент, когда первая фаза спецоперации забуксовала, а затем перетекла во вторую, явно с прицелом на длительный военный кризис, США решили, что как минимум половина дела сделана. Оставалось только втянуть в локальную войну Китай, а затем поддерживать в обоих конфликтах температуру достаточно высокую для того, чтобы они ослабляли геополитических противников, но недостаточную для выхода кризисов из-под контроля и самопроизвольного разрастания, с угрозой перерастания в мировую ядерную войну. По украинскому кризису США даже успели сделать заявление, пообещав России новый Афганистан.
Война — очень плохое, крайне рискованное мероприятие, которого, по возможности, следует избегать, но, если уж она началась, то следует стремиться к победе, которая принесёт большие дивиденды, чем принёс бы компромиссный мирный договор на довоенных условиях.
Если в первой фазе спецоперации Россия видела своей задачей принудить Запад к компромиссному миру (соответствующие условия выставлялись украинской делегации на переговорах), то вторая ведётся именно с прицелом на достижение максимального успеха.
О факторе времени и опасности неконтролируемого разрастания кризиса из-за неадекватности американских элит я уже писал. Не буду к этому возвращаться. Сейчас остановлюсь именно на позитивных сторонах, которые Россия уже выжала и ещё может выжать из данного кризиса.
Первое, Запад (США, Великобритания и Франция) на официальном уровне вынужден был признать что ведёт против России войну на уничтожение. Сам Запад занимается экономическим, информационным, логистическим и материальным обеспечением конфликта, Украина выполняет роль инструмента горячей войны, а восточноевропейские государства ждут своей очереди послужить дровами для поддержания жара.
Это коренным образом изменило наши отношения. До начала текущей фазы кризиса задача России заключалась в том, чтобы убедить Запад в необходимости компромиссных договорённостей. Это не наивность, как думают некоторые не очень образованные, но очень горячие головы, это- правила игры. Нельзя играть в повышение ставок на опережение, если вы не хотите вопреки своей воле оказаться в состоянии мировой войны через пару недель после начала кризиса.
Опыт человечества свидетельствует о том, что выгоднее занять умеренную позицию и требовать переговоров по всеобъемлющему урегулированию, даже если вы сознаёте невозможность договориться из-за неконструктивности оппонента. Враг вынужден реагировать на ваши предложения, вы сбиваете его с заранее рассчитанного темпа развития кризиса, согласованные мероприятия рассогласовываются, союзники выпадают из резонанса. Так нельзя победить, но можно заставить противника нервничать и ошибаться, что является первым шагом на пути к вашей победе.
С началом текущей фазы кризиса Россия начала войну до победы. Лавров правильно говорит о том, что все войны завершаются мирным договором. Только вот раньше мы предлагали мирный договор без войны, а теперь наш министр иностранных дел подчёркивает, что условия мира будут зависеть от итогов войны, которую не мы, а нам объявили наши западные «друзья и партнёры». Мы перешли с более сложного (политико-дипломатического) уровня взаимоотношений с «партнёрами» на более простой (военный). Мы теряем в политической манёвренности, но приобретаем мобилизацию общества (простые задачи понятнее простым людям и не вызывают у них ненужных подозрений), а также выигрываем темп в партии.
Второе. Мы заставили как коллективный Запад, так и весь мир определиться, на чьей стороне выступает конкретная страна. При этом мы продекларировали более конструктивный подход к определению союзников, чем США. Американцы заявили: «Кто не с нами, тот против нас», а мы: «Кто не против нас, тот с нами».
В результате с нами оказалась не только большая часть мира (проще держать нейтралитет, чем перестраиваться в угоду одному из враждующих), но даже такая страна НАТО и ЕС, как Венгрия, которая вроде бы и санкции поддерживает, но и торговые связи с Россией сохраняет и даже пытается развивать.
Даже такая стана НАТО, как Турция — важнейший американский партнёр на южном фланге блока, без поддержки которого НАТО не может воевать не то, что в Чёрном море, но даже в восточной части Средиземного, пытается играть свою игру, выгадывая бонусы во взаимоотношениях с обеими сторонами конфликта. В нашей градации Анкара — союзник, в градации США — противник.
В результате, «мировое сообщество» скукожилось до евро-англо-саксонского блока + Япония и Республика Корея и стало предметом насмешек. «Цивилизованный мир» внезапно увидел свои (а не наши) экономическую и финансовую системы рушащимися, источники сырья за пределами досягаемости, значительную часть перспективных рынков закрытыми для себя.
Запад, ране медленно сползавший, начал стремительно обваливаться в депрессию хуже Великой.
Третье. Внутри России не просто полностью проявилась пятая колона. Она ещё и в почти полном составе покинула страну. Запад потерял тысячи матёрых агентов влияния. Повысился уровень консолидации российской элиты, выросло её взаимопонимание и взаимодействие с обществом.
Все эти позитивные аспекты текущего кризиса практически гарантируют нам политическую победу. Проблема, однако в том, что кризис уже перерос в военную стадию. Поэтому на поле боя также должна быть одержана победа, которую признает таковой хотя бы наше собственное общество.
Ну и главная цена, которую мы платим (да и всё человечество платит) за всё это благолепие — возросший риск неконтролируемого развития кризиса. Настолько возросший, что даже Лавров вынужден был заявить о росте опасности ядерной войны.
Нас может утешить то, что не мы выбрали столь рискованный путь, нам его навязали. Мы же до последнего предлагали договориться по-хорошему.
