Во-вторых, в борьбе с Россией, Польша всегда пыталась опираться на окраинных сепаратистов. Только во время смуты начала XVII века таковыми были рязанские, тульские, путивльские дворяне и казаки, составлявшие гарнизоны «украинных» на тот момент юго-западных областей российского государства. Сегодня же это новые «украинцы» — бывшие русские с пограничных земель империи, взявшиеся в начале ХХ века строить отдельную нацию.

В-третьих, Польша, будучи относительно слабым государством даже в момент своего наивысшего взлёта в XVI-XVII веках (давала себя знать прогрессирующая децентрализация управления при Ягеллонах и Ваза) всегда пыталась схватить добытый другими кусок, с тем, чтобы прирастать народом и территориями, не затрачивая сил. Так, по Люблинской унии 1569 года поляки ограбили Великое княжество Литовское, отняв у него южнорусские Земли (будущую Украину). В конце того же века, воспользовавшись истощением российских ресурсов в двадцатилетней борьбе с Ливонским орденом, Данией и Швецией, поляки захватили львиную долю орденских земель реорганизованных в герцогство Курляндское и Земгальское и герцогство Задвинское. Герцогство Пруссия в состав Польши не вошло, но стало её вассалом. В 1812 году поляки пытались восстановить свои восточные границы 1772 года, опираясь на потенциал наполеоновской Франции. В начале ХХ века, Польша воспользовалась истощением уже Советской России в Гражданской войне и захватила земли Западной Украины, вплоть до реки Збруч.

В-четвёртых, пятью разделами (включая 1815 год и 1939 год) за 150 лет Польше нанесена родовая травма. Она постоянно пытается найти союзника сразу и против Германии, и против России, максимально ослабив обе эти державы, а в случае с Россией также отодвинув её границу как можно дальше на Восток. В этом плане прозападная, русофобская, признающая Польшу старшим партнёром Украина, представлялась варшавским политикам идеальным буфером.

В-пятых, поляки действительно не прочь вернуть восточные земли. Причём касается это не только Украины, но и Белоруссии. Напомню, что совсем недавно именно Польша выступила главным идеологом и организатором белорусского «майдана», в результате которого сами же поляки буквально затолкали Лукашенко в российские объятия, которых Александр Григорьевич до последнего момента избегал, предпочитая в духе Януковича политику «многовекторности» с уклоном в «евроинтеграцию». То есть, авантюру установления прямого контроля над соседним государством с перспективой его интеграции в состав Польши, в Варшаве предпочли медленной но уверенной работе с действующей властью в Минске. В результате, в ходе украинского кризиса Белоруссия оказалась российским союзником, а не было бы августовской, 2020 года, попытки путча, Лукашенко, скорее всего, сохранил бы в отношении Запада дружественный нейтралитет.

В общем, для польской власти возвращение былого могущества былыми же методами всегда является главным приоритетом. Здесь эмоции преобладают над разумом, но эмоции эти базируются на древней исторической традиции.

Остаётся вопрос, почему Польша такая смелая в настоящих обстоятельствах?

Надо сказать, что смелости Варшаве пока хватает только на громкие заявления и энергичное вооружение Украины. Польские войска официально на территории «кресов всходних» пока так и не появились: именно потому, что страшно. Поляки, как и их американские союзники рассчитывали на то, что украинское пушечное мясо, сотнями тысяч бросаемое в бой, обескровит российскую армию, санкции приведут к ресурсному истощению российские экономику и финансы, после чего Москва вынуждена будет, как по итогам Ливонской войны, смириться с тем, что Польша, поставив на границе свежую армию, опирающуюся на ресурсы всего НАТО, продиктует выгодные ей условия раздела Украины.

Но Украина уже истекла кровью и даже западное оружие (которое также заканчивается) не спасает фронт от развала, а Россия пока даже с дыхания не сбилась. В таком формате, Польше приходится думать не о разделе Украины, а своём собственном неприятном будущем.

Но это не отменяет готовности Варшавы воспользоваться первой же удобной ситуацией, чтобы безопасно но с выгодой для себя вмешаться в конфликт. Сейчас быстро нарастает вовлечённость Румынии в Молдавский кризис. Если начнётся процесс интеграции Молдавии в Румынию, то, соответственно, всплывёт проблема Приднестровья. Румынии оно не надо, но США не позволят так просто отказаться от куска формально молдавской территории. Политический кризис в российско-румынских отношениях, угрожающий перерасти в военный конфликт, должен развязать Польше руки для более активных действий на Западной Украине. Две страны НАТО в конфликте с Россией — это не одна Польша. Можно уже кричать о тенденции и требовать включения механизмов коллективной обороны. Воевать альянс не станет, но материальную помощь отдельные государства окажут.

В конечном итоге поляки вполне здраво считают, что США и НАТО не могут без пагубных для себя последствий допустить полного разгрома Польши (да ещё и вместе с Румынией) на поле боя. Значит, помимо материальной помощи Польше, они должны будут оказать политическое давление на Россию, с тем чтобы вынудить Москву пойти на компромиссный мир.

Как видите, кое чему украинский опыт учит. Дуда в вопросе провокации военного конфликта с Россией, куда осторожнее Зеленского. Но незаживающая рана несостоявшейся империи, но боль разделов, но стремление к реваншу…

И конечно, всё ещё переоценка американской и коллективной западной мощи. Если уж польскому могуществу не удалось прирасти Сибирью, то хотя бы Украиной.